Кира Стрельникова - Я – нечисть, или Как выжить среди своих

Макс наконец оторвался от моих губ, но… я не попыталась встать. Я практически лежала на его руке совершенно без сил, а Казанцев склонился надо мной, проложил дорожку из едва ощутимых, как прикосновение пушинки, поцелуев до самого кружевного края. Когда горячие губы сомкнулись поверх белья на болезненно нывшей от недавних ласк вершинке, и Макс очень осторожно сжал ее зубами, меня как молния пронзила. Я всхлипнула, выгнувшись, перед глазами засверкали звезды, а руки сжались в кулаки от острого приступа наслаждения, смывшего последние остатки страха и здравого смысла. Казанцев разгладил влажную ткань, чуть отстранился и легонько подул – и снова волна удовольствия, мягче, чем предыдущая, но такая же сладкая. Я уже не соображала, что делаю, мои пальцы зарылись в волосы Макса, перебирая пряди, сердце металось в грудной клетке, мешая дышать, ну а мыслей давно никаких не осталось. А потом он аккуратно отодвинул ткань, и его язык лизнул напряженный шарик – я громко охнула, не сдержавшись, и пальцы сжали темные, мягкие пряди, притягивая голову Макса ближе. Бож-же, как же хорошо!..

Мне казалось, я плыву, тела совсем не чувствовала, только эмоции и ощущения, которые сосредоточились в двух местах: горевшей от смелых ласк груди и внизу живота, где знакомо, немного болезненно потягивало. И уже не казалось, будто Макс делает что-то запретное, страшное или недопустимое, все мое существо тянулось к нему, к этим восхитительным ощущениям. Казанцев слегка втянул твердую горошинку, ладонью нежно сжав вторую грудь, и я не сдержала короткого стона, захлебнувшись в медовой волне удовольствия. Где-то на самом краю сознания мелькнула шальная мысль, а так ли будет с Димкой, если он осмелеет настолько же, и одновременно пришло осознание, что ладонь Макса спустилась ниже, пальцы демона самым наглым образом уже проникли под пояс джинсов. Это отрезвило почище холодного душа, потому что одно дело – ласки выше талии, пусть не совсем приличные, но… допустимые, а другое дело – то, на что явно нацелился Макс. Нет! Наваждение схлынуло, и охватило оцепенение, едва до затуманенного сознания в полной мере дошло, что именно происходит.

Вот тут мои пальцы вцепились в запястья Казанцева с риском оставить синяки, я вдохнула, а выдохнуть не смогла – накрыл страх, да такой сильный, что горло свело и все поплыло перед глазами. Я же… Господи, что я только что чуть не наделала?! И что я позволяла Максу?! Ладно бы просто целовались, как с Димкой, но… А-а-а-а-а-а!! От воспоминания, как млела и таяла под губами и руками Казанцева, лицо облил такой жаркий и густой румянец, что показалось, кожа сейчас сгорит, обнажив мышцы и кости. Макс почувствовал, как я напряглась, и выпрямился, посмотрев мне в глаза. Руку с живота не убрал.

– Тань… – глубоким, чувственным голосом произнес он с нотками легкого недоумения.

Этот голос отозвался дрожью на натянутых до предела нервах, и вдруг стало ужасно стыдно, что я лежу в распахнутой блузе в не очень пристойном виде, одна грудь обнажена и сосок вызывающе торчит… О-о-о-о-о-о-о. Да-а-а-а, Танька, и где твоя хваленая сила воли и здравый смысл?! И не надо оправдываться, что Макс спец по соблазнению – на тебя его штучки не должны по определению действовать! А ты тут… растеклась сиропной лужицей, как бы пошло ни звучало, и забыла совершенно, какая участь тебя ждет после всего одной жаркой ночки с Максом!

– Н-не надо, – выдавила я, заикаясь, не в силах отвести взгляд от манящей глубины глаз цвета жареного кофе.

– Тань, все хорошо, – Казанцев попытался мягко высвободиться из моих пальцев, чтобы продолжить опасные игры на грани, но я только крепче сжала его руки.

– Нет! – нервно повторила, повысив голос. – Макс, пожалуйста!..

В темном взгляде мелькнул багровый огонек, на мгновение показалось, черты лица Казанцева слегка поплыли, и мне стало еще страшнее – а ну как совсем с катушек слетел?! И… и чихал он на мои желания, точнее на нежелание! Сейчас я действительно хотела, чтобы он как можно быстрее убрал руки и отпустил. Я отвернулась, зажмурилась и сильно прикусила губу, глаза нещадно защипало, а в горле встал ком. Вот и сходила на свидание, Танечка, ага, поверила в то, что демоны могут быть нормальными. Как же.

– Танюш…

– Да пусти же! – Я дернулась, одновременно попытавшись оттолкнуть конечности Казанцева.

Срочно хотелось в ванную, пережить приступ слез и привести себя в порядок. Макс не отпустил. Вместо этого сердито фыркнул, перехватил мои запястья, и в следующий момент я оказалась в крепких объятиях, прижата к нему без возможности пошевелиться.

– Не пущу, – проворчал он. – Чтобы ты себе фигни всякой надумала? Вот уж нет.

– Фигня?! – тут же взвилась я, внутри как пружина распрямилась. Накопленное напряжение требовало выхода, пусть даже в банальной истерике. – Фигня, да?! То, что позволила нагло себя облапать, фигня?! – Я почти кричала, упорно пытаясь выбраться из рук Макса, но, к сожалению, безрезультатно.

А перед глазами уже все поплыло, позорная влага стекла по щекам двумя дорожками, отчего стало еще более неловко и стыдно за свое поведение.

– Танька, глупая, ну почему ты так это воспринимаешь? – В голосе Макса слышалась досада. – Тебе же понравилось, я видел и чувствовал. Зачем так грубо? Я не лапал тебя, я прикасался, целовал, ласкал…

Последние его слова послужили последней каплей. Ласкал он! А кто просил?! Воспользовался моей неопытностью и застал врасплох! У-у-у-у, демон! В крови еще бродили отголоски недавних эмоций и сладких переживаний, но здравый смысл ко мне уже вернулся. С новой силой накрыл стыд, и я сжалась в комочек, тихо всхлипывая и остро жалея, что не умею телепортироваться. Оказаться бы сейчас в своей комнате, подальше от всяких соблазнителей, как было бы чудесно! Макс молча гладил по голове, не разжимая рук и не выпуская, а я тихо плакала, орошая слезами его футболку – кажется, она уже промокла, и сильно.

– Танюш, ну прости, если напугал, – раздался его негромкий голос, и мне даже показалось – в нем звучат нотки раскаяния. – Я не думал, что ты так… резко отреагируешь. – Он запнулся и, расслышав искреннее недоумение, я чуть истерично не рассмеялась.

Это еще не резко, Макс, и, черт возьми, не будь я тем, кем являюсь, возможно, тебе бы и обломилось сладенькое сегодня. От этого стало еще хуже, и накатила новая волна отчаяния. Наверное, поэтому я не остановилась вовремя, и с губ сорвалось:

– Я не трусиха, я не могу-у-у! Мне нельзя!.. – сказала и испуганно затихла, желание реветь разом прошло.

Язык мой враг мой. Макс теперь точно как клещ вцепится, с безнадежностью поняла я. Конечно, тут же последовал закономерный вопрос:

– Почему нельзя? – удивленно так.