Игорь Ассман - Пара Икс. Две настоящие любви не разделит даже смерть

В один момент, не переставая улыбаться она, посмотрела в мою сторону. Ее глаза вдруг стали натуральны, как будто она хотела мне что-то сказать, но все моментально исчезло. К ней опять подошел мэр города, и она о чем-то с ним беседовала. Так прошел еще один час или больше. Было десять часов вечера и уже объявили танцы. Общий стол исчез, люди немного прижались к стенам, освобождая самый центр, я недалеко появился маленький оркестр из десяти человек. Заиграла музыка, это был вальс. Наверное, никто и не сомневался, кто будет первой парой, которая откроет первый танец. Даже я. Прямо под люстрой, при самом ярком освещении, мэр города танцевал с Эли. Она двигалась так правильно и изящно, будто с самого детства только и занималась бальными танцами. Мэр обвивал ее узкую талию рукой, и они оба кружились по залу. Никто так и не посмел составить им компанию, все с восхищением и завистью смотрели на эту пару.

Мне стало вдруг грустно. Наверное, от того, что я никогда не смогу взять Эли за талию, а тем более так прекрасно с ней танцевать. Это была чистая зависть, ничего общего не имеющая с ревностью. Лично мне ничего здесь не нравилось: ни шикарный зал, ни публика, ни изысканные яства, ни Эли. Все было фальшивым, даже Эли. – Куда ты лезешь, старый ты бабник, – сказал я про себя, обращаясь как бы к мэру города, – у тебя же уже третья жена и пятеро детей. Я знаю, что ты бросил бы их всех, чтобы заполучить Эли, молодую красавицу с ее миллионами. Как все фальшиво, продажно и низко!

Танцы продолжались. Эли не отпускали ни на секунду. Она позволяла всем держать себя за талию, и смотрела в глаза партнеру, ласково улыбаясь. Неужели партнер не видит, что ее улыбка низкопробна и фальшива? Или он просто тешит себя надеждами, забывая все?

Танцы длились до полуночи, когда постепенно все начали расходиться. Я выскочил первым, ожидая Эли у машины. Наконец, она показалась, в сопровождении мэра, и стояла совсем близко от меня, разговаривая.

– Мисс Элеонора, – услышал я, – для меня была бы большая честь продолжить нашу дружбу. Может, мы выберем на днях какое-либо более тихое и спокойное место для разговора?

– Старый ты козел, – подумал я. – Интересно, как выкрутится Эли?

– Я действительно, польщена и с большим удовольствием продолжила бы нашу дружбу. К сожалению, я не смогу вам пообещать встречу в ближайшие дни. Я сейчас так занята, что мне не хватает ночи, чтобы просто нормально выспаться.

– Я понимаю, но надеюсь, что это не конец, – улыбнулся он и пошел по лестнице в дом.

Я открыл дверцу и помог Эли сесть в машину. В моей голове пролетел рой мыслей. Теперь я уже другими глазами смотрел на все, что произошло за последние дни. Я, наконец, очень высоко оценил наши доверительные, естественные и правдивые разговоры. Да, Эли делала для меня исключение. Я увидел, что вся ее жизнь, особенно на виду, на публике, это – фальшь, к тому же низкопробная. И разговоры и поездки со мной были для нее бесценным возвращением в настоящую жизнь, и к настоящим чувствам. У нее не было друзей. В настоящий момент я был ее единственной отдушиной. И при этом, вчера, я даже на нее обиделся и бросил в одиночестве. Вот почему она была также корректна со мной сегодня, как и я с ней, начав первым, и вот для чего она хотела, что бы я присутствовал на этом мероприятии. Я все понял, и ругал себя последними словами.

Под ослепительные вспышки фотокамер мы отъехали, и я вез Эли прямо домой, в отель. Я представлял, сколько моральных сил она истратила на этот очередной выход в свет, и поражался ее силе. Я бы, наверное, так не смог.

