Мартин Сикорский - Небесные глаза. Ретагор

– Вновь ошибка – я умею читать и писать, хотя до сих пор особой пользы мне это не приносило.

Харник покачал головой:

– Вы человек-загадка. Простой и одновременно сложный. Вот пример того, как опасно опираться на стереотипы.

– Что-то в этом роде сказал мне Анур утром, в день смерти, – с грустью в голосе проговорил Ретагор.

Харник глубоко вздохнул и задумчиво потер руки.

– Да-а. Смерть Анура это большая потеря, очень большая. – Потом повернул к Ретагору лицо и спросил: – Каковы ваши планы на будущее, друг мой?

Ретагор пожал плечами, слегка удивленный таким вопросом. Дело в том, что по тону было видно, что вопрос этот задан не из праздного любопытства.

– Завтра праздник, собираюсь на нем повеселиться, ну а потом, не знаю… я человек вольный, да и без дела не останусь.

Харник, не перебивая, выслушал, после чего встал, подошел к окну и отдернул гардины. Уже была глубокая ночь, за окном было темно, но, похоже, Харника это не интересовало. Он открыл окно, и, не мигая, уставился наружу. Затем он поднял голову, шумно вдохнул свежего ночного воздуха и повернулся к Ретагору.

– Мы очень нуждаемся в таких людях, как вы. Мы потеряли Анура, и это потеря ужасная. Однако Бог посылает мне такого человека, как вы, и я не имею права этим не воспользоваться. Я предлагаю вам нечто очень серьезное, хотя и очень опасное, но мне кажется, что опасностей вы не боитесь.

Ретагору было приятно слышать эти слова, и он воспринял их и предложение Харника довольно серьезно. Но он сразу понял, что это не для него, ему даже было неинтересно выяснять, что именно предлагается ему: стать слугой, помощником, посыльным, охранником, телохранителем или еще что-то – он хотел остаться вольным человеком, который ни перед кем ни в отчете, и ни кому не обязан. Однако Харник говорил искренне, и обижать его не хотелось, не хотелось портить последние минуты встречи, пусть даже они больше не увидятся. Поэтому он собрал всю деликатность, которой наградила его природа и частое общение с различными людьми, в том числе и нанимателями, и произнес:

– Мне очень лестно то, что вы предлагаете, хотя я и не совсем понимаю детали и подробности. Но, к сожалению, я вынужден отказаться – мне нравится тот образ жизни, который я веду, и уже не в том возрасте, чтобы что-то всерьез менять. Простите.

Он начал вставать. Харник подошел вплотную и положил ему руку на плечо. В этот момент он выглядел совсем не так, как тогда, когда Ретагор увидел его впервые. Сейчас он выглядел почти по-отечески. Он поднял голову, потому что был значительно ниже Ретагора и заглянул ему в глаза.

– Насколько я успел тебя узнать, уговаривать тебя нет смысла?

Ретагор сочувственно покачал головой.

– Очень жаль. Ну, так тому и быть. Остается последний вопрос: назови, какую награду ты хочешь за все, что ты сделал? И она может быть очень большой, потому что ты не представляешь, сколь важен твой поступок, и сколь высоко я ценю твою честность и отвагу.

Ретагор несколько опешил, потому что вообще не думал ни о какой награде, тем более, что Харник говорил именно о денежном вознаграждении. Но в какой-то миг его словно ударило какое-то озарение или, наоборот, нашло наваждение, но под воздействием некоего секундного порыва он вдруг произнес:

– Если вы хотите меня вознаградить, то вот моя цена – расскажите, что в ларце, и почему так важно его получить?

Харник не был удивлен ни на гран, словно даже ожидал подобного вопроса, но был непреклонен:

– Это невозможно, друг мой. Сожалею, но я не могу, нет, более того, я не в праве тебе ничего рассказать или объяснить.

Ретагор тоже не выглядел удивленным, скорее, он выглядел раздосадованным, что вообще спросил об этом. Он лишь улыбнулся и посмотрел на Харника, стараясь скрыть свою досаду.

– Тогда мне не нужно никакого вознаграждения – я его уже получил, исполнив волю умирающего. Прощайте!

Он повернулся, чтобы уйти, но рука Харника вновь легла на его плечо, на сей раз более настойчиво. Он сжал пальцы и слегка развернул Ретагора в свою сторону. Несмотря на свой вид, рука у него была тяжелая, а пальцы крепкие и полны неудержимой силы.

– Погоди, – бросил Харник и сделал шаг в сторону. Там находилась тумба, а на ней лежал небольшой сундучок. Харник откинул крышку, вынул оттуда большой кошель, судя по весу набитый монетами, и протянул его Ретагору. Тот мог поклясться, что эта рука привыкла, если и давать деньги, то никак, не протягивая, а скорее бросая. Но в этот раз рука именно протягивала, и это Ретагор сразу оценил. И деньги взял, хотя и не просил их, но от денег глупо отказываться, если они заработаны, и ты их не просил и не требовал.

– Возьми, сынок, будет на что развлечься, – улыбнулся Харник и добавил: – И помни всегда, что сегодня ты сделал, пожалуй, главнейшее дело своей жизни. Храни тебя Господь!

Ретагор еще раз попрощался, толкнул дверь и вышел в ночь.

Утром, еще не встав с постели, Ретагор уже ощутил праздничное настроение. Это сказывалось не только в его нетерпении вновь увидеться с Арлетт, но прежде всего в звуках, доносившихся в открытое окно со двора гостиницы и чуть более приглушенные – с улицы. Если во дворе люди только громко разговаривали и весело шумели, с улицы доносилась музыка, гомон, барабанный перестук и звонкие напевы свирели.

Ретагор резко вскочил на ноги, оделся, нацепил оружие, постаравшись, как можно лучше спрятать его, чтобы не бросалось в глаза, и вышел из комнаты. Первым долгом он обратил внимание на то, что двери обеих комнат по соседству распахнуты, и они пусты. Это значило, что его новые друзья уже проснулись и даже успели спуститься вниз. На миг у него мелькнула мысль, что они решили расстаться с ним и тихонько покинули гостиницу, и он быстрым шагом кинулся вниз по лестнице. Его опасения оказались напрасными.

Все пятеро сидели в зале харчевни и завтракали, причем, как было видно, девушки управились с этим занятием гораздо быстрее и теперь подгоняли Рангора и Нектора, нетерпеливо поглядывая в сторону выхода. Впрочем, к Арлетт это не относилось – Ретагор заметил, что ее взор устремлен в обратную сторону, туда, куда спускалась лестница со второго этажа. Увидев его, она радостно улыбнулась, как-то легко и непринужденно встрепенулась, провела рукой по волосам, и помахала ему рукой. Ретагор подошел к столу и поздоровался.

– Ты так громко храпел, что мы решили тебя не будить, – проговорил Нектор, что-то жуя.

Арлетт гневно метнула на него взгляд и сказала, чтобы он не болтал глупостей. Нектор толкнул локтем сидевшего рядом Рангора, и оба засмеялись.

– Ну что, пойдем, наконец? – воскликнула Корвина, самая младшая из всех. Именно она была родственницей Рангора.