Светлана Валейна - Время скорпиона. Часть 1. Часть 2

– Вы мамаша сами виноваты. Почему не укутывали ребенка как следует? Видите, что здесь холодно, – набросилась на Валентину заведующая роддомом.

Валентина посмотрела на дочь. На маленьком изможденном личике остались огромные каре-зеленые глаза, которые не по-детски с грустью смотрели на мать.

– Доктор, прошу Вас, сделайте что-нибудь. Я не могу больше так. Я не хочу видеть, как мой ребенок медленно умирает, – плакала Валентина.

– Что вы тут истерику закатили, мамаша. Ребенок слабый. Шансов на то, что девочка выживет очень мало. Мы делаем преднизалон. Ставим в голову, потому что больше некуда. Надейтесь, мамаша, – высокомерно произнесла заведующая и направилась к выходу. – А лучше напишите «отказную» и возвращайтесь домой к мужу. Вы молода, у Вас еще будут дети, – смягчилась она, прощаясь с Валей.

Валентине так хотелось выкрикнуть что-нибудь обидное ей вслед или плюнуть. Эта женщина унизила ее и ребенка, которого уже похоронили.

– Халда, она и есть халда. Не расстраивайся, дочь, – успокаивала Валентину мать Вера Ивановна. – Если Бог дал жизнь, значит выживет.

– Мам, какой Бог? У нас двадцатый век на дворе, семьдесят первый год. Ты смотри больше нигде такого не ляпни, а то меня из комсомола выгонят.

– Комсомолка ты моя, – вздохнула Вера Ивановна. – Твой опять сегодня дома не ночевал. Может врачиха права, возвращалась бы ты домой. А то не будет у тебя ни ребенка, ни мужа, – «пилила» она дочь.

– Месяц не мог потерпеть, не нагулялся кот мартовский. Пусть гуляет на все четыре стороны, – ответила с гневом Валя.

– Да что ты такое говоришь, Валя. В наше время «брошенка», да еще и с ребенком никому не нужна. Пойду в Горком комсомола, пусть повлияют на Митьку твоего.

– Иди с ним хоть куда, – огрызнулась Валентина. – Сама выдала меня за этого идиота. Видите ли, Дмитрий Иванович начальник большой, самая лучшая партия для меня. И что? Что ты добилась? Мы с ним чужие люди и никогда своими не станем.

– Тьфу ты, – разозлилась Вера Ивановна. – Я ей как лучше, а она меня лицом в грязь. Притретесь, ничего с вами не будет. Тысячи, а может миллионы советских семей так живут, я так прожила. И жива, как видишь.

– А я не хочу так жить. С измены семейную жизнь не начинают. Он предал меня и дочь. Выдумал, что она не похожа ни на меня, ни на него. Как так можно, мам?

– Пусть. Попрыгает, попрыгает и на том же месте сядет. Если Анечка выживет примет ее как миленький, – успокоила Вера Ивановна свою дочь.

– Разведусь все равно. Не люблю его. Он для меня постыл, мам.

– Будешь куковать одна? Ждать своей любви так сказать, принца на белом коне. Так можно всю жизнь прождать. Поживи годик-второй с Дмитрием, присмотрись к нему. У него большое будущее, дочка. А не понравится, иль подвернется, кто подходящий, уйдешь, и люди не осудят и поймут.

– Хорошо, будь, по-твоему. Для меня теперь смысл жизни в дочке моей, Анечке. А без любви прожить можно, ты права. Сыты, одеты, что еще нужно?

– Вот и правильно, – обрадовалась мать решению дочери. – Мужик, он и есть мужик. Главное, чтобы отметка в паспорте была, что он твой муж. Обеспечивает, кормит, выпивает по праздникам, а все остальное не важно. Будь умницей. Я пойду, – попрощалась Вера Ивановна с дочерью и ушла.

Противостояние

Ночью Анне стало хуже, и ее перевели в реанимацию. Валентина видела, как девочка хрипела, и жизненные силы уходили из ее маленького тельца. От многочисленных бессонных ночей у Валентины кружилась голова. Она не могла съесть ни корки хлеба. Пила только воду, так как почему-то все время хотелось пить. В голове кружилась навязчивая мысль – помолиться.

– Не умею. Никто не учил этому. Я комсомолка и атеистка, – отвечала она в мыслях себе или кому-то, кто внушал ей эту мысль.

