Марина Сарычева - Блуждающий свет за окном

Борясь с назойливым желанием немедленно дать деру, я подошла к невысокому крыльцу, поднялась на две ступеньки и постучала в дверь. В ответ – гробовая тишина.

В любимых мною детективах в подобной ситуации дверь почему-то всегда бывает незапертой. Главный герой (или героиня), не раздумывая, проходит в дом и, естественно, обнаруживает труп. Ну, а дальше два варианта: либо убийца все еще в доме и нападает на героя, либо внезапно приезжает полиция и арестовывает героя как главного подозреваемого. В общем, в любом из вариантов нет ничего хорошего. Если б не гроза, готовая обрушиться на мою голову, я развернулась бы и пошла восвояси, но я с детства панически боюсь молний. А дедуля-то может оказаться совсем глухим (может, поэтому он не ответил мне на приветствие?) Толкнуть дверь, что ли?

Я стояла на низком крыльце, ежась от пронизывающего ветра и не зная, как поступить. Внезапно чья-то жесткая рука тяжело опустилась мне на плечо. Мгновенно обернувшись, я наткнулась на черные, недобрые зрачки Ивана Багрова. Господи, откуда он взялся?

В первый момент мне пришло в голову, что Макарыч материализовался прямо из воздуха, но, опустив взгляд, я увидела у него в руках обычную хозяйственную сумку с пакетом молока и батоном белого хлеба. Выходит, он шел за мной от магазина и видел, как я проникла к нему во двор. Все просто, никаких чудес!

– Что ты здесь делаешь? – угрюмо спросил меня дед.

Сейчас он выглядел еще более старым и страшным, чем вчера возле магазина. Возможно, лет шестьдесят назад, дед был вполне пригож, но с годами стал похож на смертный грех. Лицо изрезано глубокими морщинами, нос горбатый и обвисший, волосы даже не седые, а какие-то черно-серые, к тому же по виду жесткие, как щетина. Одежда по моде середины прошлого века, но (удивительная вещь!) чистая и даже как будто выглаженная. Уж не Наташка ли Сидорова постаралась? И еще одно меня удивило – псиной, немытым телом, мочой и прочими «пряностями» от старика почему-то не пахло. От него вообще ничем не пахло.

– Здравствуйте, Иван Макарович! – скороговоркой выпалила я и улыбнулась улыбкой бодрящейся идиотки.

Багров молча ждал продолжения. Ни тебе «здрасьте», ни «как поживаете»… Крайне неприветливый дедок! И смотрит, словно дырку глазами высверливает – угрюмо, неприязненно, сурово. Но, надо признать, без малейшего намека на похоть; загнул, видать, рыжий насчет его «охочести» до девушек! Ему что девушка, что собака приблудная – все едино…

– Я к вам буквально на несколько минут! Хочу об аномалии поговорить. Если вы, конечно, не против…

– О чем, о чем? – словно не расслышав моих слов, спросил Макарыч, но мое плечо все-таки отпустил. Там, где только что лежали его пальцы, я ощутила странное давление, словно на теле остались невидимые тиски.

– О капризах здешней погоды… – теряя остатки былой решимости, пробормотала я.

Дед молчал, продолжая сверлить меня глазами. Взгляд был уже не столь суровым, сколь удивленным. Чувствуя себя набитой дурой, я продолжила:

– Почему здесь так все устроено – когда на одном краю деревни тучи, на другом сияет солнце?

Отступив на шаг, старик весьма выразительно покрутил пальцем у виска.

– Ты, девка, случайно на голову не больная? Зачем ко мне-то пришла? Я тебе кто – метеоролог? Или хмырь какой научный? Я старый дед, которому давно помереть пора. Так что вопросики свои другим задавай. Например, Парашиному внуку. Он тебе все, как есть, объяснит.

Его слова меня и разочаровали, и успокоили. Вместо того, чтобы сходу превратить меня в кролика или мышонка, дед предпочел нормальную человеческую речь. Так, может, он и не колдун вовсе? По моим представлениям, колдун повел бы себя иначе… Кстати, кто такой «Парашин внук»? Ах, да, это ж Егор!

– Говорила я с вашим Егором, – вновь затараторила я. – Он считает, что все дело в каких-то глубинных разломах. Может, конечно, и в разломах, но, может и не в них. Мне, вот, один человек сказал, что и люди могут на погоду влиять. Колдуны, например…

Тут я глубоко вдохнула и выпалила:

– Вроде вас!

Макарыч понимающе усмехнулся.

– А ты чья же такая будешь? – внезапно спросил он. – Не Марии ли Ельцовой внучка?

Мне осталось только кивнуть в ответ.

– Не любит меня твоя бабка, – продолжил он, – вот только не пойму за что. Колдуном называет… А какой из меня колдун?

«Овечкой прикидывается», – решила я, а вслух сказала:

– Я тут человек посторонний и многого не знаю, но вас не только баба Маша колдуном считает.

– А кто ж еще-то?

– Да вся деревня!

– Вся деревня?! Откуда ж ты про всю деревню знаешь? Сама всех опросила или бабушка так говорит?

– Не только бабушка. Егор с Татьяной тоже говорили…

(Ой, кажется, сболтнула лишнее! Не стоило Егора и Татьяну привлекать…)

– Вот, значит, как…

Присев на завалинку у крыльца, дед показал мне место рядом с собой, из чего я сделала вывод, что в дом меня, скорее всего, не пригласят. Покосившись на черную тучу над домом, я тоже уселась на завалинку, правда на довольно большом расстоянии от деда. Место оказалось защищенным и от ветра и от лишнего обзора. Деревня с него была не видна. Перед нами колыхалась высокая трава, чуть дальше темнел полусгнивший забор, а за забором начинался лес, подходивший здесь довольно близко к дороге. Дорога тоже была не видна – только трава, забор и лес. Возникало ощущение, что мы с Макарычем одни на заброшенном хуторе, где кричи не кричи, плачь не плачь – никто не отзовется, и уж тем более не придет на помощь…

– Татьяну не слушай – обычная балаболка. А Егор… Егор, конечно, видный парень, – со странной ухмылкой изрек дедок, – но… не советую!

– Чего не советуете? – в растерянности поморгав глазами, решила уточнить я.

– Дружить с ним не советую.

– Но почему?

Внезапно в темной пелене над нами ярко сверкнуло, и тут же последовал оглушительный удар грома. Вздрогнув от неожиданности, я втянула голову в плечи, а старик хмуро воззрился на черную тучу, но, как оказалось, не забыл о последнем вопросе.

– Страдать потом будешь.

– Что?

– Страдать, говорю, будешь.

– Из-за Егора, что ли?

– А из-за кого ж еще?

От возмущения я на миг потеряла дар речи. Я буду страдать из-за рыжего?! Да старик совсем офонарел. Ну, надо же такое выдать! А еще колдуном считается…

Возмущенные слова, наконец, вырвались наружу.

– Да вы с ума сошли! Не нужен мне ваш Егор! На кой черт он мне сдался? У меня жених есть, Андрей.

– Жених, говоришь?

Иронический тон, которым он произнес слово «жених», больно резанул меня.

– Между прочим, у нас уже свадьба назначена, – зачем-то соврала я.

– Свадьба, говоришь? – все с той же иронией пробормотал дед и внезапно перевел разговор.

– Что ж ты к колдуну-то в гости пожаловала? – вроде бы добродушно поинтересовался он. – Неужто совсем меня не боишься?