Екатерина Риз - Круговорот чужих страстей

– Кто это был? – спросила она, как только Фёдор вошёл в дом и снял плащ. Встряхнул его в коридорчике у двери, и определил на вешалку. Погладил Роско в знак поощрения, когда тот ткнулся широким лбом в его ноги. А Алёне сказал, многозначительно усмехнувшись:

– Хозяин едет.

– Я хочу уехать в город. Вызови мне такси. За любые деньги.

– Ты чай будешь пить? У меня пряники есть.

– Ты слышишь?!

– Тише. – Фёдор посмотрел на неё, оценил степень волнения и усмехнулся. – В чём дело? Тяга к расследованиям прошла? – Он включил чайник, достал чашки и поставил их на стол.

Алёна рискнула подступить к нему.

– Я хочу в город. Ты слышишь?

– Ты заметила, что мы перешли на «ты»?

Она обречённо выдохнула и отступила. Опустилась на стул.

– Я как дура, тебе всё разболтала, а ты…

– Что я?

– Сдал меня хозяину!

– Ну, знаешь, мне за это деньги платят. Так чай будешь?

Алёна глянула на него волком, ничего не ответила, но пряник из пакета взяла. Он оказался мягким и мятным.

– Хозяин – это Костров-младший?

– Я не уполномочен отвечать на такие вопросы.

– Ещё бы! И ему явно не понравится, что я его выслеживала.

Фёдор отхлебнул горячего чая, откусил от пряника и кивнул.

– Явно.

Алёна наблюдала за ним.

– Но ты всё равно меня сдал.

Он кивнул на её чашку.

– Алён, ты чай-то пей.

– А эти люди?..

Фёдор пожал плечами.

– Охрана. Да и забор надо отремонтировать. Чтобы не шастали всякие.

– И не вышли, да?

– И это тоже.

Алёна прищурилась, глядя в его лицо.

– А что ты такой довольный?

Он рассмеялся.

– Когда делаешь свою работу хорошо, на душе всегда приятно. У тебя не так? – Она молчала, и Фёдор улыбаться перестал, даже успокаивающим тоном проговорил: – Я шучу, Алёна.

– А если шутишь, скажи, что со мной будет.

– Да ничего с тобой не будет. Побудешь здесь ещё пару дней, потом вернёшься в город. Ты пей чай-то, пей.

– Чтобы никто не знал, что он здесь?

Он вздохнул. Устало так, словно в один момент утомился от разговора с ней.

– Детка. Я не буду тебе льстить, и не буду говорить, что в шоке от твоего ума и прозорливости. Ты милая девочка, даже красивая, и я искренне надеюсь, что когда ты повзрослеешь, то научишься улавливать тот момент, когда надо остановиться. И не лезть туда, куда не надо. Ты когда через забор ночью лезла, у тебя в мозгу азбука Морзе не выстукивала? Чтоб ты знала, это именно тот момент. Когда надо лезть обратно.

– А ты, наверное, слишком осторожный, что сидишь здесь один.

– Нет, я наученный. А когда-то был таким, как ты. Думал, что уж моя-то башка с плеч точно не слетит.

– А ты его видел?

– Кого?

– Павла Кострова. – Фёдор молчал, и Алёна продолжила, не спуская глаз с его лица. – Его никто не видел, уже очень давно. Ни одной фотографии его нет, он нигде не появляется.

Он хмыкнул.

– Ты рассказываешь странные вещи.

– Но это на самом деле так.

– А, может, он просто не хочет, чтобы кто-то знал, чей он сын?

Алёна сжала руку в кулак и поводила им по столу.

– Может быть, – пришлось ей согласиться. – Но всё это очень странно.

– Ещё бы.

– А ещё говорят, он бандит.

– Ты очень много болтаешь, красавица моя.

– Знаю.

– Тебе надо было идти на телевидение. Там таких любят. В шоу о всяких срамных бытовых скандалах.

– Я хочу уехать.

Он остановился рядом, посмотрел на неё сверху и вдруг погладил по голове, как Роско.

