Наталия Миронина - Свадьба собаки на сене

– В кино?! – Тамара даже покраснела. По ее выражению глаз, по тому, как она посмотрела в сторону, словно скрывала ликование, по ее голосу Вадим понял, что да, он ей нравится. «Она симпатичная», – только и подумал Вадим. Но даже если он очень постарался бы, он бы не выдавил из себя ни единого вздоха – Тамара, хорошая, влюбленная в него девочка, ему не нравилась, и перспектива провести с ней два часа – кино и небольшая прогулка – показалась ему вдруг ужасной.

– Я позвоню тебе. Я так спросил, просто чтобы знать… – Вадим что-то пробормотал, чувствуя себя придурком.

– Идиот! – воскликнула Тамара и скрылась в ближайшем классном кабинете.

Вадим только успел заметить, что походка у Тамары некрасивая, утиная. «Дура!» – думал он про Тамару. Ему было стыдно за этот разговор, но, как и бывает в таких случаях, винил Вадим пострадавшую сторону.

Больше никаких попыток познакомиться или поухаживать за девочками он не предпринимал. Он понял, что, пока есть та, с фиалковыми глазами, все попытки бесполезны. Вадим затаился и стал ждать. Он ждал, пока они закончат школу. «Это все детство. Как ни крути. Потом, потом, когда это все будет позади, когда начнется другая жизнь, тогда я и приму решение», – разумный Вадим обозначил себе сроки для решения самого важного вопроса, но это благоразумие было вынужденным. Пожалуй, не было более тяжелого года, чем этот, последний школьный. И вроде думать надо было об экзаменах, о поступлении в институт, но все душевные силы уходили на тихое противостояние.

Двадцать третьего февраля Вадим не хотел заходить в школу к Лукину. Он понимал, что сейчас это будет неуместно, что его самого это расстроит, разозлит. Ведь он не сможет что-либо предпринять и останется зрителем. И все же он пошел. Пошел, чувствуя себя по-дурацки, словно незваный гость. Это определение было неприятным, он повторял его про себя почти всю дорогу, надеясь, что оно оскорбит его. Но этого не случилось – определение осталось определением, а желание увидеть девочку с фиалковыми глазами победило.

А в зале уже заиграла музыка, и девочки дарили подарки ребятам, которые хоть и выросли все под два метра, все равно глупо улыбались, получая плюшевых медведей и зайцев. Кто-то уже жевал печенье и ел торт, а кто-то танцевал – половину ламп предусмотрительно погасили, а под потолком крутился зеркальный шар. Вадим не заметил, как исчез Лукин, как он оказался около Старшенькой, которая очень долго ему вручала смешной подарок, смеялась, потом вдруг стала серьезной и утвердительно кивнула на какой-то вопрос. Вадим все понял, как только увидел, что Лукин обнял девочку за плечи и они принялись топтаться в такт модной заунывной песне. Ему надо было уходить, он это понимал – здесь был праздник одного класса, где все уже разбились на пары, а одинокие не чувствовали себя одинокими, потому что были в своей привычной среде. Его здесь знали и хорошо к нему относились, но все равно вызывала недоумение его фигура, одинокая, неприкаянная. Вадим все понимал, но медлил – ему спокойнее было мучиться здесь, глядя, как Лукин танцует со Старшенькой, чем страдать дома, в одиночестве.

– Привет! – вдруг услышал он за своей спиной.

– Привет! – оглянувшись, он увидел Младшенькую. – Ты тоже здесь?!

– Да, мы же всегда вместе, как вы с Лукиным. – Младшая сестра улыбнулась, а Вадим почувствовал в ее словах намек. Хотя, впрочем, ему могло и показаться.

– Да, все верно, вы – как мы с Лукиным. Хотя, смотри, они танцуют, а мы – нет?! Надо исправить ошибку.

Вадим вдруг громко и весело заговорил и при этом почти не обращал внимания на девочку. Он говорил, словно обрадовавшись случаю, который позволил ему остаться здесь, вблизи Старшенькой, и не выглядеть жалким и смешным. Вадим не видел, как его собеседница вдруг залилась краской и смущенно посмотрела по сторонам. Он продолжал безостановочно говорить, словно усыплял ее бдительность:

– У тебя очень красивое платье. Наверное, из Англии, да? Я видел, отец из Англии маме каталог привозил.

Младшенькая промолчала, она уже понимала, что мужчине вовсе не обязательно знать, что платье мамино и выиграно в битве с сестрой. И вообще главное, не говорить про сестру. От нее уже полчаса не отходит этот Лукин, о котором по вечерам на кухне вздыхает мама: «Рано, очень рано для таких отношений!» А у нее, у Младшенькой, никого нет. Даже в ее классе мальчишки не смотрят на нее, хотя она намного симпатичнее большинства девочек. И вот сейчас этот красивый, модный и такой уверенный в себе парень так запросто с ней разговаривает. Да нет, он не просто разговаривает, он пытается понравиться ей. Если это не так, то почему он смотрит с таким значением, рассуждает о длине ее платья, о туфлях, о волосах, которые «очень красивы».

Младшенькая на всякий случай изо всех сил раскрыла широко глаза – она знала, что они у нее необычные, почти фиалковые. Такие глаза достались им с сестрой от мамы, и из-за таких глаз их отец влюбился когда-то в маму и увел ее у какого-то знакомого. Вот это история была! Мама о ней рассказала только недавно, когда они повзрослели. У Младшенькой захватило дух. А вот эта встреча – это уже ее история. Это ее фиалковые глаза! Вот этот человек, этот герой, который перевернет ее жизнь. Младшенькой показалось, что у нее почти остановилось сердце, так оно запрыгало в груди.

– Что с тобой? Что у тебя с глазами? – Вадим вдруг на мгновение уставился на девушку.

– А что с ними? – Младшенькая опять взмахнула ресницами, предоставляя Вадиму возможность рассмотреть их знаменитые глаза.

– Нет, ничего, все хорошо. Мне показалось… Красивые глаза.

Младшенькая довольно улыбнулась, а Вадим продолжил говорить о своих занятиях английским и немецким, о том, куда он собирается поступать, где хочет работать, почему не слушает современную музыку. Вадим так много и так красочно говорил, что даже сам устал.

– Ну что, пойдем танцевать! А то проговорим все время. – Он наконец перевел дух и подхватил совершенно сбитую с толку Младшенькую.

Она сделала шаг навстречу и оказалась в объятиях Вадима. Ее сердце опять ухнуло, а потом, казалось, забилось ровно, в такт нежной музыки. Танцуя, Младшенькая поймала взглядом сестру, победоносно улыбнулась в ответ на ее удивленный взгляд и положила голову на плечо Вадиму. Не зря она боролась за мамино платье.

Вадим ее проводил домой. До самого подъезда и еще долго не отпускал. Он опять что-то рассказывал, но Младшенькая не слушала. Она только пыталась сообразить, за что именно ей влетит дома: за позднее возвращение, за то, что она придет одна, а сестра уже с мамой и отцом пьет чай, или ей влетит за то, что она на глазах у соседей час с лишним кокетничает с молодым человеком. Младшенькая выбирала нужный вариант ответа, а Вадим все говорил и говорил. Он даже сам отвечал на свои вопросы. Младшенькая уже замерзла, а Вадим ее все не отпускал.