Хелена Роз - Свои правила

– Шлем одень, – я насупилась.

– Это еще зачем?

– Мика!

– Ладно, ладно, уговорил. Тиран! – я начала одевать шлем и услышала его смешок. Ну, точно тиран!

– Готово! – я еще крепче обхватила Алекса, в предвкушении острых ощущений.

– Ну, держись, тигрица! – и на этих словах мы тронулись. Алекс прибавил газу, и мы разогнались до ста км/ч. В ушах звенел ветер. Это было потрясающие чувство, чувство свободы, которое я всегда ощущала на скорости. Мы так катались уже час, и я немного замерзла.

– Алекс, я хочу домой, – я немножко помедлила, а потом добавила, – к тебе.

– Замерзла? – я не видела, но могла чувствовать, как на его губах появилась улыбка.

– А ты согреешь? – хитро спросила я и залезла руками под куртку Алекса.

– Не искушай меня, – услышала я его хриплый голос, и улыбнулась.

– Мика, прижмись ко мне крепче, – в его голосе я уловила беспокойство.

– Зачем?

– Мне приятно чувствовать тебя рядом, – я снова улыбнулась и прильнула к нему вплотную. Мы поехали в сторону его дома.

– Я люблю тебя, – произнес Алекс с глубокой нежностью, спустя какое-то время.

– И я тебя.

– Алекс! – это последнее, что я успела произнести, прежде чем погрузиться во тьму.

– Разряд!

– Она не дышит!

– Еще разряд!

– Без изменений…

– Мы ее потеряли, доктор.

Голоса стихли, и я уже ничего не слышала, но зато я видела перед собой самого дорогого мне человека, которого мне не хватало больше всех на свете. Передо мной стояла самая прекрасная женщина в мире. На ней было длинное платье небесного цвета, а тело ее сверкало, как будто она была вся из кристаллов. Свечение, которое от нее исходило, было настолько красивым и чистым, что я боялась до нее дотронуться. Я не знала, мираж ли это или явь.

– Мама? Это ты? – я неуверенно подошла к ней.

– Дочка, – она распахнула передо мной объятия. Ее голос был еще прекраснее, чем я запомнила.

– Мама, я так скучала по тебе, – как же приятно было чувствовать себя в родных руках, ощущать родной запах. Мама всегда пахла фрезиями и чем-то еще, что присуще только ей, и это не изменилось.

– Я знаю, дорогая, я тоже, – нежно произнесла она.

– Мы теперь всегда будем вместе, – я вдыхала ее неповторимый аромат и наслаждалась моментом. Она немного отстранилась от меня и посмотрела в глаза.

– Когда-нибудь да, но не сейчас. Тебе еще рано быть здесь. Ты должна прожить свою жизнь и стать счастливой.

– Но я счастлива с тобой. Я не хочу обратно. Мне там плохо без тебя, – я боялась снова расстаться с ней.

– Мишель, твое время еще не пришло. Разве этому я тебя учила? Опускать руки и сдаваться, как только на твоем пути появляются сложности? Быть человеком – значит быть борцом. Жизнь – это самое ценное, что дано нам богом. И поэтому ты должна ее ценить и быть достойной ее.

– Знаю. Но ты мне так нужна, – я опять прижалась к ней, вдыхая родной запах.

– Запомни, дочка, любовь обращает жизнь из бессмыслицы в нечто осмысленное и из несчастья делает счастье. Когда она придет к тебе, не отворачивай от нее, – прошептала она мне перед тем, как выпустила из объятий.

– Я люблю тебя, – сквозь слезы, проговорила я, пытаясь снова обнять ее, но у меня не получилось, она исчезала, растворялась в воздухе, как будто ее и не было вовсе.

– И я тебя, моя дорогая. Тебе пора… – я распахнула глаза и сделала глубокий вдох, в легких безумно не хватало воздуха, а горло как будто свело.

– Доктор, доктор, смотрите, она дышит!

– Но этого не может быть! Кислородную маску, быстро!

– Сейчас. Вот, возьмите.

– Подключите к аппарату, – это последнее, что я услышала, перед тем, как погрузилась в сон.

Проснулась я от невыносимой головной боли и боли в ногах. Все тело ломило, ноги были перевязаны бинтами, под которыми было что-то тяжелое, похоже, гипс. Странно, но я плохо помню, что произошло: разговор с Алексом, вечеринка, ненормальная Лорен, Солт, потом мы с Алексом на мотоцикле, а дальше пустота. Что же произошло? Как я здесь оказалась? Все вокруг было белым, и этот ужасный больничный запах…Без сомнений, я находилась в больничной палате. Возле белой тумбочки, рядом с кроватью, опирались костыли, наверное, некоторое время, судя по моему положению, придется ими пользоваться. Вся палата была уставлена моими любимыми цветами: фрезиями и розами. Определенно, Алекс постарался, я улыбнулась своим мыслям, а потом вспомнила маму. Интересно, это был сон, или я на самом деле видела ее? Она была так прекрасна. В голове у меня всплыли ее слова: «любовь обращает жизнь из бессмыслицы в нечто осмысленное и из несчастья делает счастье. Когда она придет к тебе, не отворачивайся от нее» – наверное, она Алекса имела в виду, но почему она тогда говорила в будущем времени, ведь любовь уже пришла ко мне? От размышлений меня отвлек отец. Он сидел рядом с моей кроватью все это время, а я даже не заметила.

– Как ты, дочка? – ласково спросил меня Гари. Я так давно его не видела. После смерти мамы мы почти не общались. Отец меня всячески избегал и старался даже не глядеть в мою сторону. Ему было больно, потому что я ему напоминала Сабину. Он всегда говорил, что мы похожи с ней, как две капли воды. Гари окунулся с головой в работу, а я, чтобы лишний раз не попадаться ему на глаза и не ловить на себе угрюмые взгляды, переехала в квартиру. Хотя, он мне звонил. Сейчас он выглядел таким обеспокоенным, что мне даже стало стыдно за то, что я редко отвечала на его звонки.

– Все нормально, пап, сколько я уже здесь лежу?

– Два дня, дорогая. Я постарался сделать твою палату уютнее, насколько это возможно, конечно, уставив ее твоими любимыми цветами, – так вот, кто для меня постарался. – И тут к тебе еще приходили ребята из школы, спрашивали, как ты себя чувствуешь, принесли фрукты и сок. Трэвис, Скот и Лиз, кажется – у отца был изнеможённый вид. Бедный, наверное, не отходил от меня. А где же Алекс? – я начала вспоминать и у меня опять разболелась голова.

– Мика, что с тобой? Позвать врача? – затараторил отец.

– Нет, не надо, просто я пытаюсь вспомнить, что произошло. Все как-то размыто. Помню, как мы с Алексом ехали по дороге на мотоцикле, а потом темнота, и … О Господи! Алекс! Что с ним? – меня охватила дрожь.

– Успокойся, дорогая, тебе нельзя нервничать!

– Дерево, перед нами было дерево! Он жив? – произнесла я дрожащим голосом. – Скажи мне!

– Мика, вы попали в аварию. И он умер мгновенно, – с сожалением сказал Гари.

– Нет! – крик вырвался у меня из груди.

– Дорогая, пожалуйста, успокойся, – Гари пытался прекратить мою истерику, но я не могла остановиться, слезы лились градом, опять я потеряла близкого мне человека, опять боль, опять эта ноющая рана в груди. Лучше бы было, как раньше – пустота, тогда мне не пришлось бы пережить это снова. Почему все, кого я люблю, умирают? Сначала мама, потом Алекс. Почему жизнь так несправедлива?