Екатерина Богданова - Пансион искусных фавориток. Борьба за жизнь

— Для кого планируется представление? — спросила с надеждой на то, что нужно будет выйти, пару раз степенно поздороваться и навсегда исчезнуть с королевской сцены.

— Для всех, — лаконично ответил Мордок. — Для Возрении, близлежащих государств и прежде всего для Наминайской империи, в частности — для императора Анторина Намийского.

Все, это было слишком даже для меня! Не знаю, как мне удалось откинуться на спинку кресла и не свалиться на пол. Приходя в себя, тихо порадовалась, что лишилась только способности двигаться, а не мыслить здраво. А поводов для безумия было более чем достаточно. Вернее, повод был один, но впечатляюще огромный.

— Ну что ж вы так разволновались! Никаких особых премудростей в вашей роли нет. Просто будьте собой, но с немного подкорректированной родословной, — успокоительно похлопывая меня по руке, проговорил Мордок.

Захотелось схватить со столика посудину потяжелее и со всех сил опустить ее на голову интригана.

— Быть собой… Если я буду собой, даже ребенок не поверит, что я принцесса, — пролепетала я, взяла сливочник и, вместо того, чтобы разбить его о голову Мордока, приложила прохладный пузатый бок посудины ко лбу.

— В том-то и прелесть ситуации, что по легенде принцесса была лишена общения с придворными и вполне имеет право на некоторые странности в поведении в обществе, — радостно проговорил мужчина. И чему он так самозабвенно радуется? Нравится мучить молоденьких девушек?

— И как долго я должна буду играть эту роль? — спросила уже шепотом. Мне вдруг стало казаться, что я такая маленькая, а мир вокруг огромен и продолжает увеличиваться с невероятной скоростью. Или это я уменьшалась? Безумие, оставь меня, мне и так несладко!

Ответ на последний вопрос прозвучал как приговор.

— Всю жизнь, — безапелляционно проговорил Мордок.

— А как долго я проживу? — не веря в происходящее, поинтересовалась, уже ожидая услышать незамысловатую цифру, вроде двух-трех лет.

— На этот вопрос я ответить не могу, — усмехнулся мужчина. — У наминайцев безопасность на высоте, так что убить вас вряд ли кто-то сможет, а остальное зависит исключительно от вас. Следите за здоровьем и, думаю, что проживете долгую, насыщенную событиями жизнь.

Событий в моей жизни было уже предостаточно, до самой старости хватит. А ведь это было только начало…

После знаменательного разговора меня не бросили в придворный «котел», как я опасалась, а принялись обучать быть принцессой. В сущности, обучение состояло из изучения условно моей родословной и тренировок с камеристкой по искусству быть особой королевской крови. В роль я вживалась долго и мучительно. Мне было не сложно вести себя надменно и высокомерно, как было принято при дворе, сложность заключалась в том, что моя королевская стать выглядела вымученной и до смешного наигранной. В общем, карикатурная получалась принцесса. Если это было высокомерие, то оно доходило до абсурда — я так сильно задирала нос, что не замечала окружающей обстановки и буквально падала, обо что-нибудь спотыкаясь. Когда нужно было быть снисходительной, я брезгливо морщила нос и демонстрировала скорее презрение.

В один прекрасный день мне надоели бессмысленные тренировки, и я сорвалась, накричав на Мордока и высказав ему все, что думаю об этих тренировках.

— Величие вам подавай! А не хочу я быть величественной, не хочу и не умею! — разорялась я. — Мне претит все это высокомерие и апломб! Надоело притворяться и строить гримасы! Все, с меня хватит! Я принцесса и буду вести себя так, как считаю нужным!

Мою пламенную речь прервали скупые аплодисменты. Дождавшись пока я отдышусь и перестану метаться по комнате, Мордок прекратил аплодировать и заявил:

— Вы готовы, ваше высочество!

После чего галантно поклонился и вышел.

— И что это было? — спросила я у вжавшейся в стену камеристки, которую, кстати, звали Мадолия, о чем я узнала только спустя неделю после появления в закрытом замке принцессы Саминкары.

Мадолия беспомощно пожала плечами и, обходя меня по стеночке, покинула помещение.

«Уволю!» — мстительно подумала я.

На мое становление как принцессы ушло чуть больше двух недель, за это время я узнала, что настоящая Саминкара скончалась в мучительной агонии за двое суток до моего появления. Среди немногочисленной невыездной прислуги ходили слухи, что ее долго травили малыми дозами яда, который постепенно накапливался в организме, чтобы сделать убийство похожим на смерть по естественным причинам. Как я поняла, это представление было разыграно для короля, не решающегося убить собственную дочь. И вот вопрос: неужели наш монарх настолько глуп, что не понял этого? Или ему просто было удобно сделать вид, что не понял? И от обузы избавился, и совесть вроде бы чиста.

Как бы то ни было, но ела я в этой золотой клетке немного и с большой опаской. Вдруг кому-то еще приглянулось место лжепринцессы и меня отправят вслед за истинной наследницей.

После заявления о том, что я готова, в чем лично я глубоко сомневалась, потянулись долгие дни ожидания. Я наизусть выучила всю родословную королевского рода, запомнив даже лица и данные дальних родственников, и изнывала от безделья. Было бы не лишним поупражняться в разговорном наминайском, но беседовать с зеркалом — это уже тревожный звоночек. Возможно, мной руководил подсознательный суеверный страх, но каждый раз, когда я пыталась начать разговор со своим отражением или просто проговаривать вслух иностранные слова, перед глазами всплывали картины, как запертая в этом замке и в клетке собственного сознания Саминкара мечется по комнате и что-то бормочет, держась за голову и завывая. Я даже не знала, как она выглядела, но почему-то была уверена, что принцесса была худой, изможденной блондинкой с блекло-голубыми глазами и вечно взлохмаченными волосами.

Действительно страшно стало, когда на мой вопрос о внешности безумной принцессы Мадолия описала ее в точности так, как я себе и представляла.

Когда Мордок почтил меня своим визитом, я буквально вцепилась в него, схватив за грудки и потребовав ответа.

— Когда я уеду из этого склепа? — вопрошала я, пытаясь трясти мужчину, бывшего на голову выше меня.

Мордок терпел и даже не делал попыток меня остановить. Немного успокоившись и поняв, как нелепо со стороны выглядят мои нападки, отпустила полы черного камзола и отступила на пару шагов.

— Извините за мою несдержанность, но ожидание слишком затянулось, — произнесла вежливо-холодным тоном, не отводя взгляда.

— Принцессе не пристало стыдиться своего поведения и просить прощения, — улыбнулся мужчина.

— А я и не просила у вас прощения. Я велела извинить меня, — вернула старику снисходительную улыбку. — И по-прежнему жду ответа.