Марьяна Сурикова - Просто позови. Академия жизни

Я перевела взгляд на Диану и увидела, что она уже стоит рядом с диваном на коленях, положив ладони на лоб Амира. Несколько томительных минут я наблюдала за целительницей, которая внезапно побледнела и сползла на пол. Тело ее сотрясала мелкая дрожь.

— Диана! — Я подбежала к женщине, подняла и прислонила спиной к дивану. Да что тут происходит?!

— Не могу, — целительница посмотрела на меня, в глазах ее стояли слезы, — у меня не хватает сил. Защита зацепила его, а я не могу излечить.

— Защита? Диана, меня тоже обожгло, но я в порядке.

— Тебя? — Целительница смотрела на меня непонимающим взглядом, а потом поднесла ладони ко рту и простонала: — Он твою боль забрал, Виолетта.

— Что?

— Он забрал твою боль. Где тебя обожгло, покажи.

— Я медленно повернулась спиной, а Диана тихо ахнула.

— Лопатки обожжены, а ты даже не чувствуешь. Так он тебя защитил, вот почему я не могу найти источник боли в его теле. Она в его голове. Он принял на себя удар и теперь мучается в агонии, а я ничего не могу сделать! Он так долго не выдержит. Настойка могла облегчить его боль лишь на немного, но он по-прежнему мучается.

— Не может быть! Вы ошиблись.

— Посмотри на него внимательно.

Я перевела взгляд на Амира. Он казался спокойным, словно спал, но изредка по его лицу будто пробегала тень, а мышцы были слишком напряжены.

— Объясните мне, Диана.

— Просто ты бы не выдержала, Виолетта. Я понимаю, зачем он это сделал. Это как пытка, люди от подобного сходят с ума. Не знаю, сколько времени у нас в запасе, чтобы спасти его разум. У него сейчас такое чувство, будто каждое сухожилие, каждую связку разрывают внутри, ломают кости… Я не могу помочь! — Она закрыла лицо руками и заплакала.

— Кто может? — схватила я ее за плечи. — Да придите в себя, не время плакать! Кто может ему помочь?

— Только целитель, который сильнее меня.

— Сестра Эди. Бэла! Она ведь сильнее?

— Я не знаю, Виолетта. Не знаю, что с ней стало и сколько сил каждый день вытягивает из нее Зор.

Я не ответила, просто села на диван рядом с Амиром. Диана тихо плакала на полу, и только эти всхлипы нарушали воцарившуюся тишину. А я думала, что же еще мы можем сделать? Амир больше не двигался, но дыхание его было слишком тяжелым, лоб прорезала глубокая морщина, мышцы на руках вновь напряглись.

Может, ему становится хуже? Протянув руку, погладила ректора по волосам. Вряд ли это поможет, но помню, что так всегда делала няня, когда я болела. Она садилась у изголовья кровати и ласково перебирала мои кудри, а мне как будто легче становилось. Вот и сейчас показалось, что дыхание мужчины стало ровнее, а мышцы лица немного расслабились.

Я коснулась пальцами морщинки на лбу, погладила по щеке. Почему он так поступил? После всех безобразных выходок зачем он забрал себе мою боль? Уж лучше бы оставил мучиться, я заслужила. Всегда думала только о себе, даже сегодня, когда пыталась помочь Эди. И это я попалась в ловушку, меня зацепило, потому что я отвлеклась на кристалл. А теперь даже не оправдаться перед самой собой, совесть кричит слишком громко, и стыдно смотреть людям в глаза.

Стрелка больших часов на стене медленно завершала свой круг. Диана притихла и уткнулась головой в колени. Внутри меня будто сжалась невидимая пружина, так сильно было напряжение. Я сидела и ждала — а что еще оставалось?! — ждала, когда Эди вернется, и не отходила от Амира. «Тик-так, тик-так», — отдавалось в голове. Сколько еще осталось времени в запасе?! Эди, Эди, ну возвращайся же скорей!

— Ах! — Мы обе дернулись, как от удара, когда яркая вспышка ослепила глаза, а на пол комнаты с шумом свалился Эди. Он крепко прижимал к груди тело бесчувственной девушки.

— Эди! — Я вскочила на ноги, Диана попыталась встать, но, кажется, силы оставили ее окончательно.

Эди осторожно опустил сестру на пол, очень бережно провел ладонью по ее щеке, и она открыла глаза.

— Бэла, — позвал он. Девушка перевела на его лицо растерянный взгляд, словно не узнавала. — Бэла, ты помнишь меня?

Мы все глядели на нее, а я как-то механически отметила, что она и правда красавица. Тонкая, хрупкая, с пышными волосами оттенка цветочного меда, с бархатистыми карими глазами, белой нежной кожей, сквозь которую просвечивали тонкие голубые вены. В отличие от «неземной» Дианы красота Бэлы была очень чувственной, эта чувственность проскальзывала в каждом жесте, даже в том, как она испуганно подтянула колени к груди и обхватила их руками, не отрывая широко раскрытых глаз от брата.

— Зелье забвения, — шепнула Диана. А я вдруг поняла, что эмоции — это самая ужасная вещь на свете. Именно из-за них люди утрачивают волю, именно из-за них прогибаются под обстоятельства. Иногда слишком сильные эмоции способны затуманить разум, смешать ориентиры, как сейчас у Эди. Он так смотрел на сестру, что мне самой стало больно.

— Эди! — крикнула я, привлекая его внимание. — Если она под действием эликсира покорности, прикажи ей излечить Амира. Мы больше не можем тянуть. — «Может, уже слишком поздно», — едва не добавила я, но вовремя прикусила язык.

Я видела, что ему очень сложно взять себя в руки, но он совершил поистине героическое усилие и, поднявшись на ноги, громко и властно произнес:

— Ты сейчас же излечишь этого человека, пострадавшего от кровной защиты. Ты поняла меня?

Девушка испуганно кивнула, а лицо Эди исказилось от боли.

— Приступай! — велел он, и голос его едва заметно дрогнул.

Бэла поднялась и подбежала к Амиру и так же, как Диана, положила ему руки на лоб и закрыла глаза.

Я даже ладони сжала от волнения, силясь рассмотреть, происходят ли какие-то изменения. Вдруг Амир вздрогнул всем телом, а я вместе с ним. Руки Бэлы скользнули вдоль его лица, и она повалилась навзничь. Эди бросился к сестре и вновь подхватил на руки, крепко прижав к себе.

— Диана, есть еще тот эликсир для восстановления сил?

— Нет, я отдала тебе последний.

— Ей удалось? — спросила я Диану.

— Не знаю, но она отдала все силы, потому и лишилась сознания.

Мы одновременно перевели взгляд на Амира. Диана с трудом развернулась лицом к дивану и даже привстала на колени. Я затаила дыхание. Эди не отрывал взволнованного взгляда от друга, продолжая крепко прижимать сестру к груди.

Глубокий вздох прозвучал в тишине так громко, как удар тонкой палочки по туго натянутой барабанной коже. Амир пошевелился, раскрыл глаза, а потом медленно повернул голову и обвел взглядом наши лица.

Я силилась понять, узнает ли он нас, когда он едва слышно спросил:

— Все живы? Или я попал на чьи-то похороны?

Я бы, наверное, улыбнулась шутке, если бы не его слабый голос, эта неестественная бледность и отголосок нечеловеческой боли в зеленых глазах. Диана разрыдалась в голос, а у Эди мелко затрясся подбородок.