Екатерина Спирина - Непокорный торнадо

– Вы ведь знакомы с Франческо, да? Ты не случайно ехала сзади него?

– Да, мы работаем вместе над одним проектом.

– Аххх, коллеги, значит, – проговорил врач, хотя было у него какое-то чувство, что они не просто коллеги. – Ладно, Джесси, сейчас я поставлю тебе восстанавливающую капельницу на час, а потом оценю твое состояние и скажу, когда ты сможешь вернуться домой. – Он протянул Джессике ее телефон. – Можешь пока позвонить мужу и успокоить его, что в целом с тобой все в порядке.

Через час врач измерил ей давление после восстановительной капельницы.

– Джесси, ты все-таки еще слаба.

– Я прошу Вас! – умоляюще воскликнула она. – Дома мне станет лучше, я не могу находиться тут!

Врач понимал, что она хочет вернуться в родные стены к родным людям после того, что произошло. Это нужно ей психологически. Так же он понимал, что он бы отпустил домой пациента в подобном состоянии, и в данной ситуации его останавливал только тот факт, что Джессика была пациенткой, спасшей жизнь Франческо Лаговини и игравшей к тому же какую-то роль в его судьбе. Поразмыслив, он изрек:

– Хорошо, но при одном условии: завтра в 9 твой муж привезет тебя сюда на перевязку, на капельницу и на обследование. Если в 9 тебя тут не будет, я вышлю за тобой машину скорой помощи и не выпущу тебя отсюда уже до полного выздоровления, – строго добавил он, но в глазах заплясали веселые огоньки.

– Я буду здесь в 9 утра, – изобразив испуг, сказала Джессика и рассмеялась.

Врачу определенно нравилась эта пациентка.

– Франческо хочет видеть тебя, – неожиданно произнес врач.

Джессика взглянула в глаза доктора Ринальди. Она никто, по сути, в жизни Франческо, а он пребывает в очень тяжелом состоянии. Она никак не рассчитывала увидеть его в ближайшее время.

– Я готова.

– Я хотел бы попросить тебя кое о чем… Не говори Франческо про твою руку. Не пойми меня неправильно, Джесси. Я признаю врачебную ошибку в том, что врачи скорой помощи даже не убедились, что ты не ранена. Тебя обнаружили без сознания и с лужей крови под правой рукой только по прибытии в больницу. Почему ты, кстати, не сказала врачам, что у тебя порезана рука?

– Я не заметила… И потом какая разница? Человек умирал. Я бы все равно согласилась быть донором.

Доктор Ринальди посмотрел на нее, и в глазах его промелькнуло восхищение.

– Пожалуйста, не говори сейчас Франческо об этом эпизоде, – сказал врач. – Я не собираюсь это скрывать, но на данный момент его психика может быть не готова к этой информации. Когда он придет в себя, мы ему расскажем.

– Я сомневаюсь, что эта информация имеет для него какое-либо значение, – сказала Джессика.

Врач удивленно посмотрел на нее. Кажется, она немного недооценивает себя.

– Так же не стоит говорить с ним об аварии, – продолжил он. – Вкратце он знает, а детали сейчас ни к чему.

Джессика кивнула.

Она поднялась с кровати, колени были ватными, а голова упорно затягивала ее в плавный круговорот. Несколько секунд она постояла, пытаясь вернуть пространство комнаты в правильное положение. Когда ей это удалось, она кивнула врачу, и они двинулись по коридору. Он прекрасно понимал, в каком она состоянии, и поддерживал ее под руку. Они подошли к реанимационной палате, где лежал Франческо. Прежде чем открыть дверь, доктор Ринальди взглянул на Джессику, смотревшую на Франческо через стекло.

– Джесси, я понимаю, что тяжело видеть сильного и великого Франческо, способного творить чудеса на поле, таким: неподвижным, всего в проводах и трубках. Но это реанимация, а не пляж. Все эти провода и трубки не означают, что он умирает. Верь мне. Его жизнь вне опасности. У тебя пять минут…

Джессика кивнула и вошла в палату. Сердце ее сжалось: действительно тяжело видеть его таким. Несколько секунд она стояла в оцепенении. Перед взором вновь пронеслись серебристая машина и мазда Франческо, полетевшая в воздух. Она зажмурилась, тряхнула головой, приблизилась к нему и коснулась его руки.

После ухода врача оранжево-синий туман то поглощал сознание Франческо, то рассеивался. Франческо то проваливался в какие-то разноцветные круговороты, то возвращался в тишину больничной палаты. Но Джессика постоянно следовала за ним. Даже если он не видел ее, то чувствовал, что она держит его за руку. Она была похожа на ангела, и периодически, в зависимости от игр его сознания, за ее спиной то вырастали белые крылья, то возникал нимб вокруг головы. Она следовала за ним неотступно, вытаскивая его то из горящих машин, то из пропасти, то из-под волн морской пучины. Он безудержно смеялся, бегая с ней по полю среди весенних цветов, а потом безудержно рыдал в ее объятиях на полу какой-то темной комнаты. Он обнимал ее и целовал в макушку.

В одном из видений она сказала ему: «Ты можешь приблизиться ко мне так близко, как только хочешь. Можешь даже поглотить меня своими объятиями. Но никогда не пытайся переступить черту между нами, иначе я исчезну, и ты меня больше никогда не увидишь». Ее звонкий смех оглушил его.

Возвращаясь из бреда, он почти ничего не помнил из этих видений. Он вспомнит их много позже, но сейчас оставалось только ощущение, что она рядом. Он открывал глаза и искал ее, но в палате все время никого не было. Он сдерживал стон, закрывал глаза и снова погружался в круговорот видений.

Он снова падал. Готовился прыгнуть в синюю морскую воду со скалы, но в последний момент нога соскользнула, он ударился головой о камни и полетел вниз. Он не успел набрать воздуха и сложиться и врезался в поверхность воды, которая буквально оглушила его. Он пытался вынырнуть, но чувство пространства было потеряно. Он отчаянно плыл вверх, но достигнуть поверхности не удавалось. Голова начинала сильно болеть, и не хватало воздуха. Он начал задыхаться, но тут кто-то схватил его за руку.

Франческо резко открыл глаза. Его взгляд встретился с встревоженным взглядом больших красивых глаз Джессики.

Он снова почувствовал, как внутри него начинает свое медленное кручение торнадо. Торнадо, превращавшийся в неудержимое желание обнять ее и так много всего сказать.

– Спасибо… – едва слышно произнес он.

Джессика улыбнулась и кивнула. Она не находила слов.

– Как…. Как ты? – пытаясь сдержать дрожь в голосе, спросила она.

– Жив… – проговорил он.

– Я счастлива, – ответила она.

– Как… я могу… отблагодарить тебя? – губы по-прежнему его не слушались.

– Твоего «спасибо» мне вполне достаточно, а то, что ты жив и скоро поправишься, – самая лучшая награда, – улыбнулась она.

Франческо зажмурился. Слезы подступили к глазам, и он отчаянно пытался их удержать. Ведь он не давал воли слезам с восьми лет. Торнадо набирал обороты, ставя под угрозу все его попытки быть сильным. Он глубоко вздохнул и открыл глаза.