Мартин Сикорский - Небесные глаза. Ретагор

Ретагор нырнул под сень веток бузины и склонился над телом монаха. Каково же было его удивление, когда он увидел, тот все еще жив, дышит и даже открыл глазами.

– Держитесь, – восхищенно проговорил он, продевая руку под шею духовника, чтобы приподнять и постараться выволочь его на открытое, более освещенное место. Там можно будет рассмотреть рану и попытаться что-то сделать. – Сейчас я вас вытащу.

Но монах захрипел и из последних сил отбросил руку Ретагора, а затем неожиданно ясным взглядом посмотрел на него. Тот знал, что рана монаха безусловно смертельна, потому что стрела пробила его тело в непосредственной близости от сердца, а потому с восхищением смотрел на то, как он борется со смертью. Но поведение монаха его сильно поразило.

– Не противьтесь, вы выкарабкаетесь. – И снова попытался приподнять грузное тело Анура.

– Брось! – Его тихий шепот сопровождался хрипом и свистом, а когда он заговорил, изо рта хлынула кровавая пена.

Плохо дело, подумал Ретагор, шансов никаких.

Монах не хуже него знал это. Тогда почему он так старательно цеплялся за жизнь? Анур очень скоро ответил на этот вопрос.

– Я не видел, но я слышал и понял, что ты доблестно сражался с этими негодяями, – проговорил он. Слова давались ему с трудом, между ними зависали долгие промежутки, но он очень старался, и Ретагор понял, что ему есть, что сказать. – Хотя мог согласиться на их условия. Ведь ты думал, что я мертв.

– Они бы все равно меня убили, – отозвался Ретагор.

Монах скорчил гримасу, как бы говоря, что это неважно.

– Мне говорили про тебя. Ты лучший. Я не верил. Теперь я это знаю, – продолжал монах. – Я доверю тебе то, что для меня дороже жизни. И я знаю, что ты выполнишь, что попрошу.

– Я обещаю, – сказал Ретагор. Его тронули слова монаха, как никогда и ничто в жизни. Когда человек, находясь при смерти, говорит такие слова, остаться равнодушным невозможно.

Монах кивнул, издав при этом глухой хрип.

– Я умираю. Мне осталось несколько минут. Ты возьмешь мой мешок и отнесешь в Велин. В нем находится ларец и кое-какие дорогие мне вещи. В таверне Морура меня ждет человек по имени Харник. Ты отдашь ему этот ларец и все остальное. Не пытайся открывать его ни в коем случае. Впрочем, его не открыть. Но не вздумай сломать его, чтобы узнать, что внутри!

На эту длинную тираду у Анура ушло несколько минут и, похоже, все силы.

– Мне это ни к чему, – вставил Ретагор. Он действительно не собирался совать нос в то, что его не касается. Ни в буквальном, ни в переносном смысле.

Однако Анур еще сказал не все:

– Передай Харнику… Это очень важно… Ключ, это ключ… Теперь у вас есть ключ, нужно найти, что он… открывает.

Анур, приподняв руку, с силой схватил Ретагора за ворот рубахи и притянул его к себе.

– Не ломай ларец. Возможно, ты обречешь себя на большие страдания, если это сделаешь. Я не знаю… никто не знает. А я не могу этого допустить. Ты доблестный человек. Благослови Господь твою душу!

В эту фразу монах вложил все свои оставшиеся силы, и это были последние слова, сказанные им. Ретагор аккуратно опустил его голову на землю и закрыл веки. Он выглянул наружу и по теням понял, что солнце уже перевалило зенит. До Велина идти не близко, еле поспеет до темноты, да еще нежелательные гости могут пожаловать в любой момент – счастье, что еще не появились! – а значит, времени отдать монаху последнюю дань не остается. Ретагор не раздумывал долго. Он поправил на трупе рясу, несколько долгих мгновений смотрел на него, после чего перекинул мешок себе на плечо и двинулся в путь.

На окраине городища Велин Ретагор несколько сбавил темп ходьбы и постарался придать себе как можно более непринужденный вид. Здесь его почти никто не знал, тем более сейчас, когда уже стемнело, но он не хотел оставаться в памяти тех, кого он повстречает, как некто, кто очень спешил и выглядел нервным и возбужденным. Велин в радиусе ближайшего десятка лиг был самым крупным поселением, и это было видно по нему сразу. Мало того, что здесь можно было встретить купцов, путников и разный люд любого вида, но даже ширина улиц, деревянные срубы в два этажа, большие постоялые дворы и харчевни под открытым небом впечатляли его все те несколько раз, что он бывал здесь. Тут можно было встретить дома зажиточных горожан, построенных из камня, с балконами и внутренними двориками. Ретагор всегда чувствовал себя в Велине немного неуютно; ему было неприятно, что вокруг толчется столько народу, да еще тут было, по его мнению, слишком чисто и ухожено. Он привык больше к поселениям простым, низким домикам из бревен или глиняных кирпичей с пустыми черными дырами окон, узким улочкам, на которых всякой живности не меньше, чем людей, и человек не кажется таким мелким и ничтожным существом. В Велине это ощущение преследовало Ретагора даже сильнее, чем под сенью его любимых вековых деревьев, рядом с которыми действительно кажешься маленьким и слабым. Зато там нет чванливых горожан, которые кичатся собой так, что смотреть противно, думал Ретагор.

Но сейчас было уже темно, и он был больше озабочен тем, чтобы найти таверну Морура, о которой он впервые услыхал от монаха, раньше он никогда о ней не слыхал. Он было придвинулся к одному прохожему, чтобы поинтересоваться, где она находится, но резко отвернулся и замер на месте. Его пронзила мысль, которая кардинально изменила его планы. Он понял, что даже если найдет сейчас таверну, то поздний гость наверняка обратит на себя внимание, пойдут разговоры, а это ему совершенно ни к чему. С другой стороны, ночевать где-то все равно нужно, не в той таверне, так в другой, или на постоялом дворе, но везде на него могут обратить ненужное в данный момент внимание. В другой раз он наоборот никогда не избегал разговоров, возможных расспросов – хороший способ найти нанимателя, но только не сейчас. Даже если трупы в лесу не нашли вартовники и теперь не ищут убийц, то двое раненых, наверняка, уже пришли в себя, возможно, к ним кто-то присоединился, и вот их-то следует опасаться больше всего. Кроме жажды мести, они все еще, вероятно, надеются заполучить ларец монаха. Можно было бы выйти за пределы Велина и заночевать в окрестностях, и Ретагор даже всерьез стал думать об этом, когда он услышал шум разговора, смех и веселый гомон. Он повернул голову и увидел, что в его сторону направляются несколько темных фигур, громко переговариваясь. Ретагор было посторонился, чтобы их пропустить, когда услышал обрывок фразы, которую произнес молодой мужской голос, обращавшийся к одному из своих спутников:

– Я ведь говорил, что не нужно было останавливаться у того пастуха, теперь, в такую темень где мы будем искать эту таверну Марура?