Елена Настова - Зонтик царевны Несмеяны

– Зонт? Это что, тот самый?

Я дёрнула зонт, но Денис держал крепко.

– Ну да. Это тот самый зонт, – сказал Денис; удивления в его голосе прибавилось.

– К тебе это не имеет никакого отношения. Отдай.

– Почти не выцвел. Хотя неудобный, из моды вышел. Зачем ты таскаешь его?

– Сегодня обещали дождь.

– Две недели стоит жара…

Неожиданно вся моя выдержка испарилась, и я сказала:

– Денис, ты забыл, кто мы друг другу. Я для тебя – прошлое. И ты для меня – прошлое… Давай уже, уходи.

Денис смотрел мне в лицо.

– Ты меня держишь.

– Конечно. Это очень удобная позиция. Ты женился, но я тебя держу. Я держу тебя, но при этом у тебя другая семья. Что же ты хочешь от меня? Давай, вали отсюда.

– Так отпусти меня!

– Уходи!

Денис резко встал и пошёл к выходу. Я подняла брошенный им зонт и поставила под стол. Ко мне уже летела Наташа.

– Что он сказал тебе? О чём вы говорили?

Она протянула салфетку.

– Так, ни о чём. Я спросила его о семье. Потом он побежал. Вернулся. Посидел немного и ушёл.

– Кто же знал, что он приедет! – Наташа всплеснула руками. – Я ещё утром звонила ему, и он сказал, что не сможет! Если б я знала, что он приедет, я бы предупредила. Если б я знала!..

– Не переживай. Мы виделись полтора месяца назад. Пять недель и три дня. Понимаешь? Время от времени мы с ним встречаемся. Не часто.

Наташа смотрела широко открытыми глазами.

– Нет, нет. – Я улыбнулась. – Мы даже не дотрагиваемся друг до друга. Так, сидим в кафе. Недолго. Выпьем кофе – и гудбай.

– Но… как же… Зачем?

Я пожала плечами.

– Зачем… Я тоже спрашиваю себя: зачем? И нет ответа.

Наташа стояла, держась за спинку стула, и глаза у неё были словно ярко-синие плошки.

– Бедная ты моя, бедная. – Она опустилась на стул, как большая светлая птица, птица с ярко-синими глазами, и прижала мою голову к своей груди. – Бедная ты моя, бедная!

Я высвободилась.

– Не говори так. Лучше расскажи, как твои мальчишки. С кем вы их оставили?

Наташа не ответила. Она смотрела перед собой, моргала; думала. Искала для меня выход. Она всё время искала для меня выход. Столько мы уже перепробовали этих выходов, и все оказались тупиками.

Подошёл Ян.

– Где ты ходишь? – спросил он. – Мне женщины скоро все места оторвут.

– Я хочу выпить, – сказала я.

Ян налил вина, и мы выпили. К нам подошли Сергей и Настя Елизарова, и я предложила им выпить с нами. Потом Сергей сказал, что покажет, как надо смешивать колу с водкой. Он намешал всем по бокалу. Смесь была похожа на колу, которая горчила в самой глубине вкуса. Сергей объявил, что этот коктейль называется «Тип-топ», а Ян засмеялся и сказал, что это просто «ёрш» с колой.

– Как тебе тут?

– Отлично. Но я весь вечер держу в голове вопрос, не передумала ли ты насчёт ночи вдвоём.

Я посмотрела на него, и он отодвинулся:

– Ты что… Что с тобой?

Я взяла сумку и пошла в кафе.

В туалете я поплакала, потом умылась, села на крышку унитаза и снова накрасилась. Хорошая привычка – носить с собой косметичку. И то, что на свете существует такая вещь, как косметика, тоже очень хорошо.

После этого я пошла к барной стойке. Мне хотелось потолкаться среди незнакомых людей, хотелось, чтобы все люди были незнакомыми. Здесь тоже танцевали, и в зале, и между столиками. Места хватало, но было душно. Я посмотрела: двери во дворик и на улицу были открыты. За спиной бармена крутился напольный вентилятор. Но всё равно было очень душно.

– Здесь нужна вентиляция, – сказала я бармену.

– Что?

– Я говорю: душно. Нужен кондиционер.

– Да. К зиме обещали установить.

Я потрясла головой. Оглушение проходило. И вдруг вспомнила про Арсения и поискала его глазами. Я знала, что если Арсений здесь, то он обязательно будет танцевать, а если он будет танцевать, соберётся толпа. Я обвела зал глазами. У дальней стены собралась толпа, оттуда долетали восклицания, над головами взлетали руки. Арсений, его знаменитый жест.

Люди расступились, и я увидела Арсения. Рубашка выбилась, подтяжки сползали, он то и дело поправлял их одной летающей рукой, рукава уже были закатаны. Кепка была у девушки, она размахивала ею над головой. Я нашла глазами вторую девушку. Обе были хорошенькие, – та, которая держала кепку, – блондинка с длинными волосами, а другая – тёмноволосая с короткой стрижкой, которая ей очень шла. Мне больше понравилась брюнетка. Брюнетка должна была курить, и, если она не курила, надо было подсказать ей это. Сигарета подошла бы к её стрижке, и к глазам, и к чётко очерченным дугам бровей, и к тому, что в ней было, что делало её старше, хотя, если приглядеться, они с блондинкой были ровесницами. В её глазах, в лице было что-то отстранённое и трагическое одновременно. Я долго соображала, кого она мне напоминает, пока не поняла, что брюнетка здорово похожа на Марлен Дитрих, если бы Марлен было лет двадцать.

Всё происходящее казалось мне лишённым смысла.

Я почувствовала усталость. Обычно, когда я думала о том, что Арсений встречается с девушками, и особенно, когда я его с ними видела, во мне загоралось сложное чувство, которому я не могла найти объяснения. Это чувство вмещало в себя как надежду на то, что Арсений полюбит кого-нибудь, так и явно отдающую животным ревность, но больше всего – страх, что Арсений чего-нибудь выкинет. Всегда, когда я его видела, я это ощущала. Но в этот раз я почувствовала только усталость. Денис и Арсений в один вечер – это слишком.

Я вернулась во дворик. Там всё было по-прежнему, так же танцевали. Наташа оживлённо беседовала с Раей, должно быть, о своём брате. Елизаров и Матвеев обсуждали – я предположила, потому что они всегда говорили об этом, – автомобили, Настя Елизарова кружилась с Сергеем, я увидела в разных концах площадки Мартыновых, и все остальные толкались тоже тут. Вокруг Яна – с ним был Мартынов и Ника – вилась целая стайка женщин в разной степени опьянения, они смеялись. Я села за стол. Наташа на другом конце тут же повернулась и вопросительно посмотрела на меня. Надо было уйти, пока Арсений меня не заметил. Я хотела взять вещи и попрощаться.

Компания Арсения ввалилась во дворик. Я повернулась к ним спиной в надежде, что парень в клетчатых штанах не заметит меня. Мне стало ясно, что я выпила лишнего. Спиртное всегда действовало на меня так: рассеянность или слёзы, или то и другое вместе. Не надо было пить после ухода Дениса. Но в моей жизни было столько неправильного, что сожалеть о такой мелочи, как не ко времени выпитое спиртное, было бы смешно.

– Ты почему сидишь одна? – спросила за моей спиной Ника. – Что с тобой?

– Почему ты не сказала мне утром, что встречаешься с таким…

Она щёлкнула пальцами над моей головой.

– Я бы не приставала к тебе тогда… Везёт тебе на мужиков, и ты ещё говорила, что это не так! И ведь молчит!