Брайанна Рид - Ветви Дуба. *Без шрамов от цензуры*

Он улыбнулся, как мне показалось, несколько снисходительно, что разозлило меня еще больше:

– Даже самые сильные и независимые женщины, как показывает практика, в жизни часто не могут обойтись без мужчины, как и наоборот.

Ну конечно, мистер Фордж, я, разведенная, окунувшаяся в науку женщина, которую не предавала только верная подруга, действительно не могу без мужчины. Как же вы бесите!

– Не могу с вами согласиться, мистер Фордж. Мне было бы интересно с вами работать, знай вы действительно что-нибудь уникальное, чего не знаю я. Но никто не разбирается в теме сказок, мифов и легенд лучше меня, и мне не нужна помощь, вы вряд ли меня чем-то удивите.

– Мы столько времени с вами говорим, мисс Руад, но я все еще не знаю какая конкретно тема интересует вас и чем именно вы сейчас занимаетесь.

– Что ж, если вам так интересно, я специализируюсь на древней истории кельтских племен, их бытовой культуре и политическом развитии. Потому что для меня это очень животрепещущая тема, хотя английские преподаватели всегда старались внушить мне, что это блажь и заниматься следует политической историей Великобритании. Признаться, история мелкобританской империи мне надоела еще в школе и куда больше мне нравится заниматься культурой кельтских народов вне зависимости от того, насколько велик их вклад в общую британскую культуру, намного любопытнее изучать нравы этих гордых людей и то, что двигало их поступками – их картину мира, в которую входит и мифология.

– А какая тема вам близка больше всего?

– Трудно так сразу сказать. Вообще, мне очень близка теория Рогатого божества, ведь Цернунн, изображение которого так часто встречается на разной утвари, одежде и других повседневных вещах, прямой «потомок» рогатого бога Старой Европы, вспомните, к примеру, еще о греческом Зевсе, похитившем Европу, и сразу поймете почему в европейском сознании сохранилось столько рогатых богов, а Цернунн и вовсе по самым прямым признаком является шаманом, одна его шапка прямо-таки кричит об этом.

– Романтичная теория, мисс Руад, но я тоже читал Маргарет Мюррей и ее мысли, несмотря на заманчивость и красоту, не имеют под собой оснований. Во всяком случае куда меньше, чем вам хотелось бы. Неужели вы всерьез предполагаете, что демонические изображения, за которые в средние века инквизиция могла отправить в лапы светского суда – а вы не хуже меня знаете, что это означало костер – представляли собой древний культ рогатых богов? Может быть и современные максималисты, именующие себя сатанистами, на самом деле поклоняются Цернунну или Триединой богине? Просветите, мисс Руад.

– Это, уважаемый мистер Фордж, в научном мире у цивилизованных людей, если вы слышали, называется «некорректная аналогия». Я согласна, что у Мюррей есть очень странные выводы о ведьмах и об инквизиции, именно поэтому ее труды не получили должной поддержки в научном мире. Но стоит отделять объективные факты от авторских выводов: в целом Мюррей права – есть основания полагать, что когда-то у индоевропейских народов был пранарод с набором богов и единой мифологической системой. Посмотрите сами сколько общего в европейских языках, в мифах.

– Знаете, есть очень простая теория, объясняющая очень многое: всю историю люди из разных стран контактировали друг с другом и конечно же переняли очень и очень многое, ведь не все жили в изоляции.

– Но как объяснить, мистер Фордж, что не только индоевропейцы, но и на первый взгляд не имеющие к ним никакого отношения народы, реликтовые племена, имеют те же представления о мире, что и наши «цивилизованные» люди?

– Давайте поговорим об этом позже, мисс Руад, – вдруг словно подскочил мой непрошеный оппонент, – я должен отойти… по делам. А когда вернусь, почту за честь продолжить нашу научную дискуссию.

Он ушел куда-то в зал, а я ликовала:

– Вот видишь кого ты мне сватаешь, Джейн! Твой хваленый ученый ирландец даже не может грамотно провалить дискуссию. «Отойду по делам, мисс Руад», «почту за честь, мисс Руад», – упиваясь своей победой, я безжалостно передразнивала его самоуверенную и спокойную манеру разговора, – стоило бы честно сказать: «Я пускаю пыль в глаза, но когда у меня это не получается, я убегаю с позором».

– Смотри, Джинджер… – Джейн несмело оборвала мой победный спич и показала куда-то позади меня.

То, что я увидела, в мгновение убило все мое злорадство: наш спутник, оказывается, не позорно покинул поле словесной битвы и даже не просто ушел подышать воздухом, а вышел на сцену. Получается, у него и правда не оставалось времени на споры. Выходит, он мог бы победить меня. Да что же за день сегодня такой! Одно унижение! Не желая обсуждать свой позор с Джейн, я обратила все свое внимание на происходящее на сцене: три человека, того же типа, что и мой новый знакомый, занимались настройкой инструментов, мистер Фордж взял в руки микрофон, обращаясь к кому-то около сцены, спросил хорошо ли его слышно, затем взял ноту. Тут же несколько девиц, стоящих вблизи сцены, истерично завопили. Какая пошлость! Еще с тех времен, как я сама причисляла себя к неформалам, подобный тип поклонниц – «группи» – меня безумно раздражал. Возможно потому что я втайне завидовала их умению находить общий язык с моими кумирами и одновременно их не заботили последствия такого образа жизни: они просто брали то, что хотели и давали то, чего хотели от них. Разумно и практично, если рассуждать трезво. Чего я, собственно, ожидала, придя в такое место? Глупо возмущаться, что у здешней публики отсутствуют какие бы то ни было моральные нормы. Не всем достаточно просто наслаждаться музыкой, кому-то требуется непременно связать личность творца с его творением и брать энергию и вдохновение не только из его произведений, но и напрямую, из него самого. Вампиризм от искусства, иначе не скажешь.

Спустя несколько минут начался концерт – судя по всему тот, о котором говорила Джейн – надо было отдать моему навязавшемуся оппоненту должное, он оказался разносторонней личностью: похоже, он не только кое-что понимает в науке, но и довольно неплохо поет. Решив получить хоть какое-то удовольствие от навязанного мне вечера в клубе, я купила нам с Джейн выпить и, расслабившись (насколько это возможно), расположилась за столиком, слушая песни группы. Я не спросила названия, но с некоторым трудом на барабане можно было прочитать стилизованную под древность надпись на гэльском, переводившуюся как «Древо друида». Боже, как пафосно! К тому же рисунок на том же барабане – по-видимому символ группы – вызывал недвусмысленные ассоциации: два желудя с приподнятым дубовым листом И ведь люди это смотрят и слушают. Слушают… Тем временем я незаметно для себя прислушалась к пению и музыке.