Юлия Кова(ль)кова - @аватар/@селфи

– А можно, я это сделаю? – Вакас искательно заглянул в лицо Саида.

– Ты? Ну что ж, давай ты. – Саид с явным облегчением бросил клеймо на жаровню и отошёл. Занявший его место Вакас осторожно ухватил клеймо за безопасную ручку, зашёл мальчику за спину, примерился и прижал железо к детской спине. Отвратительно зашипела кожа и кровь, сворачивающиеся под смертельным жаром. Плоть лопнула, запахло палёным мясом. Клеймо впилось в спину мальчика, и между лопаток Сахта расцвела красно-чёрным арабская цифра «7». Мальчик выгнулся от непереносимой боли и перехватил напряженный взгляд Саида.

– Теперь тебе понятно, кто твой хозяин? – спросил Саид.

– Молчи, если хочешь жить. – Этот шёпот Вакаса было последним, что услышал Сахт перед тем, как потерять сознание.

Очнулся он через сутки.

– Ты как? – прошептал Вакас, меняя ему повязку.

– Нормально. – Мальчик дёрнулся, когда пальцы Вакаса задели его обугленную плоть.

– Потерпи, мой маленький, мой красивый мальчик.

Сахт закрыл глаза, послушно кивнул и расслабился.

– Малыш, ты правда меня любишь? – Вакас наклонился к мальчику и ласково погладил его по голове.

– Да, я тебя люблю, – впервые признался мальчик. И он не лгал. Всем хорошим, и всем плохим Сахт был обязан Саиду. Мальчик знал, что Саиду он нравится. Но Саид никогда не говорил ему о том, что он любит его. А Вакас говорил всегда, даже когда бил его…

Прошло полтора месяца. Ожог Сахта затянулся, но так и не зажил до конца. В один из дней Саид Кхан решил навестить мальчика.

– Хочу с тобой поговорить… Итак, почему ты не убил противника? – дружелюбно начал Саид Кхан, присаживаясь к подростку на постель. Мальчик покусал губы, подумал.

– Вы не отдавали мне такой приказ, господин, – наконец произнёс он.

– Нет, отдавал. Ты знал, что если ты выиграешь, то должен убить Абдулбаиса. Так почему же ты этого не сделал? Кто – или что тебя тогда остановило? – Подросток попробовал пожать плечами, но зашипел от боли. – Итак? – не отступал Саид. – Кто велел тебе нарушить мое приказание? Вакас?

В это мгновение в комнату ввалился насмерть перепуганный Вакас Хази.

– Не я.… то есть я, Саид, хотел предложить тебе чай, – пролепетал Вакас. Глаза Сахта вспыхнули, и Вакас немедленно прикусил язык. «Вот так трусы и выдают себя», – усмехнулся про себя Саид. Он посмотрел на подростка, еще не научившегося лгать, потом смерил взглядом трусливого взрослого, обманом забравшего себе сердце этого мальчика. И Саид ощутил горячее желание сжать глотку Вакаса и медленно, по капле, выдавить из неё весь воздух, а вместе с ним и всю его никчемную жизнь.

В тот миг Саид принял решение.

– В общем так, Сахт, – Саид поднялся. – Ты через месяц отправишься со мной в тренировочный лагерь в Вазиристане. Там ты долечишь спину, потом пройдешь трехнедельный курс «Даура-а-Аам». Поймешь, наконец, что такое истинный ислам в моём понимании. Далее ты обучишься применению оружия: автомат Калашникова, автоматическая винтовка, ручной пулемёт «INSAS» и наша штурмовая винтовка «G2». Ещё пистолеты и взрывчатка. После этого отправишься на курс, доступный только избранным.

– Он-то уедет. А как же я без него? – пискнул Вакас. Саид прищурился:

– А у тебя, Вакас, есть ровно месяц на то, чтобы как следует попрощаться с воспитанником. Напоминаю: лица не трогать. А вот спина Сахта – если твой «любимый мальчик», конечно, к этому готов – она в полном твоём распоряжении… Смотри, хозяин, не облажайся. – Саид странно усмехнулся, смерил Вакаса загадочным взглядом и ушёл.

А Сахта ждали мучения. Теперь Вакас по нескольку раз в день проверял, как заживает рубцующийся шрам мальчика. Но рана гноилась, и тогда Вакас брал в руки нож, чтобы вскрыть её. На четвертый день мальчик не выдержал.

