Ольга Жван - За пределами замка

– Но сначала подумай вот о чем… – сказала Эхалия, подведя Аурелию к ребенку, – подумай о том, что именно ты отдаешь тому, кого лечишь?

Девушка уже начала уставать от вопросов, легкое раздражение поднималось откуда-то из центра груди и разливалось по телу, заставляя дрожать пальцы.

– Я отдаю свое тепло и свою энергию, – Аурелия решила отвечать короткими четкими фразами, надеясь на то, что диалог, наконец, закончится.

– А твои тепло и энергия – это что? – у Эхалии, кажется, были другие планы.

– Это моя жизнь! Ну и что? Что ты хочешь мне сказать?! – девушка начинала злиться всерьез, но даже эта злость не позволяла ей уйти, оставив беспомощного ребенка умирать. – Может быть, все-таки займемся твоим ребенком?!

– А зачем ты отдаешь свою жизнь?

– А зачем ты задаешь мне этот вопрос?

– Зачем ты отдаешь свою жизнь? Она тебе самой больше не нужна? Может быть, она нужна кому-то другому? Кому-то, кто не просит о ней?

Аурелию начало знобить, она вдруг подумала о том, что распоряжается своей жизнью так, как будто она больше никому не нужна, как будто она сама и ее жизнь не являются ценностью сами по себе. Борг, Айя, Верес, Лист – все мелькнули и исчезли, они оставят ее, или она оставит их. Какая в принципе разница?!

– А кто у меня есть? Что у меня есть, кроме меня самой? А что есть у тебя? Какова ценность твоей жизни? Твоя дочь вырастет и уйдет! Кто ты? Что ты? Зачем ты здесь? – вопросы посыпались с языка быстрее, чем Аурелия успела их остановить, после чего девушка опустилась на пол и разрыдалась. Думая в это время о том, какой глупой, слабой и жалкой она выглядит, Аурелия отметила про себя, что почти любое знание приходит к ней со слезами. А вот людей она провожает без слез. Странно…

Внезапно слезы высохли, и девушка так и не смогла понять, что же послужило их причиной. Перед ней стояла и спокойно на нее смотрела Эхалия. Подняв на нее глаза, через миг Аурелия поднялась и подошла к ребенку. Положив привычным жестом одну руку ей не голову, а вторую на грудь, девушка прислушалась, и уловила звук медленно бьющегося сердца, это наполнило ее радостью и надеждой.

Почувствовав тепло в своих руках, Аурелия мощными потоками направила его внутрь тела ребенка, приобретающего на глазах живой розовый цвет. Увидев, что ребенок очнулся, Аурелия убрала руки, отступила на шаг и удивленно посмотрела на Эхалию. Девушка чувствовала себя полной сил.

– Вот видишь, тебе не обязательно отдавать свою жизнь!

– Но…

– Или ты просто становишься сильнее. Выбирай! – Эхалия улыбнулась, обняла ребенка и радостно посмотрела на Аурелию. – Спасибо тебе, Лекарь!

– И тебе спасибо, – ответила девушка, хотя толком так и не поняла, за что ее благодарит.

Вернувшись на постоялый двор, Аурелия была задумчивой и молчаливой весь остаток дня, который она провела за книгой Борга. Страницы заканчивались, почерк становился все более нетерпеливый, как будто сам писавший спешил поскорее разделаться с этим заданием и приступить к чему-то более интересному. Обложка из кожи основательно обтрепалась за это время, страницы от многократного перелистывания слегка затерлись, и девушке казалось, что с последней страницей, она тоже закончит что-то очень для себя важное. И уже нельзя будет вернуться в начало и сделать вид, что она не знает, о чем рассказывается внутри.

Следующим утром Аурелия просыпалась с трудом. Ей почему-то не хотелось открывать глаза навстречу яркому слепящему солнцу. Снегопад закончился, но когда появится возможность покинуть это пристанище, было неизвестно. Айя встала раньше и, решив ее не будить, тихонько собралась и выскользнула из комнаты. А, может, девушке просто не хотелось обсуждать свое решение об уходе, чтобы избежать сложного и тяжелого разговора по душам.

