Марк Довлатов - Обнаженное море. Erotic stories

– Ты правду говоришь?!

– Ну разве я тебя когда обманывал.

– Мишка, ну давай уже скорей! Так хочется! Я уже сегодня была у тебя Медичи, а теперь бы на ковре так… прилечь. Мариином. А ты бы меня пощелкал.

– Голую?

– Ну у них же все там… в Тоскании… ты же сам говорил!

– Ладно, будешь у меня Афродита Каллипига и Афродита Кастниетида.

– А это еще что? На ругательства похоже.

– Да нет, что ты. Это так греки называли свою богиню любви.

– Да знаю я твоих греков! А перевести как?

– Нууу… если по-простому… примерно…

– Давай уже!

– Бесстыдница голопопая.

– Ох и палучите вы все у меня! И ты, и греки!

Так они шли, болтая, наслаждаясь ветерком с моря. От сквера с пальмами они свернули вправо и дошли до фонтанов: дети бродили по дну, перебрасывались мячиками и фрисби.

– Мишка, я соленая вся. Хочу в фонтан!

– Ну давай, пока он спит.

Белка оперлась руками о бортик, разулась, опустила в воду одну ногу, потом другую, пошла по дну, смывая ладонями соль с бедер; фонтан вдруг ожил и выбросил вверх огромные струи воды, они падали вниз, разнося вокруг тучи брызг. Футболка девушки сразу намокла, и из-за островка с пальмами на ней любопытно выглянули соски.

– Мишка! Ну я мокрая вся! И голая опять! В городе!

– Ну вылазь, иди ко мне.

Белка выбралась из фонтана и прижалась грудью к Михаилу.

– Спрячь меня. Ну как я теперь пойду.

– Постой так. Ты моя красавица. Помнишь, когда я тебя так в первый раз увидел?

– Когда? В Шарме?

– Нет. Дома. Перед подъездом. Гроза началась. Растворила твою маечку. И мы пошли ко мне. Кофе пить.

– А ты такой подлец оказался!

– Почему это?

– Надругался. Над бедной девушкой.

– А она разве не хотела?

– Да она давно хотела. Да тебе ж, Дуридому, пока гром не грянет…

– Ну, вот такой тебе попался.

– Попался-таки?

– По полной программе.

– И сейчас?

– Сейчас еще больше.

– Почему?

– Не знаю. Так выходит. Само как-то. Чем больше тебя у меня есть, тем больше я хочу. Еще и еще. Я даже думаю, может, это болезнь какая. Ты не знаешь?

– А может это любовь называется?

– Так это самая страшная болезнь и есть.

– Почему это?

– Потому что от нее нет лекарства.

– А зачем тебе от нее лечиться? Разве тебе плохо?

– Мне хорошо. Сейчас. Но периодически я боюсь.

– Чего?

– Ну вот набегут миллионеры всякие… на яхтах… и украдут тебя.

– А ты меня не отпускай!

– Я-то тебя не отпущу. Но, может, ты сама уйдешь.

– От тебя, Дуридома?

– Ну да.

– Да не дождешься!!!

– Правда?

– И не мечтай!

– Бельчонок ты мой любимый. Я только об одном и мечтаю.

– О чем это?

– Чтобы ты всегда была со мной.

– Правда?

– Ну да.

– А зачем тебе это?

– Ну кто меня еще целовать будет. Иногда. По-французски.

– Ах ты подлец какой! Убью тебя щас!

– Пошли есть? Ты уже высохла.

– Ох и голодная я! Давай меня кормить, быстренько! По-французски!

В тот вечер, полтора года назад, Михаил Дуридомов, тогда еще недоучившийся студент-историк и работник Пункта приема вторсырья, возвращался домой с работы и у подъезда на лавочке увидел Бэлу Бурлакову – они жили в одном подъезде и встречались так почти каждый день, перебрасывались парой фраз, он получал обычно по носу и шел, не солоно хлебавши, домой. Он никак не мог понять отношение девушки к себе – они были приятелями, но простого дворового общения не получалось – она задирала его, он – ее; меж ними пролегала невидимая стена, граница, которую они никак не могли перейти.

Сегодня Бэла не спешила в больницу, сидела на лавочке накрашенная, положив ногу на ногу, и Михаил усмотрел, что под белым топиком у нее ничего больше нет. Он отогнал всякую дурню, так и готовую сорваться с кончика языка и выдавил из себя комплимент – первый раз. Грянул гром, но молния его не поразила, начавшийся дождь проявил под топиком Белкины соски, и она согласилась пойти к нему домой выпить кофе.

Дома он проводил девушку в комнату и бросился на кухню делать кофе. Конфет не было, черт, только батон старый , в шкафчике Михаил нашел бутылку какого-то прибалтийского ликера, передаренного отцом, и налил в кофе на палец ликера. Через минуту Белка отхлебнула кофе.

– Да ты напоить меня хочешь, что ли, Мишка?

– Та не, просто… чтоб вкусней.

– Вкусно. А музыка у тебя есть?

– Есть, щас включу, – он запустил комп, плеер, и из его пяти колонок бухнул Крис де Бург – «Леди ин ред».

– А монитор у тебя классный.

– Суперский – все видно.

– А что ты хочешь увидеть?

– Нууу… вот зашел на твою страницу – чтоб глаза лучше рассмотреть можно было.

– Так ты мои глаза рассматривал?!

– А что, нельзя?

– Интересно просто. А еще что рассматривал?

– Нууу… но… ги.

– А сейчас внизу что рассматривал?

– Что видно стало, то и рассматривал.

– Рассмотрел?

– Рас… смотрел.

– И что?

– Ты… это… Белка. Ты не хочешь потанцевать? – выпалил он.

– С тобой что ли?

– Ну как хо…

– Да пошли уже.

Они топтались босиком на старом ковре, слегка обнявшись за плечи, изображая «медленный» танец. Михаил потихоньку прижимал девушку к себе, она чуть пружинила, сопротивлялась, потом поддавалась; ее упругие груди играли на клавишах его ребер, руки его дрожали, факел в паху полыхал; он опустил руки вниз по спине девушки и прижал ее юбку к своим джинсам. Уйдет, щас уйдет! Как пить дать уйдет!

– Мишка, да ты, может, чего-то хочешь?

– А ты не уйдешь?

– Чего это? Мы же только пришли.

– Правда?

– Ну говори.

– Я хочу… их… потрогать. Твои…

– Только потрогать?

– Нет. И… по… смотреть.

– И все?

– И… поцеловать.

– Так это уже три желания, Мишка. Давай одно что-нибудь придумай. Пока я добрая.

– Одно?! Как же это – одно? Стой! Придумал! Я хочу, чтобы ты лежала на диване, под пледом, без ничего, а я лежал рядом… вот.

– Вот ты хитрюга какой! Придумал! Скажешь тоже: без ничего!

– Ты не уйдешь… сейчас? Ты не обиделась?

– Что-то я устала… танцевать. Пойди на кухню, покури.

Михаил на кухне никак не мог попасть сигаретой в огонек зажигалки, потом попал и затянулся так, будто его подняли со дна моря и дали трубку с кислородом. Сердце бухало бас-барабаном. Господи, неужели она… неужели это… будет. Ты все можешь, господи… ну прошу тебя… Он последний раз затянулся, загасил сигарету и почему-то на цыпочках пошел в комнату – дверь была закрыта. Он тихо открыл ее – шторы были задвинуты, темнота забралась в него первобытным страхом – страхом неизвестности.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.