В Бирюк - Стриптиз

Датские караваны ходят вдоль побережья от Зундов до Старой Ладоги и обратно. Не столь часто, как готландские — не любят их здесь.

Третья часть — новгородцы. Русские купцы постоянно бывают и на Янтарном берегу, и в Гданьске. Зимуют, торгуют. Но поток датских, готландских, немецких кораблей растёт.

«Лениво нам к немцам хаживать».

Новгородцы активно действуют на побережье Финского залива. Однако боярско-купеческая верхушка Новгорода — довольно легковесна. «Купи-продай». Вкладываться, строить крепости, проводить серьёзные мероприятия «по принуждению к миру» племён — функция государства, князя. Княжеская власть — слабая, вотчины у бояр — на востоке, купцы — крутые ребята, но…

В этот устоявшийся режим движения кораблей, людей и товаров, ворвалась парочка подруг — Самборина с Елицей.

Экая хрень! Бабы же! Да что они могут?! Тем более — обе так, с боку-припёку. Даже не владетельные. «Бедные родственники».

Да. Но — отнюдь.

У них есть опыт, взаимная приязнь. Есть мужья, которые им… «потакают». «Подкаблучники»?! — Да хоть горшком назови!

Есть готовность к новизне и самовыражению. Они уже знают — про себя самих — что могут «решать вопросы». Они хотят и способны понять «как». Как найти способы, чтобы сделать свою жизнь приятнее.

А мелочи мелкие — люди, корабли, деньги… А я на что? Хочу, чтобы моим людям было «хорошо».

Торговля между Самбией и Гданьском, конечно, была. Через третьи руки. Лях прусса видит только на острие копья, прусс ляха — только под лезвием топора. Так — столетиями. «Это — все знают!». Более того — некоторые с этого неплохо живут.

А тут вдоль побережья, между Гданьском и Самбией, пошёл прямой караван. Со смешанными командами. Сперва — нурманы с вадавасами, потом — датчане, русские, курши, кашубы и сембы.

Тут-то дистанция напрямую — 120 вёрст! Вдоль побережья — полтораста. Вовсе не те концы, когда сперва на Готланд, там перегрузить, заплатить и обратно.

Расстояние-время-деньги. Прибыль.

Это было потрясение. «Так не бывает!» — орали все. По всему морю.

Увы, закон, сами знаете какого Исаака — не запрещает. Наоборот: «…обратно пропорционально квадрату расстояния». Расстояние — уменьшилось, «квадрат», в денежном выражении — вырос. И «всем» — пришлось заткнуться.

Была масса желающих… «скоммуниздить». В смысле: отнять и поделить. В этих местах манера заткнуть торгового конкурента боевым топором — столетиями.

Харальд Чернозубый, блистая доспехами, выскакивал на борт ушкуя, и, яростно тиская сверкающую секиру, оглашал морские просторы неизвестным здесь кличем:

— Сарынь на кичку!

Постепенно затихая и офигевая к концу фразы.

Потому что огромный, страшный драккар, с резной головой морского змея на носу, с тремя десятками здоровенных вёсел, с сотней яростно орущих и машущих боевыми топорами, мечами и копьями викингов на бортах, несущийся наперерез ушкую, в тридцати шагах — вдруг одевался стеной пламени.

Там взмывали вверх и падали вниз упущенные вёсла, вылетали за борт люди и вещи, трещала мачта и скамейки, неслись крики ярости и боли. А из кормового «чердака» ушкуя высовывался чумазый парнишка-огнемётчик и счастливо сообщал:

— А не худо я им… заелдырил. С проворотом.

«С проворотом» — сопло огнемёта допускает отклонение. Сектор обстрела невелик, но вот же — хватает!

Харальд сплёвывал. В море. Далеко и чёрно. И шёл пить пиво. К вечеру он начинал петь висы с сагами и скорбеть о славных древних временах. Когда славные викинги на славных кораблях сходились бок о бок и славно рубились своими славными топорами… А теперь? Не тот народ пошёл, не тот… «Богатыри — не вы!».

Не-богатыри аккуратно укладывали его спать, подтыкали со всех сторон шкуры, чтобы храпящего и поскуливающего во сне «богатыря» не продуло ненароком. И «Крапчатый Грач» отправлялся искать следующих придурков.

Я помогал «моим людям» разными… разностями. Типа корабликов или огнемётов. Пришлось озаботится, предпринять ряд э… действий. И на Балтике, и, собственно, на «Святой Руси». Мы вычистили Балтику от пиратов, отменили, с согласия оставшихся в живых, береговое право, работорговлю, «бродячие маяки» и некоторую другую… архаику. Не сразу. Об этом я ещё расскажу.

У «Святой Руси», как известно, три заботы: Восток, Юг и Запад. Север? — Не, мы на нём живём. Тут, конечно, весело. Порой — до слёз. А вот с теми тремя… Приходилось, временами, разбираться. Глубоко. По самые гланды. Чтобы не обижали «моих людей».

Иные — поумнели, другие… вымерли. Исключительно во славу благорастворения и мироустроения. Я ж — миролюб и дружбонос!

Наконец, обогнув Самбию, у прохода уже в Висленской косе, ушкуи расстались.

Северного (Пилаусского) прохода ещё нет. Первый задокументированный пролив на этом месте образовался в 1376 году, но был засыпан песком для спасения судоходства по существовавшему в то время Лохштедскому проливу (1,2 км севернее). В 1497 году после шторма пролив образовался вновь, но опять был занесен песком. 10 сентября 1510 года в результате очередного сильного шторма на том же месте снова образовался пролив.

До этого существовал проход много южнее, напротив Эльбинга. Здесь, на восточном берегу обширной Вислинской дельты, в 3 км к юго-востоку от совр. г. Elblag, на рубеже 7–8 вв. возник торгово-ремесленный центр. По близлежащей бухте назван Truso (от прусск. Drusin — «болото»).

Жители Трусо торговали янтарём и продукцией косторезного производства. Деятельность контролировалась дружиной, чьи поселения и могильники окружают Трусо, занимая западную часть Эльбингской возвышенности. Господствующая в окружающем ландшафте высота омывалась в своей западной части водами Вислинской дельты (ныне — река Nogat) и в 6 в. н. э. упоминалась готским историком Иорданом как «Insula Gepedoios».

Перегрузили личное имущество, пересадили людей, Сигурд и Беня пошли дальше на запад, а Кастусь, сильно волнуясь от предстоящей встречи с дедом, прошёл в залив и двинулся на северо-восток. К Тувангсте.

Вообще-то — это название леса. На горке на окраине которого с полвека назад построили деревянный замок.

Я уже рассказывал о том, как император Нерон посылал сюда римского всадника («всадник» — сословие в Риме) с полком драгун («Самбийская ала»), как столетиями функционировали здесь римские гарнизоны из дунайских кельтов. Как ежегодно уходили отсюда караваны с «солнечным камнем», превращаемым в мастерских Аквилеи в разнообразные поделки.

Письмо Теодориха, «закрывшего» Западную Римскую империю, предлагавшего братьям-близнецам — вождям родственного готского племени, возобновить «Янтарный путь» — последний документ той эпохи.