Зашел дежурный врач и предложил поспать.

– Не пойду. Я здесь как-нибудь устроюсь, – стала сопротивляться Валя.

– Валентина, Вы ничем уже не поможете своей дочери. Вам еще понадобятся силы, поверьте, – произнес врач и проводил ее за дверь.

Валя спустилась в приемный покой и присела на кушетку.

– Бог, если Ты действительно есть на небе или на земле, помоги моей дочери выжить. Помоги, дай силы мне и моему ребенку, – отчаянно стала молиться в мыслях Валя.

Она поняла, что эта ночь будет решающей для нее и для дочери.

– Врачи не верят, а я верю, что моя девочка выживет, и со скрежетом в сердце принимаю Тебя, Бог. Не дай мне усомниться в том, что Ты есть на этом свете.

С этими словами Валя прилегла на кушетке и моментально провалилась куда-то глубоко в пропасть. Она очутилась в темноте, ее шаги отдавались у нее в ушах. Валя поняла, что идет по длинному коридору с множеством закрытых дверей. Вдруг одна из них распахнулась, и она вошла в ярко освещенную комнату. В комнате было всего два предмета стул и огромных размеров сундук. Валя села на стул и стала разглядывать красивый резной сундук, украшенный разноцветными камнями.

– Интересно, что в нем? – подумала Валя.

Вдруг на нем появился какой-то щуплый старик, весь сморщенный, с реденькой бороденкой. Он был одет в красивый золоченый кафтан с широкими восточными шароварами, а на голове была чалма. Старик расположился поудобнее, сложил ножки колесом и улыбнулся Вале.

– Почему-то он мне напоминает старика Хоттабыча из детской сказки или может это джинн какой-нибудь, – рассуждала про себя Валя.

– Не рассуждай про то, что не знаешь, – произнес старик довольно приятным голосом.

– Да уж внешность обманчива, – отметила про себя Валя.

– Опять болтаешь. А у меня не так много времени. Я Дакен. Впрочем, имя мое ты все равно не вспомнишь. Я пришел за тем, чтобы совершить сделку. Твоя девочка имеет особую миссию здесь, в этом измерении. И чтобы она родилась, потребовалась энергия, равная тысячам ваших ураганов. А чтобы она жила человеческой жизнью нужна другая человеческая жизнь. Ей мало своей души нужна еще одна родственная, а если потребуется и еще одна, – хитро улыбнулся старик.

– Не понимаю, – растерянно бормотала Валентина.

– Ты хочешь, чтобы твоя дочь осталась здесь?

– Да, очень. Я готова на все, – с отчаянием произнесла Валя.

– Тогда отдай жизнь своей матери, на первый случай хватит, – произнес старик.

– Что? Это не равный обмен. Я не могу, – взбунтовалось все внутри у Вали.

– Ну что ж, тогда Эйд вернется домой, как я и планировал. Нечего ему здесь делать. Это лучший ученик Аппера и он найдет ему применение. А Вы обойдетесь, чересчур жирно, – счастливо потирал костлявые руки старик.

– Послушайте, перестаньте меня мучить. Я не знаю кто Вы и что в этом сундуке. Я знаю одно – моя дочь должна жить, любой ценой, слышите, – кричала в пустоту Валя.

– Я так понимаю, что Вы приняли мои условия. Ну что ж. Считайте, что Вы выиграли первый раунд, – немного погрустнел Дакен от своего фиаско. Он надеялся запугать эту женщину. – Она отдаст мне жизнь Эйда в этом измерении. Он вернется, и на Совете я объявлю, что Аппер проиграл. Тогда я укреплю свои позиции окончательно, – рассуждал Дакен, глядя на заплаканное лицо женщины, ставшей матерью Эйда. Он приготовил целый сундук «благ». По его мнению, мать Эйда должна была на какой-то ступени сдаться, и уступить ему ребенка. Но потом он решил не терять времени даром на шантаж, а воспользоваться самым сильным доводом для людей – жизнь близкого человека. Он был уверен, что выиграет у этой женщины. – Она измучена и подавлена. Так что не примет правильного решения, вернее не решится на то, чтобы уничтожить свою мать. Эйд уже мой. Когда он вернется, я предложу ему выгодное дельце, – торжествовал Дакен. Сейчас он находился в легкой растерянности и понимал, что многое не учел в человеческой логике.