Альберт Альчербад - ИНФ. Порядок vs. Хаос

– Ты мне сначала, мой хороший, какие-то реальные, вещественные доказательства с твоей стороны предъяви. – Уставилась она не него в упор, сверкая очками. – Хоть что-нибудь пообъективнее. А не эти ваши социальные экскременты!

– Что ещё-то надо, а?! – Растерянно и, уже изнемогая, выдавил он. – Какие доказательства то?!

– Какие?! – Дёрнулась Директриса, затем нервно выпалила. – Да любые давай! Свидетелей, видео-аудиозаписи, всё что угодно, если сесть не хочешь. Чё мне твоя переписка?!

– Почему я должен это делать? – Огрызнулся Максим.

– Да потому что именно тебя видели с нею в последний раз. Потому что девчонки ваши с класса её с тобой видели, когда она садилась в твою машину в ту пятницу! А потом девица-самоубийца куда-то исчезла. Не странно ли, Максим?!

– Я её, как обычно, отвёз домой. – Максим шмыгнул носом и потёр руку. – Потом мы договорились вместе встретиться уже позже вечером. Она была немного на взводе, но всё равно, я знаю, что она согласилась, и она хотела встретиться. И я знаю, что она собиралась пойти. – Молодой человек замолк на миг, затем он тяжело вздохнул и продолжил. – А позже, я начал ей звонить, примерно, с 19.00 в пятницу. И вот так до сих пор не смог дозвониться. Она просто была «не в зоне».

– А разве вы не сидите в телефоне каждую секунду без отрыва? – Удивилась она. – Что? Вот совсем, как она вышла из твоей машины, вы так и не переписывались?

– Я написал ей пару смсок минут через пять, наверное. Но она уже была не#в#сети. – Пояснил он.

– Всё это мне понятно, Максим. – Утвердила женщина. – Но мне, как и следствию, нужны будут реальные подтверждения со стороны, что так оно всё и было. Ещё раз говорю, свидетели, записи и прочее. Всё, что поможет теперь спасти хотя бы тебя.

– Ну, родители у меня сейчас в командировке, – начал Максим. – Блин, кто? Кто, ещё то? Да, не знаю я… – Слегка вспылил он. – Кто? А! Ну разве что Мишка Новиков?! Мы с ним где-то в половину девятого вечера уже пересеклись на улице. Ну, он просто меня заметил, я ему так тоже чутка махнул рукой. Он с девчонкой был со своей, я не стал к ним подходить. Не хотел отвлекать.

– Но он и его зазноба смогут подтвердить точно, что видели тебя в то время на улице, так? – Заинтересованно спросила женщина.

– Ну, я думаю, что да. – Неуверенно ответил парень. – Надеюсь, они не забыли.

– И что, больше никто тебя не видел после этого?

– Ну, получается, что так. – Максим очень расстроился. – Чёрт! Лучше б мы расстались с ней ещё раньше.

– А чего так сразу? Штаны запачкал, когда серьёзные дела сделались? – Едко зацепила она. – Попользовался, а тёлушку за борт, да?! Ну, вы и джентльмен, замечу тебе.

Максим ничего не ответил. Он только сжал руки в кулаки и, обиженно скривив рот дугой, отвернул свой взгляд от директрисы, пытаясь еле сдержаться, чтобы не назвать её «мразью». Все ощущения внутри организма вновь передёрнулись, нервы дрогнули, и на виски начал давить неосязаемый атмосферный пресс. В ушах включился ультразвуковой сигнал, какой бывает у человека при высоком давлении, перенапряжении или повышенной температуре во время первых дней болезни.

– Ладно! – Вновь нарушила она тишину. – Значит, приглашаем твоего Новикова с этой барышней, пусть чего поведают интересного.

– Я любил её… Честно. – Сквозь боль вымолвил паренёк. – Я не хотел, чтоб всё так кончилось. Я её любил.

– Понимаю, – еле заметно кивнула женщина. – Но теперь её больше нет. И почему всё так случилось, нам надо будет разобраться…

Максим печально склонил голову вниз, прокручивая про себя вновь и вновь смысл слов директрисы, одновременно ненавидя себя, её, и свою мёртвую любимую, а заодно и весь мир за то, что произошло. Он не знал, что случилось на самом деле с его девушкой за эти выходные, и почему она решила покончить свою жизнь самоубийством, тем более, в школе, именно после праздников, не дойдя до финала – экзаменов, выпускного и поступления. Не увидев всей широты мира. В конце концов, не пройдя путь длиною в жизнь. Что же натолкнуло милую, стройную, некогда активную и жизнилюбящую, энергичную и молодую красавицу на подобное отчаянное самодеяние? Этот горький вопрос никогда не даст молодому человеку покоя в этой жизни. До скончания времён его бытия, данное обстоятельство останется мистической трагедией в его памяти, вызывая обгладывающую боль при каждом порыве воспоминаний.

– Слышь, чё?! Я его закровавил … – На весь класс прозвенел тонкий режущий голосок вольного паренька, сидящего в наушниках, и уставившегося в монитор, продолжая играть в какую-то старую стрелялку, не обратив внимания на замечание со стороны учительского стола. – Но! Да ничё ! Всё нормально!

– Я ТЕБЕ СЕЙЧАС БАШКУ ОТОРВУ!!! НОРМАЛЬНЫЙ ПАРЕНЬ!!! – Грозно проревел в ответ дикий рокот, раздавшийся мощным резонансом по всему помещению. Вибрации от крика на секунду обезумевшего учителя долетели до стен кабинета, пронизав всё пространство нервными лучами раздражительности.

Бедный восьмиклассник, съёжившись, замялся в потрясении. Никогда ещё прежде ни один учитель не обращался с ним так. Всё его нутро беспомощно дребезжало от кипящего шока. Ни одной толковой мысли не пролетело в его извилинах. В тот миг дерзкий пацанёнок почувствовал, будто злой фашист припёр его к стенке на расстрел. В глубине заднепроходного отверстия крутой и вольный халёныш ощутил, как чья-то грубая лапа бесцеремонно сжала клапан, словно там шарился любопытный проктолог с медкомиссии, в военкомате. И вот, некая добротная масса подступила к напряжённому выходу, готовая в любую секунду пульнуть жижей прямо в подгузник. Паренёк быстренько превратился в жалобного пушистого кролика; а на его детских глазках выступили слёзки. Одногруппники это как назло заметили. Мальчугану стало ещё более мерзко на душине, когда он словил на себе насмешливые взгляды девчонок.

Все остальные ученики напугано вжались в свои туловища, пожелав просто не существовать именно в этот момент.

На какое-то время кабинет Информатики застыл в безмолвии ситуации. Никто не посмел больше издать ни единого звука, поскольку было страшно даже пошевелиться на изредка поскрипывающих стульях. В этом фрагменте школьной жизни группа воспользовалась общим девизом: «Пока сидим на своём сфинктере смирно». И в какой-то степени этот лозунг их спас также и на сей раз, потому что нервные струны учителя были до неприличия туго-натуго и остро-наостро натянуты, что по неосторожности можно было сильно порезаться при касании. Не дай Боже одной из них лопнуть! В противном случае, щепки этой образной гитары безудержно разлетелись бы в разные уголки учебного класса.