Эдвард Кассия - 13 Дней

© Эдвард Эммануэль Кассия, 2016

ISBN 978-5-4474-6306-9

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Я бы хотел, поведать вам самые смелые сюжеты, разыгранные мной – длинною в жизнь, но сочту нужным, распутать паутину загадок лишь нескольких из них.

Свежесть легким движением подняла меня с кровати. Меня отнесло в ванную, умыло и в общем привело в порядок.

Сердце колотило ураганом. Я оделся в самое приличное из того, что у меня было и буквально выбежал из квартиры. Холод позволил себе толкнуть меня в затылок. Разворачиваю идеи на пару с ногами обратно в сторону дома. Напяливаю греющую толстовку на замерзающее тело. Великий писатель своей идейностью, по средством рук женщины, сумел разлить прояснение и на современный, до этого момента совершенно мне непонятный, элемент одежды.

По дороге, меня пронзил укол, моей очередной во многом, воображаемой выходки.

На крышке (уголок, где школьники курили в переменки) шкерилась школота; с косяками, бульбами и прочей швалью.

Сдавив лыбу, мне уступили очередь; вся мистика бытия растянулась в улыбке. Все знали, что сегодня моя свобода только набирает. Это больше не моя школа.

Я затянулся. И еще раз. Меня немного раздавило и дальше двинуло шаркающей походкой к беседке, меня там ждут.

С Альбертом мы были знакомы по школе достаточно давно, общались меньше..

Но сегодняшний день, придется провести с ним.

В принципе, нечего интересного не происходило. После окончания мероприятия -распрощался со школой, со всем тем, что находилось в ней, после чего двинул с Альбертом к нему, с остановкой у меня. Мне нужно переобуться, меня мучила жутко не удобная обувь.

У Альберта был большой дом, блин, чертовски большой, в целом, жил он по ходу не плохо. Дом этот выходил на две улицы, сильно? Там всё, что пожелаешь: камины, террасы, балконы, винтовые лестницы, летняя кухня, куча спален, бассейн, сауна, палисадник, мангал, автомойка.. короче я устал перечислять.

Я прыгнул на диван, пока мне варили кофе.

С чашкой на пару, дожидался пока Альберт решит вопрос со своим внешним видом и естественно с деньгами.

– Нас ждут девочки.

– Это хорошо – ненавязчиво откликнулся я.

Он жил в двух шагах от трамвайной остановки.

– Да чего блин клёво, нет? – вырвалось из меня.

Альберт только улыбался и качал головой.

Мы вышли на 40 лет и топотом спустились к подругам в замороженную кафешку с пафосным именем.

…

Знаете, когда вижу встречных мне людей на улице -обламываюсь, что лишь мне одному принадлежит моя жизнь, ровно настолько, насколько им принадлежит их. Чувство, будто могу жить их жизнь, а они мою, особенно когда могу уловить эти: раздраженные от тяжелых пакетов в руках, счастливые от любви, исковерканные от желаний и усталые от жизни -взгляды людей, движущие себя через сухие ветви препятствий к жгучему свету в конце туннеля.

Поджидая новых эмоций день за днем, я отступаюсь на подобного рода мыслях.

Выражаясь проще, мне без интересно. Без интересно это то, что жужжит в башке, злоба берет с меня свое.

Тетки говорят о будущем, Альберт мается, а у меня всё жужжит..

жжжжжж..

К тому приложу: у меня апатия к людям и я ярко выражаю безучастность к их мнениям и проблемам, но при этом схож внешне с ними и с многим через силу, приходиться считаться, что бы в минимальном – восполнять свои потребности.

И всё-таки, как бы мне не хотелось, не разрывать свой теплый разговор с одним из тех других меня в голове, мне приходиться отрывками перекидываться с этими телками, что сидят напротив, в этом тошноту подводящему кабаке.

Наскоро попрощался и вылился из этой духосводящей баламуты на воздух, закурил.

Честно, у меня ряд идей не приемлемых в обществе, если оно считает себя высоким, с остальными проще. Голова над мной хохочет так сильно, что приходиться разбегаться о стену, чтоб заглушить эту несправедливость.

Этот лесоповал мыслей, в моей коробке – нужно смерить.

Я сел. Посреди Бродвея. Я сижу на ромбиках, раньше так не делал, вообще всё то, что впервые – захватывает тебя и ты в минуту меняешь устои, казалось – отшлифованные водой за десятилетия. Я это сделал, чтобы не думать, просто сижу и смотрю на шарахающихся от меня людей.

Вот я на мосту. Вот что меня не бросает вводу?, инстинкт! А что меня держит на этом мосту?, глаза!, зрение перегоняет инфу в мозг, вот если бы я разуверил себя в том, что мост крепкий и уверил в то, что свалюсь, я бы уже размозжил лицо о камни, при том, что мост стопроцентный..

– Эй, что с тобой??, почему ты сидишь здесь? – Альберт недоумевал

– Не знаю, черт с ним, пошли.

Мы взяли такси и двинули в «Гаричь».

– У меня там кое-какие дела, подождешь немного?, нужна еще монета, день обещает быть долгим. – говорит Альберт.

Ладно ладно. Так будет.

Стояли на какой-то из развилок, я не сильно ориентировался, в том районе.

Альберт всё тыкал в телефон и ворчал всякие гадости. Видно на другом конце провода – ему не потакали.

Минут пятнадцать беспрерывного рассказа о том, кто он, от том, как он сломает этого пацана если что..то, и о многом другом в том же стиле, и. и. и меня уже подвывернуло, но явился мой ненавистный спаситель. Тот, кто должен был быть здесь, еще до нашего приезда. Вообще сказать – это был жуткий тип. Он мне слишком не понравился, чтобы я отвел ему еще хоть строчку из пересказа.

Вот мы снова возвращаемся в центр. Меня раздражали пробки, по праздникам такое случается с этим городом, а в прочем всё было отлично.

На Бродвее мы встретились с кабаном, бывало его называли «грек Зорба»; он повествовал красноречиво, в некотором роде завораживал, но быстро надоел и мы его сбрили. Нас ждали пацаны. Вот только проблема была в том, что бы всех их собрать. Почти все шатались по районам или занимались поручениями близких, или праздновали что-то за столами, не знаю короче.

Ээ, не совсем так; все пытались быть хорошими, что бы к их кошелькам прилипла монета.

Мы висели на трубках, до вечера блуждали по центральному парку, то и дело, натыкаясь на знакомых.

Когда вся толпа была в сборе, мы раскидались по моторам. Треть из нас отправилась по магазинам потому, что голова работает как-то с напрягом и сразу всё зацепить, не удалось. Поэтому все то, что у нас было, стало небылью до приезда остальных.

Нас, наверное, человек двадцать. Контингент собрался сложно объяснимый.

Что мы там творили сложно передать на бумагу, это больше некая эмоция срыва.

Скажу, что одного увезли со сломанной рукой, еще двое разбили друг друга за какую-то жируху, которая в итоге досталась кому-то третьему, некоторые залипали в облаке плана в игрушку. Макс, зачинщик скажем, сам он как-то скучал. По сравнению с тем, что он обычно творил – он нечего не делал, а это было следующим: