Любовь Малафеева - О том как долг и обстоятельства создают Героя

— Ааа. — протянул он, и мы замолчали. Через мгновение общую тишину прорезал громовой голос:

— Этьен Ролдит!

Тот самый паренек с примесью темно эльфийской крови легко поднялся со стула, ехидно подмигнул своим «подружкам» и, помахав всем ручкой, скользнул за заветную дверь. И снова установилась тишина, потянулись долгие минуты ожидания. Приблизительно через полчаса тот же голос вновь громыхнул:

— Аладрина Макгро!

Золотоволосая красавица изящно покинула столик и продефилировала в том же направлении, распространяя вокруг флюиды насмешливого высокомерия. Когда за ней закрылась дверь, в зале раздалось несколько завистливых вздохов. Если не о чем думать, то ожидание убивает.

У меня же тем для размышления было предостаточно. Для начала — правильно ли я предсказала поведение комиссии. Я точно не знала, могла ли их заинтересовать моя история, настолько, что бы они вызвали меня хотя бы в числе первой десятки. Но надеялась. Все же не часто к ним заносит приемную дочь, все еще хорошо известной в Университете, по Словам Вестии, преподавательницы-вампирши. Да и история как я попала к Майварам, должна быть комиссии интересна. Второй проблемой было — говорить ли им всю правду, часть ее, придумывать отредактированный вариант событий или вообще изложить душещипательную историю, сочиненную мною по дороге. Как раз когда я определилась что стоит лучше рассказать пока отредактированный вариант, не упоминая о том, что я из другого мира, а просто из других земель (по словам все той же Вестии, все попытки здешних мореходов переплыть океан, даже при помощи магии не увенчались успехом) вновь грянуло:

— Сайфарема Камшен!

В тот же миг, внизу живота, от бешеного выброса адреналина, все мои внутренности завязались узлом и нехорошо заворочались, во рту вмиг пересохло, а в голове застучали кузнечные молоты. Стараясь не показать окружающим как мне хре… очень плохо, я постаралась изящно подняться. Бросила прощальный взгляд на Кармия, который доброжелательно мне подмигнул, и на ватных ногах я направилась к двери, чувствуя себя, как идущая на эшафот Мария Антуанетта.

Как ни странно ничего примечательного в той комнате, в которую я попала, не было. Была она в половину меньше того зала, что я покинула. Справа — окно во всю стену, было единственным источником освещения. На полу выложен узор из паркетных дощечек. Все стены обиты панелями из темного дерева. Никаких излишних украшений, все строго и функционально. Закончив рассматривать обстановку я наконец опустила взгляд на комиссию — к моему глубочайшему сожалению тоже мало чем примечательную. На первый взгляд.

Прямо напротив меня (метрах в пяти, если быть точной) вальяжно развалившись в кресле, больше похожем на трон, за неприподъемным, даже на вид, столом расположился, судя по описаниям, ректор Университета — архимаг Аламир Дорей. Маг не только умелый и сильный, но и уникальный по своей природе. Гэлир ректор был абсолютным универсалом, то есть имеющим способность к абсолютно любому виду маги. Подобные ему, легко обращаются с Водой и Огнем, вмещают в себя Свет и Тьму и совершенно от этого не страдают — никаких помешательств и съехавших крыш. С момента основания Университета только маги этой породы и становились ее ректорами и, насколько я знала, сейчас таких магов на территории Аманты только трое. На вид моему будущему (надеюсь!) ректору было лет тридцать пять, ну или максимум сорок. Хотя из рассказов Вестии, бывшей его куратором во время его учебы в Университете на факультете Воды ему должно быть в два раза больше (неплохо сохранился старичок!). Глаза, цвета хорошей стали, были чуть прищурены и внимательно наблюдали за каждым моим движением. В уголках губ тщательно пряталась улыбка. По широким плечам рассыпались прямые каштановые пряди волос. Все телосложение за исключением не карликового роста скрывала просторная мантия серебристо-серого цвета, небрежно запахнутая, наподобие домашнего халата. Вобщем, приятный во всех отношениях мужчина.

Справа от нег за таким же столом сидели четыре декана факультетов, на которых я признаться честно так внимательно как на ректоре взгляда не останавливала. Отметила только что трое из них брюнеты, а один блондин и один из брюнетов либо злоупотребляет мучным, либо совершенно незнаком с физическими нагрузками. Проще говоря, был толстоват.

По левую сторону, за заваленным бумагами столом, располагался тот самый секретарь Тирах Лог, что осчастливливал нас своим присутствием в зале ожидания, как я мысленно его называла.

— Добрый день тассэ Сайфарема!

Оказывается голос у ректора, тоже был примечательный, таким только баллады под окном у любимой петь, или в его случае заклинания для (а может «от») нечестии (естественно, что ректор был мощнейшим боевым магом, положившим не одну сотню упырей). Ласкающий баритон так и вливался в уши. Будь обстановка несколько иной, я бы тут прямо и растеклась от удовольствия.

— Добр… — подобный писк просто не мог быть моим голосом! Я откашлялась. — Добрый день гэлир ректор! — вот это уже намного лучше.

— Что же поведайте нам, что привело вас в стены нашего Университета?

Я вздохнула и начала свой рассказ, тщательно продумывая каждое свое слово.

Гэлир ректор безмерно скучал. За те пятьдесят лет, что он возглавляет Университет, на вступительных испытаниях происходило мало интересных событий, достойных долгой памяти. И этот год не предвещал так же ничего необычного. Но законами Университета ясно сказано, что на этих демоновых испытаниях ректор присутствовать обязан. И ради всей этой тягомотины он каждый год почти на седмицу забрасывал дела, которые потом приходилось разгребать чуть ли не в авральном режиме.

Второй день приема только начался. Первые два абитуриента вызвали у Аламира только легкое любопытство и ничего более. С их родителями он был хорошо знаком и заранее знал об их приезде.

Когда потрясающе красивая Аладрина Макгро, новая студентка факультета Огня, вносившая своим несравненным обликом хоть какое-то разнообразие в эту рутину, удалилась, счастливо улыбаясь, настроение мужчины медленно, но верно поползло вниз к отметке «озлобленная депрессия». Он тяжело вздохнул и обратился к своему секретарю, а ныне и секретарю приемной комиссии:

— Кто там следующий, Тирах?

Тирах зашуршал бумагами, и очередной листок плавно спланировал на стол ректора. Он лениво взглянул на имя, написанное каллиграфическим почерком, какой у абитуриентов встречается крайне редко — «Сайфарема Камшен». Дальше читать он не стал.

— Ну и почему она? Ни фамилия не имя мне ничего не говорят, а вам уважаемые коллеги? — Аламир обратился к деканам, так же присутствующих здесь согласно регламенту. Они, так же как и он сам, ненавидевшие это практически бесполезное просиживание драгоценного рабочего времени, отрицательно покачали головами, даже не отрываясь от своих захватывающих занятий. Кто-то из них так и продолжал работать, кто-то бездумно пялился в потолок, кто-то сосредоточенно пережевывал очередное пирожное (и куда в этого водника столько влезает?), а кто-то усердно разрисовывал поля ведомостей всяческими абстракциями (сколько раз уже предупреждали воздушника, а ему все же опять придется переписывать ведомость).