– Перестань, я больше не могу, – прошептал Сахт, еле ворочая изгрызенными в кровь губами. Ответом ему стал сильнейший удар, обрушившийся ему на голову. Оглушённый мальчик дёрнулся. Вакас посмотрел на гибкое тело Сахта, и вдруг представил себе всё, о чем он только мечтал. О том, как это было бы, если б этот мальчик, такой красивый и такой желанный, был бы с ним рядом. А еще лучше – под ним. Или – стоя на коленях, позади него. И какие вещи можно было бы сотворить с его золотистым телом. И как боль – эта непереносимая мука в синих глазах – стала бы прекрасной спутницей их разделённой страсти.

Лицо Вакаса Хази налилось кровью, дыхание разорвалось, а потом стало тяжёлым. Не контролируя себя, мужчина пнул мальчика. Сахт скорчился, а Вакас пережил настоящий пароксизм страсти. Мужчина пошатнулся и, хрипло застонав, приготовился снова ударить подростка.

– Пожалуйста, не надо, хозяин, – взмолился мальчик, пытаясь отползти в угол. – Ты же любишь меня.

– Люблю? Кого? Тебя? – от неожиданности Вакас пришёл в чувство. – Люблю «тебя»? – презрительно переспросил он. Потом захохотал: – Да что ты знаешь о любви, ты, грязь под моими ногами? Ты же спал с женщинами и не сохранил своей чистоты… Крысёныш, дрянь. О, я бы показал тебе всю силу своей любви, если бы только смог хотя бы один раз – всего один-единственный раз – добраться до тебя… Ах, если бы только не Саид. Если бы только не этот чёртов Саид! Ну, ничего… Я, Chua, рассчитаюсь с тобой по-другому. Подай мне нож. За неимением лучшего я подправлю цифру «7» на твоей спине. На счастье, на удачу, на долгую память вырежу тебе еще одну семёрку… Ты встанешь, или нет? – разозлившись, Вакас снова пнул мальчика. – Встань, я тебе приказываю! – торжествуя, заорал он.

И мальчик выполнил приказ. Теперь он стоял, пошатываясь.

– Ну и чего ты ждёшь, волчонок? Где мой нож? – презрительно скривив губы, Вакас шагнул к мальчику и в первый раз в жизни ударил его по лицу. Лицо мальчика исказилось, пушистые ресницы дрогнули, и подросток ответил:

– Вот твой нож. Держи его крепче, хозяин…

Вакас не сразу почувствовал удар, надвое распоровший ему живот. Произошло неизбежное: услышав непрощаемые слова, идеальная машина сломалась. Психика подростка выставила вперед свой последний щит: вечный инстинкт жизни. Мальчик вышел из повиновения. Он размахнулся, и острая сталь ещё раз вонзилась в живот хозяина. Потом ещё раз и ещё. Нанеся семь ударов, мальчик отступил назад, склонил к плечу голову и улыбнулся, наблюдая, как обезумевший от страха мужчина выкатил белки и грузно осел на ковер. Как чёрная кровь залила красную миску с финиками, и как, подбирая свои кишки, Вакас закричал от ужаса. Очнувшись от крика, мальчик моргнул и сделал неуверенный шаг к хозяину.

– Sahih? – осторожно позвал мальчик. – Что с вами, хозяин?

– Не подходи, – слабея, Вакас лёг у его ног. – Саид… он всё-таки у меня выиграл… А ты… уходи, Саба… ты, чёртов копт. Карен мне говорила. – Глаза Вакаса на мгновение сфокусировались на потрясённом лице подростка. – Да, я помню твое настоящее имя… Тебя зовут… Саба… Эль-Каед, и ты… не мусульманин… Ты – копт. И вот… теперь… ты… живи… вечно… с этим… моим… подарком. Живи – и будь… ты проклят… как и вся эта любовь. – С этими словами Вакас умер. А мальчик, обретший своё имя, упал перед ним на колени. Он стиснул в объятиях и прижал к себе труп человека, с которым жил долгих девять лет, которого он любил и которому бесконечно верил. Корчась в рыданиях, маленький убийца оплакивал свою жертву так, как не плакал никогда. Шли секунды. Минуты падали в бездну. Наконец, слёзы мальчика иссякли. Саба вытер глаза тыльной стороной ладони, задумчиво лизнул правый кулак, костяшки которого сочились кровью. Наклонился – и одним движением подхватил нож, которым зарезал Вакаса. Мальчик равнодушно отвернулся от мёртвого тела. Настороженно, как обходящий западню волк, подросток выбрался из дома. Дойдя до первой же лужи, мальчик отмыл в ней руки и нож. Как смог, отстирал кровь с одежды. А потом поднялся и медленно пошёл вперёд, не оглядываясь и не разбирая дороги.