Олеся Каткова - Вера Стрельцова расцветает

Он любил её всю жизнь, с девятого класса. В девятом она заявила ему в лицо, немного иронично: “Ты славный парень, Стасик, но меня привлекают немного другие мальчики”. Какие это “другие” – Стас так и не понял. Она никогда не была одна, но никогда и не задерживалась надолго с кем-то. Выбирала ярких, красивых, умных, смелых, тех, кто мог сводить её в кафе и кино, чем-то удивить, поразить. Может быть, ему недоставало “изюминки”? Стас записался в школу боевых искусств, освоил азы ушу, но потом бросил – ему больше нравился интеллектуальный и творческий труд. К примеру, работа над школьной стенгазетой и написание детективно-фантастических рассказов. Стелла, один раз дав отпор, перестала принимать его ухаживания всерьёз. Она была рядом, но достать её, как с неба звезду, было нереально.

Смешно: в 24 года он пошёл в секцию плавания – чтобы развить мускулатуру, отшлифовать физическую форму, предстать перед Стеллой в новом свете. Он знал, что её привлекают спортивные мужчины. Его стараний Стелла не оценила: поработав со Стасом два года, получив необходимый опыт и стаж, перешла в телерадиокомпанию «Сто плюсов» и быстренько “доросла” там до любовницы главного редактора. Стаса это добило. Чем “тот тип” лучше Стаса? Немного побогаче, немного пораскованней, по заграницам ездит… Но в целом, думал он с горьким сарказмом, – это всё равно, что шило на мыло менять. Ему было очень досадно, он даже похудел. Уже позже понял, что любовь иррациональна, что “сердцу не прикажешь”, что люди любят друг друга не за что-то, а “просто так”. Говорили, Стелла по-настоящему влюбилась в “того типа” (по имени он его называть не мог, гордость мешала). Но было приятней думать, что дело в каком-то корыстном интересе. Забавно: он превозносил её – и в то же время подозревал в корысти. Хотя она сама могла о себе позаботиться в материальном плане.

Он и женился – только когда окончательно понял, что перспектив со Стеллой действительно нет. Без лишних эмоций, всё взвесив на весах разума, выбрал в жёны соседку по подъезду, с которой давно сложились дружеские отношения. Она была симпатичная, светленькая, добрая. С ней было уютно. Светлана же, пережившая горький развод и несколько “пустых” послеразводных лет, его обожала, почитала, всячески поддерживала, создавая прочный семейный тыл в передрягах судьбы. Постепенно он полюбил её – не страстно, возвышенно, как Стеллу, а тихо, по-домашнему, как родного и преданного ему человека. Он был благодарен супруге за всё, что она для него делала. Но во снах видел Стеллу. И рос в социальном плане, обрастал авторитетом, связями, материальными благами – тоже ради неё, чтобы произвести эффект. Впрочем, жена считала, что всё это делается для их семьи. Втайне ото всех, он умудрялся любить одну – и желать другую.

Потом у Стаса и Светы родилась дочь. Стас всё порывался назвать её Стеллой, но жена неожиданно воспротивилась (догадывалась о чём-то?), назвала в честь бабушки, Ксенией. Ну, Ксения, так Ксения. Замечательная дочка у Стаса. Красивая, вся в отца, весёлая, неугомонная. Всё внимание дома доставалось теперь ей. Про Стеллу вспоминать стал реже, да и видел её лишь на крупных светских мероприятиях. Но продолжала иногда сниться, дарила мгновения счастья и восторга, сама того не ведая. Кто знает, были бы они счастливы вместе? С её-то высоким мнением о себе, эгоцентризмом и вереницей “гламурных” романов? Наверное, ему пришлось бы её ревновать без конца, в том числе и к прошлому, контролировать, бояться, что уйдёт. Всё к лучшему, – думал Стас по прошествии нескольких лет. Света продолжала ему сиять нежным влюблённым светом, дочка уже в садик ходила. Конфликты случались, как у всех нормальных людей. Но никто из супругов всерьёз не усомнился в выборе. Они были хорошей парой. Света предпочитала роль домохозяйки, их домострой был удобен и приятен обоим.

Через пять лет совместной жизни Стас обнаружил, что не в состоянии выполнять “супружеские обязанности”. Сначала один раз “не получилось”, потом ещё раз и ещё. Стас ощутил панику, хотя, как информированный человек, сам неоднократно писавший статьи на подобные темы, понимал, что это не катастрофа. Возможно, им с супругой пора разнообразить отношения, романтику внести. Возможно, сказалась усталость от карьерной гонки – в этом году он начал работу на телевидении, где всё было другим, чем в журнале, и по темпам, и по общей “наэлектризованной” атмосфере; он стал пить много кофе и часто нервничать. Работа не оставляла времени на полноценный отдых и сил – на романтические мероприятия.

В порядке самолечения Стас принял пару раз разрекламированный препарат для мужской потенции – помогает, но эффект кратковременный, и есть в этом что-то противное природе, неестественное. Поискал рецепты “мужской силы” в компьютерной сети, после чего включил в рацион морепродукты, ограничил мясо и добавил овощи. Результата пока не было. Старался придумывать разные “отмазки”: засыпать ещё до того, как жена уложит дочь, или “закапывался” в рабочие бумаги допоздна. Света догадывалась, что он избегает близости, но молчала, думая, что обсуждение такой щекотливой темы будет ему неприятно. Они соблюдали дистанцию в отношениях: она не вмешивалась в его профессиональные проблемы, он – в её домашние заботы, без особой на то надобности; “в душу” друг другу тоже не лезли. Оба считали это правильным.

В начале осени Стас заглянул в органайзер и вспомнил о дне рождения приятеля, с которым общался класса так с пятого. Олег Широков был странным человеком: думал лишь о высоких материях, почти не контактировал с людьми, практиковал пение мантр, какие-то йоговские штучки, в общем – “искал себя”. В качестве “продвинутого дизайнера” он работал дома – исключительно ради творческого самовыражения; заработанное отдавал матери и сестре. Встречались друзья не часто, но тут повод веский: тридцать лет “настучало” Олегу. Стас предупредил его по телефону, что после работы заедет в гости.

Двухкомнатные апартаменты Олега удивляли идеальной чистотой и минимализмом интерьера: в гостиной – шкаф, стол с компьютером, стул, кушетка; в спальной – одноместная кровать и книжные полки. Телевизора нет. Некоторое оживление вносили жёлтые шторы да картина в деревянной раме, которую Олег однажды сам нарисовал. За последние годы Стас не заметил, чтобы что-то изменилось или добавилось в обстановку. С картины по-прежнему грустно и отстранённо взирал “ёжик в тумане”, мокнущий под проливным дождём. Сам хозяин по-прежнему был худ, взъерошен и ироничен. Странно, что по юности он был женат, – недолго, всего год. Супруга не выдержала его полного безразличия к бытовым и “материальным” вещам, ушла. Последней каплей для неё стала его стойка на голове. С тех пор Олег жил отшельником.