Открывая глаза, Аурелия подумала о том, что Айя видимо так и не смогла к ней привязаться по-настоящему, и это не удивительно, сколько пришлось ей самой испытать, чтобы почувствовать эту связь. С другой стороны, молодой, амбициозной и самостоятельной девушке пора было раскрывать свои собственные таланты и следовать своим путем, а не сопровождать везде Аурелию. Компания рассыпается, как карточный домик. Осталось еще уйти Вересу, и она останется одна, если не считать пары молчаливых слуг.

Щурясь от яркого солнца, заливающего своим светом комнату, Аурелия взяла в руки тетрадь. Она по-прежнему исправно записывала сюда свои впечатления от встреченных ею мест и людей, описывала случаи исцеления и просто набрасывала какие-то пришедшие в голову строки.

Что-то заканчивается… Вокруг меня или во мне…

Грустные мысли кружатся в моей голове…

О бесполезности, глупости, вере… О чем-то еще…

О пустоте, недостатке тепла и уюта…

В чем я себя проявила?! В надежде на чудо?!

Но чудеса залетают обычно в окно…

Посидев еще некоторое время над открытой тетрадью, и поняв, что писать больше не о чем, Аурелия взяла в руки засохший цветок, который ей когда-то подарил Верес, вложила его в книгу Борга, и, спрятав свои вещи в большую дорожную сумку, отправилась завтракать. Видимо и сегодня ей не удастся избежать шумной суетливости многолюдного зала, несмотря на многие дни и ночи, проведенные на постоялых дворах, девушка никак не могла привыкнуть к царящему там оживлению.

Спустившись и найдя своих друзей, она увидела их понурые плечи и грустные лица, что ее несказанно удивило. Конечно, расставание – это грустно, но почему не провести отпущенные дни в хорошем расположении духа?! Эту речь Аурелия уже прокручивала в голове, готовясь бодрым тоном вернуть веселье в компанию, но остановилась, увидев примостившуюся за их столом Эхалию.

– Ты знаешь, что она – обличительница? – спросил Лист вместо приветствия.

– Теперь знаю, – Аурелия решила, во что бы ни стало, сохранить видимость бодрого веселья и заодно при первой же возможности напомнить себе о способностях этого небольшого народа. – А что?

– Почему ты не говорила, что чувствуешь, когда исцеляешь людей? – не удосужившись ответить, Лист продолжал задавать свои вопросы.

– Потому что это вас не касается! А почему ты не рассказывал, как именно отслеживаешь вероятности? Что чувствуешь, когда обрываешь чужие нити для создания кокона? А что ощущают те, кому ты возвращаешь уже остатки неиспользованных нитей? Какие сожаления возникают в душах людей, лишенных твоей рукой шанса на что-то хорошее? А какие сожаления возникают в твоей собственной душе? Как ты решился нарушить порядок вещей и изменить действительность ради сына? – Аурелия чувствовала, что перегибает палку, но раздражение и внезапно проснувшийся страх, не давали ей остановиться. Обратившись к Айе, вопросительно смотрящей на нее, она продолжила: – А ты? Как ты чувствовала себя, когда обрекла спешащего тебе на помощь Вереса на падение в пропасть, заставляя сделать шаг вместе с тобой?! А ты, Верес? Что ты чувствовал, когда готов был пожертвовать собой каждый раз, когда кому-то из нас грозила опасность? Каково это было – принимать смерть всем сердцем просто ради того, чтобы кто-то другой жил? Напомнишь нам, как ты казнил себя за то, что не смог спасти меня? Как ты сам требовал от меня утешения и исцеления! Тогда тебя не волновало мое состояние? Или оно становится важным, только когда касается кого-то другого?! Обсудим? Вы хотите об этом поговорить? Уверены?!