Неонилла - Остров в океане

Наконец, он приказал Сантену взять пятерых воинов и постараться добраться до королевского замка за подмогой. После того, как гонцы скрылись в лесу, Гуатр расставил посты, сменил повязку на плече Камрина и приготовился ждать.

Камрин потерял много крови, и часто впадал в забытье, шепча что-то в бреду, и Гуатр молился за его жизнь и за братьев, которых, как ему казалось, слишком долго уже не было.

Наконец на рассвете, из кустов рядом с пещерой раздался долгожданный голос Сантена, обрадовавший всех. Юноша привел сорок воинов и целителя, который немедленно приступил к осмотру раненого. Он склонился над Камрином, положив рядом кожаную сумку, в которой находились лекарства.

– Расступитесь, дайте больше воздуха! – потребовал целитель. – Рана глубокая, и он много крови потерял. Его лучше не трогать, пока я не сделаю, что необходимо. Со мной пусть останутся человек шесть, чтобы потом забрать Камрина, а вы остальные ступайте, куда считаете нужным.

– Как шесть? – недоумение появилось на лице Гуатра. – Разве вы не знаете, что нас поджидают на дороге враги? Когда я услышал ваши уверенные шаги и громкие разговоры, то удивился. Что эти крысы, уже спрятались?

– Их уже и след просты. Наши люди побывали в их лагере, они все перебрались на свой корабль.

– Нам всем надо возвращаться в замок и быть начеку. Король уже обо всем знает, за нас всех волнуются, – торопливо проговорил Сантен.

– Да, тогда вряд ли они теперь сюда вернутся, а надо быть рядом с королем. На всякий случай пусть здесь останутся двадцать воинов, а нам пора.

– Ступайте с Богом, а мне надо как следует обработать рану Камрина, – сказал целитель и приказал оставленным с ним воинам: – Наломайте сучьев красного дерева, разожгите костер – мне понадобится пепел, и накалите докрасна нож.

– Я помогу, отец.

От неожиданного голоса Афры Гуатр вздрогнул:

– А ты чего здесь делаешь? Только тебя здесь не хватает, оставила мать и Тавына одних…

– Я знала, ты будешь меня ругать, поэтому сразу не могла подойти. Я останусь с Камрином. Позволь мне остаться!

– Ну, понятно, не ради меня же пришла. Оставайся уж…

После того, как целитель обработал рану должным образом, он присыпал её пеплом целебного дерева и перевязал принесенными с собой бинтами.

– Ну, вот, теперь надо подождать несколько часов, – вздохнул он. – Дочка, смачивай его губы водой и меняй компресс на лбу. Теперь ему сон не помешает, а когда придет в себя, надеюсь, гораздо лучше будет себя чувствовать.

Несколько часов целитель и Афра не отходили от Камрина – он бредил почти непрерывно. Девушка тихо молилась за жизнь любимого, а разведенный посередине пещеры костер согревал их грустные раздумья и своим мирным потрескиванием словно поддерживал мольбу о выздоровлении.

Наконец наступил момент, когда Камрин пришел в себя, лихорадка оставила его, и он лежал на своем ложе из травы и плащей христосцев, слабый и изнуренный, но в сознании. Целитель дал разрешение, воины сделали носилки и осторожно вынесли принца из пещеры, собираясь отправиться в замок.

Неожиданно прискакал всадник. Он о чем-то поговорил с целителем, а потом, не сходя с коня, спросил у Камрина, как его самочувствие, и снова умчался.

– Что случилось, отец? – слабым голосом поинтересовался Камрин.

– Наш путь лежит в Хашмар.

– Чужеземцы напали на замок?

– Еще нет, но это вот-вот может произойти. Ну, с Богом!

Через сутки они благополучно добрались до Хашмара. Как только путники переступили порог дома Монтенея, тот сразу понял – случилась еще одна беда.

– Тут и думать нечего, – сказал он. – Надо немедленно поднимать людей и идти на помощь Тавыну.

– Мы бы добрались раньше, если бы не рана Камрина. Его нельзя тревожить, поэтому мы часто останавливались. Но чужеземцев всего человек сорок, так что начеку надо быть, но, думаю, там справятся. Однако, в любом случае, Камрину там сейчас не место.

Граф Монтеней очень волновался за единственного внука и был рад, что его привезли именно к нему в дом.

Когда Афра и Камрин остались одни, юноша, чтобы не мучиться в догадках, решил выведать все у Афры:

– Афра, в замке что-нибудь случилось? Скажи правду! Я же не в голову ранен, чтобы нельзя было беспокоить меня. Должно быть, в замке мало людей – зря меня привезли сюда.

– Ты там только помешал бы! – Афра с состраданием посмотрела она на него. – Пока еще ничего не случилось, и отец Монтеней послал туда помощь.

Сотня всадников из Хашмара гнали лошадей во весь опор, но они, к сожалению, опоздали.

Специальный отряд аназийцев действовала нагло и вероломно. Они ворвались в замок, когда большинство людей было занято работой на полях, и никто не ожидал столь вероломного нападения. Чужеземцы встретили сопротивление во дворе замка, но часть из них уже пробилась в жилое помещение на второй этаж, сметая все на своем пути. Они искали короля, намереваясь заставить его подписать бумагу о добровольном переходе острова под юрисдикцию Анзии.

Открыв первую дверь, они увидели молодую женщину – она кормила младенца грудью. Это была жена одного из советников короля. Сам советник находился тут же. Один из аназийцевв вырвал ребенка из рук матери, требуя сказать, где король. Бедная женщина оцепенела от страха, ее застывшие, полные ужаса глаза молили о снисхождении. Советник кинулся было, к мечу, висевшему на стене, но его перехватили.

– Скажи, женщина, где король, и твой ребенок останется жив.

Женщина молча посмотрела на мужа.

– Не смей! – приказ тот. – Никто из христосцев еще никогда не предавал короля, тем более, его советник.

– Последний раз спрашиваю: где король?

– Не знаю! – обливаясь слезами, ответила мать.

Лицо аназийца передернулось от бешенства. Хладнокровно, без каких-либо колебаний он швырнул ребенка в окно. Звон разбитого стекла, плач младенца смешались с безумным криком матери. Она лишилась чувств и не видела, как муж бросился на чужеземца, но был пронзен мечом.

К этому времени все, кто находился в замке, уже бросились на защиту короля завязался бой. Чужеземцы пытались любой ценой добраться до Тавына и рубили каждого, кто вставал у них на пути. Неожиданно громкий голос Тавына прорезал воздух, и все остановились. Король поднял руку с мечом:

– Слушайте меня, чужеземцы! Скоро здесь будет большой отряд наших воинов, и вас просто раздавят. Никакой моей подписи вы нигде не получите – я никогда не предам свой народ. Уходите, пока не поздно, прекратите бессмысленно проливать кровь – свою и чужую.

После смерти жены, Тавын очень изменился. Его густые, волнистые волосы и короткая борода почти полностью побелели, а на лице появились глубокие морщины. Но он по-прежнему обладал огромной физической силой, и сейчас глаза его горели страстным огнем.