Олег Рой - Шапка live, или Искусство выживания

«Герр Хуан» мирно дремал там, где его оставил Волк, в актерской бытовке-вагончике. Серов-Залесский задумчиво почесал тыковку. Куда девать байк? Гаража в Марьино рядом с домом бабули не имелось, а в квартиру с собой мотоцикл не потащишь. Как бы ни хотелось, но Красная Шапочка будет против. А зря: вот кому мешает мотоцикл в спальне? Кажется, еще никому не помешал.

В принципе, от дома бабушки до киностудии можно было добраться и на общественном транспорте, всего за два-три часа, но, во-первых, Волк привык передвигаться по Москве на байке, а во-вторых, он слабо представлял себе Красную Шапочку, скажем, в метро, несмотря на то, что та, в принципе, до начала своей актерской карьеры вполне себе нормально пользовалась и метро, и трамваем, и автобусом. Но к хорошему быстро привыкаешь, и последнее время девушка привыкла передвигаться либо верхом на «Герре Хуане», либо в автомобиле киностудии. А такси для Волка сейчас было не по карману.

Тяжко вздохнув, Волк решил оставить своего металлического друга в стойле, то бишь в специальном отделении ангара на корме фургончика. В процессе этого ему захотелось сделать кружок по студии, так сказать, на прощанье.

Наверно, Вещий Олег, прежде чем отдать поводья верного коня, бессовестно оклеветанного язычником-волхвом, тоже проехал на нем вокруг великокняжеского двора. Но конь, в отличие от «Герра Хуана», питался подножным кормом, а не синтетическим, потому Волк, перво-наперво, проверил уровень оного в бензобаке «Герра Хуана». И тут выяснилось, что бензина в распоряжении стального волчьего коня ровным счетом на этот круг и имеется. А денег, чтобы накормить Россината, у Волка, естественно, не было. Круг пришлось отменить, «Герр Хуан» тоскливо занял место в своем стойле, а Волк, заперев оного, зашел в фургончик, сел на кушету и задумался.

А если быть совсем уж откровенным – он просто заплакал. Волки тоже плачут, а вы не знали? Об этом даже в девяностых фильм на Тамбовской киностудии сняли. Вряд ли вы его смотрели, конечно, но название-то было на слуху. Но бог с ним, откровенно говоря, фильм получился неважнецким. О чем это Волк? О волках.

Волки, дорогой мой читатель, тоже плачут, и по тем же причинам, что и люди. Иногда эти причины бывают совсем смехотворными, например, отсутствие наличности в кармане. Серов-Залесский отнюдь не являлся скрягой, но иногда отсутствие презренного металла ощущается довольно болезненно.

Если бы Волк был один, чихал бы он на такие мелочи, жевал бы роллтон и полировал на досуге спицы «Герра Хуана», никуда на нем не выезжая. Но сейчас Владимир чувствовал ответственность не только за себя и свой мотоцикл, но и за доверившуюся ему девушку. В таком отчаянном положении он не был давно, только в студенческие годы. И именно это обстоятельство делало отсутствие денег столь обидным и болезненным, что довело нашего героя до слез.

Да-да, как вы помните, волки тоже плачут. Скупой волчьей слезой, которую можно поместить в стеклянный флакончик и поставить в витрину Музея редких вещей.

Впрочем, Волк был из тех, которые не позволяют себе расклеиваться надолго. Порефлексировав немного на стуле перед гримерным зеркалом, он решительно встал и принялся собирать необходимые для новой квартиры вещи. Сложив их в большую сумку, Серов-Залесский закрыл вагончик на ключ и, насвистывая мелодию песни «На поляне траву зайцы в полночь косили», отправился к выходу с киностудии.

В квартире Волк скинул кроссовки и прошел в гостиную. Обстановка в ней разительно изменилась. Во-первых, так тщательно пропылесосенный им ковер на стене был снят, свернут и водворен на балкон. На полу пылесборник еще остался, но Волк надеялся избавиться и от него. С дивана было снято покрывало, а со стола хрустальные вазы и конфетницы переместились в «стенку». Стало просторнее и легче дышать.

На полированной тумбочке восьмидесятых годов стоял привычный ноутбук, а также вазочки, шкатулка для бижутерии и орфографический словарь.

Поставив сумку у дивана, Волк тяжело сел на него и уставился в зеркало, висевшее на стене. Высокие уши его шевельнулись. А чего это он расстроился?

Встав и подойдя к зеркалу, Волк вгляделся в свое отражение: прекрасный экземпляр канис лупуса. Его внешность мачо тоже имеет ценность. Серов-Залесский востребован как актер, только небольшой перерыв в съемках подорвал семейный бюджет, но он обязан найти выход. В конце концов, Владимир может и вагоны грузить, такое тоже в жизни бывало.

Сторонний человек, не знающий нашего Волка, вряд ли заметил бы, что у него тяжело на сердце, даже если бы этот человек хорошо разбирался в волчьей физиогномике. Зная это, Волк спокойно вышел на кухню.

Но бабушка, во-первых, уже немного знала Серова-Залесского, а во-вторых, вероятно, имела отдаленное родство с Шерлоком Холмсом, так как наблюдательность и интуиция спорили с ее экстрасенсорными способностями.

– Только не говори, что у тебя на душе не висит камень и настроение выше среднего, – заметила Мария Ивановна, уже переодетая в домашнее платье и увешенная амулетами.

Сейчас она снова пила кофе и смотрела по телевизору программу не то «Голос», не то «Народные таланты».

Волк пожал плечами.

– Устал я очень, – сказал он, отводя взгляд. – А ведь все только начинается.

– Тут ты прав, мой друг, – отставив фарфоровую чашку, Мария Ивановна сделала телевизор потише. – Впереди забот уйма. Вообще, когда поживешь с мое, поймешь, что наша жизнь и состоит из этих забот, тяжестей и лишений. И, как ни странно, не только жизнь, но и счастье.

Мой дорогой читатель, жизнь и вправду складывается из мелочей, но зарплату лучше получать крупными.

– Угу, – кивнул Волк. – Вот только от этого почему-то ну никак не легче. А Красная Шапочка где?

– Да спит уже, – улыбнулась бабуля, – умаялась совсем. Для Олечки это тоже потрясение, она привыкла всю жизнь у мамки за юбку держаться, несмотря на то, что юбка коротенькая совсем. Тебя, кстати, не матушкины ли утренние слова так из колеи выбили-то?

– А что, заметно? – у Волка не осталось сил даже удивляться. Перед переездом матушка сказала ему, кроме всего прочего: «Учти, Вовчик, дочь моя привыкла к определенному уровню комфорта. Твоя задача – его обеспечить. Не сможешь, не справишься – потеряешь ее».

Эта фраза засела в подсознании Волка, как гвоздь из китайской реплики французского ботфорта в пятке незадачливой модницы, и доставляла примерно такие же ощущения.

– Не всем, но заметно, – кивнула бабушка. – Страшно, небось?

Волк, в свою очередь, кивнул.

– Я в первый раз пробую жить семьей…

– Понимаю. И хорошо, что страшно, – улыбалась бабуля. – Раз боишься, значит, серьезно относишься. А раз серьезно относишься, то справишься.