– Джон, вдруг услышал я ее голос, – отвези меня, пожалуйста, к ближайшему лесу. Извини, но меня тошнит.

Я оценил, и был благодарен ей, за переход на наши прежние отношения. Мне стало жалко ее, и я дал газу, чтобы быстрее выехать за город. У первого леса, я свернул на первую попавшуюся проселочную дорогу, и, проехав немного, остановился. Я открыл ее дверь и помог выйти. Было темно, но она пошла сразу вглубь.

– Неужели ее действительно вырвало? – подумал я. – Значит внутри она совсем другая, и эта фальшь затрагивает не только ее психику, а даже физиологию.

Эли скоро вернулась, но в машину сесть не захотела.

– Можно я подышу лесным воздухом? – попросила она, и, облокотившись на капот, расслабилась. Я не выключал фары, и перед машиной была небольшая, но освещенная зеленая полянка.

– Джон, – вдруг сказала она, – можно я что-нибудь сделаю именно для тебя?

Вопрос просто ошеломил меня, но я не почувствовал никакой фальши в ее голосе. Я задумался. Если она обратилась ко мне чистосердечно, я хотел ответить ей также честно.

– Эли, меня заворожило, как ты танцуешь. – Решился я. – Я не умею так танцевать, но мне бы очень хотелось бы попробовать.

– Джон, – улыбнулась она, – я приглашаю тебя на танец. Ты же не откажешь мне?

– Прямо здесь, в лесу, на траве? – удивился я.

– Это гораздо приятнее, поверь мне, чем на блестящем паркетном полу. Подойди.

Она сделала шаг на освещенную полянку. – Возьми меня за талию.

Я неуверенно положил руку на ее узкую талию.

– Джон, забудь, что там было. Здесь только мы одни. Обхвати мою талию как можно сильнее и прижми ее к себе.

Это было уже издевательством, у меня задрожала рука, но я сделал так, как она просила. Теперь я уже чувствовал не только талию, а и ее тело.

– Посмотри мне в глаза, ведь ты хочешь в них смотреть? – Я – да.

– Очень. – Наши глаза встретились. Нет, она не улыбалась, но смотрела на меня чистосердечным испытывающим взглядом. Наверное, минуты две-три, мы так и стояли. Она положила мне руки на плечи, и смотрела мне в глаза, не отрываясь.

Потом она сделала первый шаг, и я последовал за ней. Я умел танцевать вальс, конечно не так шикарно, как она. И вот, каким-то невероятным образом, мы закружились по поляне. Я увидел ее настоящую, знакомую улыбку. Ее глаза тоже натурально улыбались. Это был абсолютно другой человек, чем час назад. Не знаю, сколько времени занял наш танец, но я сдался первым, мне уже не хватало воздуха. Мы остановились, но я почему-то не убирал руку, и не прекращал прижимать ее к себе. Она была счастлива, по крайней мере, так говорили ее глаза, не переставая на меня смотреть.

– Джон, – попросила она, – мы продолжаем, только стоя на месте. Хорошо?

– Эли, ты сделала для меня что-то незабываемое, – сказал я. – Я до сих пор не могу поверить, что это не сон.

– А ты – сделал мне самый большой подарок. Танцевать вальс ночью в лесу на зеленой поляне, это не имеет названия. Поверь мне, ты не только снял с меня усталость и противные воспоминания о том вечере, а даже зарядил меня каким-то счастьем и радостью. Спасибо тебе, что ты у меня есть.

Я не был особенно чувствительным, но в этот момент у меня что-то оборвалось внутри, и я боялся, что у меня могут выступить даже слезы, чего со мной не случалось уже давно, с самого детства. Я почувствовал ощущения, которые просто невозможно описать ни на каком языке мира, ни выразить их, а только чувствовать, не находя им названий. С Эли тоже что-то происходило. Она уже не была похоже ни на какую Эли, которую я знал до этого. Наверное, эта поляна, и этот ночной вальс, что-то перевернули и в ней.