– Ты останешься.

Алёна нервно сглотнула. Уж слишком многозначительно прозвучал его тон.

Из-за дождя на улице раньше стемнело. Сумерки пришли, когда ещё восьми вечера не было. Стало мрачно и противно, и хотя дождь и поутих, но это ещё не означало близкую перемену погоды. Алёна, в знак протеста, с кухни ушла, устроилась в барской гостиной, как она её про себя называла, на диване, скинув чехол, и вот уже полчаса сидела и смотрела на морской пейзаж. Смотрела от тоски, а на самом деле занята была тем, что раздумывала, как ей отсюда выбраться. И боялась, боялась приезда «хозяина». Не знала, что от его приезда ждать. Конечно, по его мнению, она поступила неправильно, нарушила границу его частной собственности, из желания нажиться на его имени. Ему это точно не понравится, ей бы тоже, если честно, не понравилось. Но она ведь делала свою работу! И не особо преуспела, что тут скрывать. Узнать ничего не узнала, только сама всё выболтала. И как так получилось? Этот Фёдор, по всей видимости, имеет иезуитскую натуру, молчит, в глаза тебе смотрит редко, но как-то незаметно располагает к себе. Не смотря на свою подозрительную внешность.

Или в ней самой дело? Взяла и всё разболтала. Алёна даже поморщилась в досаде.

Роско пришёл к ней, сел напротив копилкой и уставился на неё печальными глазами.

– Не смотри на меня, – сказала ему Алёна. – Это твой хозяин плохой человек, а не я. – Пёс дёрнул коротким ухом, Алёне показалось, что взгляд его стал недоверчивым. И она поспешила подтвердить: – Да, да. Он работает не на тех людей, на плохих, значит, и он плохой.

Роско шумно вздохнул, лёг и отвернулся от неё.

Что Фёдор делал на кухне в одиночестве, она не знала. Как ни прислушивалась, ничего не услышала. А потом хлопнула входная дверь. Роско тут же сорвался с места, хотя ещё секунду назад казалось, что он дремлет. А тут, как пуля пронёсся по коридору, с лаем и клацаньем когтей по паркету. Алёна проводила его взглядом и лишь презрительно фыркнула вслед. Что взять, собака. Зато оставшись в доме одна, пусть и ненадолго, её мысли вернулись ко второму этажу дома. Днём ей осмотреть его не удалось, а сейчас… не смотря на волнение и опасения из-за своего незавидного положения, захотелось сделать что-то назло и наперекор. Кому именно – Фёдору или Кострову-младшему, разбираться было не досуг. Но сидеть и дальше на диване, ожидая неизвестно ничего, было немыслимо. И кинув опасливый взгляд в сторону кухни, Алёна с дивана поднялась и быстро, пока не передумала, побежала вверх по лестнице. Ни одна ступенька под ней не скрипнула.

Второй этаж тонул в темноте. Коридор был широкий и пустой. Наверняка, когда в доме постоянно жили, здесь стояли небольшие диванчики и столики с вазами, а сейчас пусто. Алёна на цыпочках прошла по коридору, невольно представляя себе этот дом полтора века назад. Этого невозможно было не делать, здесь всё дышало историей, даже в темноте: паркетные полы, дубовые резные двери, деревянные панели на стенах. Алёна проводила по ним пальцами и несильно толкала двери, все оказались незапертыми, распахивались без скрипа, и в коридоре становилось светлее. Она заглядывала в комнаты, но кроме мебели под белыми чехлами, в них не было ничего интересного. И только последняя дверь привела её в самую просторную комнату, с панорамными окнами и расчехлённой мебелью. Большая кровать, ковёр на полу. На стене плазменный телевизор, а в шкафу одежда. Дверцу шкафа Алёна поторопилась закрыть. Это уже было не просто любопытство, это было откровенное вторжение в чужую жизнь. Вспомнились слова Фёдора о срамных телешоу, стало неприятно, и Алёна от шкафа отошла. Но подошла к окнам. Отвела рукой занавески и выглянула.