Лора Флоранд - Француженки не заедают слезы шоколадом

Сара выдернула запястье из его руки, и ее удивило, что он позволил ей это. Лишь его брови немного приподнялись.

– За свое пиво я могу заплатить сама.

Проблема, черт побери, была в том, что она не могла позволить себе платить за всех. Она получала четыреста евро в месяц, которые даже не покрывали аренду крошечной квартирки в Девятом округе [26] Один из двадцати муниципальных округов Парижа. . Сара смогла протянуть до сих пор лишь благодаря сбережениям, которые скопила за два года на своей первой работе после окончания колледжа.

Во Франции считается вежливым по очереди платить за пиво для всех. У Сары же, как ни крути, такой возможности не было, и ей надо было сделать так, чтобы Патрик не платил за ее напитки. Она нашла лишь один способ – выглядеть жадной, одержимой деньгами американкой, у которой нет достаточного savoir-vivre [27] Savoir-vivre – умение жить, житейский опыт ( фр .). , чтобы легко соглашаться с тем, что кто-то платит за нее, и также легко платить за пиво для всех.

И этот способ был не так уж хорош. Патрик был вторым по положению после Люка, а значит, был боссом. А когда босс покупает пиво для всех, то скромный подчиненный, пытающийся платить за себя, может доказать только то, что он смешон.

Или что по какой-то причине считает себя на равных со своим боссом. Или состоит с ним в романтических отношениях.

Сара и Патрик не были на равных. Все мужчины за столом считали, что это нормально, когда он покупает им напитки, поскольку положение обязывает его делать это. И в кухнях все они были на несколько уровней выше ее.

А с Патриком Сара уж точно не в романтических отношениях.

Если бы было так, то они давно уже оказались бы в постели. Пары раз ему бы хватило для разнообразия, просто чтобы не развлекать себя самому. А потом он нашел бы симпатичных близняшек.

– А у тебя, Сара, какие планы? – спросил Ной. – Сколько тебе здесь осталось? Месяц с небольшим? Потом будешь работать с нами?

С его стороны было любезно предполагать, что ей предложат здесь настоящую работу. Сара невольно взглянула на Патрика, который мог бы прямо сейчас подтвердить, что они будут рады нанять ее.

Патрик ничего не сказал, но его лицо застыло. Ной поставил его в неудобное положение.

И Сара решила, что Патрик не хочет предлагать ей работу. Она была недостаточно хороша. Боже, вероятно, он считает дни до того момента, когда сможет сбагрить с рук чертова щенка.

Испытывая страшную боль в руке из-за того, что неудачно застегнула молнию на своем рюкзачке, она встала.

– Я вернусь в Калифорнию, – сказала она, и Патрик резко поднял голову.

Все сидевшие за столом мужчины потрясенно уставились на нее.

– Какого черта тебе это надо? – наконец спросил Эрве. – То есть я могу понять, почему ты не хотела бы работать с этим типом , – оттопыренным большим пальцем он ткнул в сторону Патрика, – но мы можем подыскать тебе другое место. Позволь мне поспрашивать у других поваров.

Пальцы ее ног, которые всегда сильно болели в конце тяжелого дня, мучительно скрючились в туфлях, узел в желудке стянулся сильнее, а живот и руки свело. « Я не справлюсь с работой в лучших ресторанах. Мне нужно что-то более тихое, спокойное. Нет, не справлюсь». Но Сара не могла сказать этого коллегам. Ей еще больше месяца работать с ними, а они, наверное, и так уже смотрят на нее свысока. Зачем же давать им еще один повод?

– Ты должна еще поднабраться опыта здесь, – сказал Мартин. Он намного моложе Сары, а знает о кулинарном мире в сто раз больше, чем она, и справляется со всем в пятьдесят раз лучше. – Поработаешь еще пару лет под началом такого мастера, как Люк, и вся Калифорния будет умолять тебя вернуться. Кстати, – его глаза загорелись, – почему бы тебе не выйти за меня? Тогда я получу визу. А через два года у нас с тобой будет достаточно опыта, и мы откроем свой ресторан в Калифорнии или Лас-Вегасе. Я слышал, в Лас-Вегасе ценят французских поваров, и мы с тобой…

– Пара ни в коем случае не должна управлять рестораном, – твердо прервал Эрве. – Всем известно почему. Иногда доходит до поножовщины.

– Серьезно, Сара, останься в Париже еще на какое-то время, – сказал Грегори. – Получишь шанс стать хорошим кондитером.

Лицо Патрика было совершенно безучастно, что довольно странно. Да, ему было бы неприятно сказать ей перед всеми парнями, что у Leucé нет никакой чертовой возможности нанять ее после окончания стажировки.

– Я хочу открыть маленькую кондитерскую, – с вызовом сказала Сара. Лица сидящих за столом выразили понимание и в то же время снисходительность, – и делать торты. У меня будет собственный бизнес.

Несколько человек обменялись взглядами и пожали плечами. У них было такое выражение, с каким громадные, потрепанные в схватках футболисты общаются с женщиной, которая рыдает, потому что сломала ноготь.

Эрве развел руками.

– Видите? – Он посмотрел на всех, а потом спросил Сару: – Мы хоть раз обращались с тобой как чертовы женоненавистники?

– Нет.

Парни бывали довольно грубыми и неотесанными, подшучивали над ней, но не больше, чем над другими членами команды. Она думала – чего уж там, надо признать, надеялась , – что в один прекрасный момент Патрик будет пытаться соблазнить ее, но это так и осталось лишь несбыточной мечтой. Он вел себя со всеми одинаково. Он донимал даже шефа, просто чтобы заставить улыбнуться невозмутимого Люка Леруа . И если Патрик был чуть нежнее с Сарой, защищал ее и позволял себе пофлиртовать, то только потому, что она была маленькой и к тому же женского пола, а он был французом и ничего не мог с собой поделать. Просто такова была его природа. Никаких задних мыслей у него не было.

– Видишь? – Эрве постучал костяшками пальцев по столу. – Ты сама решила не держаться до конца. А потом президент выступит с какой-нибудь чертовой речью о первой женщине, ставшей Meilleur Ouvrier de France, и о том, что мы должны открыть для женщин рабочие места, а в газетах и по телевизору поднимется шумиха, что мы, мужчины , занимаем в лучших кухнях все высокие посты и не даем ходу вам, женщинам.

Сара стиснула зубы и впилась в него взглядом.

– У меня есть право на собственное желание. Я не собираюсь становиться кем-то другим только для того, чтобы быть гордой представительницей всего женского пола.

Она устала становиться кем-то, чтобы гордо представлять семью, мать, иммигрантов… Крутой поворот в карьере и переезд в Париж были предприняты ею для того, чтобы следовать за своей мечтой.

Чтобы быть собой.

Черт, сейчас она почувствовала себя мерзко из-за того, что была собой. Ей захотелось нырнуть под стол, опустить голову на колени Патрика и не вставать долго-долго.