Мария Боталова - Огонь Изначальный

– Когда-то кхарриат Огня был одним из самых процветающих и богатых в Империи, – словно прочитав мои мысли, сказал Ксай. – Но после гибели Изначального он постепенно приходит в упадок.

– А ты решил полюбоваться пейзажем? – спросила я. – Специально путешествуешь пешком, чтобы вдоволь насладиться прекрасным видом?

На самом деле мне хотелось узнать, почему Ксай не взял лошадь или любое другое ездовое животное, а спросить напрямую не решалась, вот и пришлось маскировать любопытство под несвойственной мне язвительностью.

– Полюбоваться… почему бы нет? Покрытая затвердевшей лавой земля – не самое худшее, что может быть.

Говорил Ксай явно со знанием дела, но уточнять, какие бывают «хуже», я не рискнула. Почему-то казалось, что в кхарриате Смерти, родном для арэйна, скорее наткнешься на что-нибудь жуткое, нежели на красивый пейзаж.

– Но, – продолжил с ухмылкой мужчина, – подозреваю, тебе интересно, как и почему я оказался здесь без средств передвижения? Все просто – большую часть пути я преодолевал по воздуху на собственных крыльях. Спускался на землю, только когда хотел размяться или отдохнуть. Теперь, к сожалению, если лететь с тобой на руках, наши сумки девать будет некуда. Именно поэтому в ближайшем поселении мы купим гикари.

Путешествие пешком оказалось занятием не из приятных – передвигались мы медленно, часто останавливались на отдых. Плечи натирали сумки, ноги гудели от перенапряжения, спина ныла от тяжести, и, что самое ужасное, все неудобства, судя по всему, испытывала я одна, а потому и в медленном продвижении можно было винить только меня. Стиснув зубы, не обращая внимания на льющийся по вискам пот, я заставляла себя шагать без нытья и жалоб. Однако Ксай точно улавливал момент, когда нужно было объявлять очередной привал, чтобы не случилось мое бесчувственное падение на землю. Я понимала, что задерживаю его, что, возможно, у арэйна важные дела, да и вряд ли он рассчитывал на пешую прогулку по живописным местам кхарриата Огня, однако на мысленные укоры самой себя сил не оставалось. И в конце концов, мы заключили сделку! Вот пусть теперь хоть в лепешку расшибется, но дотащит меня до арэйнов Эфира! Естественно, о занятиях магией и речи не шло – уже на второй день нашего путешествия я готова была выть от боли в перетруженных мышцах, какая уж тут учеба.

Я верила, что поговорку «человек привыкает ко всему» придумали не зря, и, наверное, сумела бы приспособиться к тяготам пути, если б не моя недавняя болезнь. А так, едва успев восстановиться, с каждым днем я чувствовала себя только хуже, и не думая входить в ритм дорожной жизни. Ксай косился в мою сторону с тревогой, но, пока я самостоятельно переставляла ноги, молчал – сомневаюсь, что мы могли позволить себе долгий перерыв в пустынной каменистой местности, где за два дня нам не встретилось ни одного захудалого ручейка, не говоря уже о прочих признаках жизни.

Еще через пару дней я начала подозревать, что именно так мне суждено умереть. Неведомо где, от бессилья, обезвоживания и голода, потому как двигаться быстрее мы не можем, а запасы арэйна небесконечны. И поглядывает Ксай на меня в ожидании, когда спутница испустит дух, чтобы оставить здесь бездыханное тело, а самому взлететь и таки добраться до места, где получится пополнить заметно истощившиеся припасы. Я стискивала зубы, махала рукой, чтобы разогнать скачущих перед глазами цветных мошек, и делала очередной шаг, старательно показывая, что рано меня закапывать среди серых булыжников. И не дождется он самоотверженного: «Брось меня, лети, спасайся!»

Не знаю, что именно сказал Ксай, – его слова потонули в настойчивом жужжании, давившем на уши и стискивавшем голову стальным обручем. Я только вяло кивнула и подозрительно начала заваливаться вперед, носом прямо в каменистую землю. Рой мушек, почуяв близкую победу, торжественно взвыл, набрасываясь на меня подобно стервятникам.

– Инира, ты… – голос арэйна донесся издалека. Перед лицом, вынырнув из тьмы, что вместе с мошками густыми волнами наплывала отовсюду, возникли его глаза. Черные, с танцующим ворохом серебристых искр. Закружившись в этом водовороте и заслонившей собой пространство темноте, я потеряла сознание.

Первым, что увидела, когда очнулась, была нависающая над головой на высоте полутора-двух метров кривоватая веточка с единственным одиноким желтым листком. Тот висел почти неподвижно и только периодически от неуловимых дуновений ветра начинал слегка колыхаться, будто подергиваться в припадке. Ветка же была слишком тяжелой, чтобы как-либо реагировать на жалкие потуги несчастного калеки-ветра. И что за ассоциации ненормальные в голову лезут?

Кряхтя, приподнялась на локте, с растерянностью огляделась. Почти полностью голые деревья и кусты, усеянные горстями красноватых сморщенных ягод. Причем с левой стороны от меня лысые по осени представители растительности располагались намного ближе и теснее друг к другу, в то время как справа сквозь ветви просвечивала опостылевшая каменная равнина. Я лежала на толстом одеяле, сверху прикрытая еще одним одеялом. Из-под ковра скрюченных, засохших листьев виднелась земля. Твердая, подмерзшая, но все-таки земля, а не камень. Однако, сколько я ни оглядывалась, Ксая поблизости не было. В горле пересохло и саднило – пить хотелось неимоверно. Ну и где он, когда так нужен?

Испугаться я не успела. То ли потому, что в голове вместо мыслей образовалась каша и соображать было затруднительно, то ли потому, что в последнее время я часто к происходящему относилась со значительной долей равнодушия. Решив, что поводов для беспокойства нет, даже если кто-нибудь прибил арэйна, пока я валялась в беспамятстве, откинулась на спину и принялась ждать. Вскоре со стороны леса послышались шаги.

– Пришла в себя, – констатировал Ксай, приближаясь. И как догадался, я ведь только глазами хлопала, глядя на неподвижную ветку над головой. – Я воду нашел. Сейчас, погоди, поделюсь.

Мужчина помог мне сесть, дал в руки кружку с водой. Пить, к счастью, не помогал, справедливо предположив, что с этим немудреным делом справлюсь сама. После нескольких жадных глотков я почувствовала себя лучше. Продолжая сжимать в руках кружку – вот немного отдышусь и выпью еще! – поблагодарила Ксая. Затем поинтересовалась:

– Нам теперь идти через лес или ты свернул с дороги, потому что мне плохо стало?

– Через лес. Я не собирался менять маршрут, но все же не ожидал, что твой организм настолько истощен, – хмыкнул Ксай. – Я думал, ты уже должна была восстановиться.

Я не стала пояснять, что долгое время попросту отказывалась от выздоровления, ничего для этого не делая, только рыдая в подушку и доводя организм до еще большего истощения. Вместо признания о собственной слабости сказала другое: