Валериан П. - Такая вот жизнь, братец – 4. Записки «шестидесятника»

…Я, вот, всё думаю, что мой уход решит все проблемы, но так ли это? У них восстановится былая иерархия со Светланой во главе. Но я также понимаю, что, спасая себя, я повергаю Светлану в страдания и заботы, в которых она проведёт остаток жизни, бросив все свои душевные и телесные силы на воспитание детей, которые может, ей потом и спасибо не скажут…

… Чем невыносимее действительность, тем красочнее сны …

…Как мучительно тянется время на работе! Какой скукой веет от сидящих напротив меня людей! Вот, они сидят, болтают вполголоса, вспоминают свою вольготную жизнь заграницей, как им там было хорошо. И как плохо здесь. Не понимают, что все мы – ходячие мертвецы.

…Одна мысль, как плитой, придавила мне душу: неужели это и всё, что я успел сделать в жизни? Зачать двух детей от разных женщин, пожить с ними немного, да и бросить на произвол судьбы? Может, ещё рано подводить итоги, но на сердце тяжко, и страх охватывает душу. Страшно мне оттого, что таким мелким и ничтожным кажется всё, что происходило ( происходит ) со мной в жизни. Всё, что было, могло и не быть. А сколько грандиозных планов умерло в душе, какие поистине фантастические дали открывались перед мысленным взором, в какой высоте парил…

…Снова сижу в «Иностранке» и читаю «интересные» книжки. Сегодня – второе воскресение подряд – разгрузочный день (на воде, но не на сухарях). Все это хорошо, и даже прекрасно, но, вот, возникает вопрос: а что я буду делать, когда меня вышвырнут из той кормушки, в коей я подвизаюсь сейчас? Надо ли мне возвращаться в Лен-д (к маме) или оставаться здесь и искать счастья «на чужбине»? Вспоминается предсказание Лены (см. мою книгу «Такая, Вот, Жизнь, Братец»): «1982 год будет для тебя очень тяжёлым (а оно было сделано семь лет назад)».

…Вчера мы со Светланой ходили «смотреть» ей пальто в нашем универмаге. Надо сказать, одета она неважнецки: у неё нет приличного пальто, а шубы её старомодны. В этот поход она одела свою короткую «псевдодубленку». «Десять лет ношу», с гордостью сообщила она мне. Этот полуперденчик, не ветхий ещё, но уже изрядно поношенный, засалившийся по бокам и на груди, сидел на ней, как на переростке : её могучие плечи и бедра выпирали, складки жира проступали в талии, а широкая покатая спина переходила в отсутствие зада. В общем, было впечатление, что Светлана втиснута в спальный мешок. «Она, наверно, видит в моем взгляде то, что творится у меня в голове», думал я, идя с ней в магазин.

Пришли в отдел верхней одежды, стали примерять пальто, и тут я понял, что никакими доводами не смогу убедить себя, что она мне нравится. Уродливость ее фигуры просто отталкивает! Я старался смотреть только на ее ноги, в которых сохранилосьещё кое-что от былой элегантности. Но когда взгляд переходил на её обрюзгшее, с провисающими щеками лицо, на редкие спутанные волосы с проседью, её живот, выпирающий наружу кусками жира над бёдрами, мне становилось дурно. «Как можно любить эту женщину», говорил я себе, «что можно чувствовать к ней!». Я помню, как меня отталкивала заметная дряблость тела моей подруги Лены, разбухшие, «кряжистые» бедра Ларисы, землистый цвет ее лица. И здесь то же самое. Я постоянно ловлю себя на том, что стараюсь найти что-то красивое в лице Светланы, хоть за что-нибудь зацепиться , хоть чем-нибудь любоваться! И иногда, представьте себе, нахожу: в линии носа, в прищуре смеющихся глаз, в лёгкой (как мне казалось) походке. Но чаще видится иное. … С другой стороны, я благодарю Бога, что он послал мне Светлану, позволил встретиться с ней. В ней есть то, чего я не мог найти ни в одной другой женщине: стремление к жизни духа, мистическое видение мира, сознание своей близости всему живому. … Мне это не дано, я погряз в бесконечных мелких заботах, неудачах и несбывшихся мечтах. Мне очень хотелось бы хоть в чём-то походить на неё…

…Странно, но мне совсем не хочется возвращаться к Ларисе. Просто, когда я думаю об оставленной мной квартире в Лен-де (которой я до сих пор горжусь!), мне, как бы, становится завидно, и я говорю себе, «вот бы мне так жить», забывая о том, что это и моим домом было когда-то.…

…Почему меня так тянет к сыну? Ведь, мы с ним жили не так уж душа в душу. Может, у меня плохие предчувствия насчёт него? Порой мне кажется, будь я с ним рядом, все его болячки разом отвалились бы, что одно моё присутствие придало бы ему силы и веру в жизнь. Но, ведь, он не так уж серьёзно болен? Я почему-то совсем не боюсь за здоровье Лизаньки. У меня есть чувство (впрочем, может быть, и ложное), что она вырастет здоровой, звёзд с неба хватать не будет, но добьётся своего.

…Опять воскресение, и опять я в «Иностранке». Утром дома – очередная безобразная сцена и, как результат, все те же мысли о том, как поскорее и попристойнее покончить со всем этим. А позже, уже здесь, в библиотеке, очередной «разбор полёта» с признанием своей вины и уговорами смириться со своим теперешним положением и ничего не предпринимать. И, откуда у меня такое желание самоедства? … Опять побаливает пах (что это: грыжа или рак?), завтра опять на работу, в компанию психов . Мои коллеги-переводчики страдают словесным поносом… Вот, который день хочу позвонить Максимке и боюсь, боюсь фальши, ничего не значащих фраз. … Хочется рассказать ему обо всем, как есть, как было, но поймёт ли он?

…Сегодня утро было особенно мучительным. Лиза проснулась ни свет, ни заря, не давала нам спать, переползала с одной кровати на другую, норовя улечься между Светланой и мной. Светлана пыталась ее «усыпить» сказкой, я лежал рядом и слушал. … Потом она не выдержала, прикрикнула на неё, и Лиза разревелась. Подоспела бабушка, и её унесли на кухню. Был седьмой час.

Когда я встал, было около десяти. Лиза все ещё капризничала, не ела, рвалась из рук. Они её пытались утихомирить в два голоса, получалось плохо. Потом Светлана решила пойти с ней гулять. Стали её одевать, опять капризы, рыдания. Я хотел занять её санками, пошёл за ними в коридор за входной дверью квартиры. Дверь оставил полуоткрытой, и когда их вытащил их из старой коляски и повернулся, чтобы войти, в темноте, чуть было не опустил их на голову Лизе, которая подкралась ко мне сзади. Светлана дико взвизгнула, схватила её и с возгласом «он чуть не убил ребёнка!», кинулась назад на кухню. Начался переполох. К счастью всё обошлось. Не было ни царапины, ни шишки. …А вчера бабка прищемила ей палец все той же дверью.

…Сегодня совсем по-другому в ВГБИЛ. Всю эту неделю (после примирения со Светланой) я занимался с ней любовью, и вот сейчас во всем теле слабость, и совсем не тянет на пищу «духовную». Странно и то, что меня все-таки тянет «домой» (т.е. к Светлане), хоть я и чувствую там себя очень неуютно. Какое-то нездоровое любопытство одолевает меня, в голове вертится один и тот же вопрос: «а как там, чем занимаются?». Что это: скука сытого человека? Боязнь тишины?