Дарья Сумарокова - Притворись, что мы вместе

– Я, между прочим, замужем окончательно и бесповоротно, так что могу себе позволить. А ты сама за собой следи и не мешай другим наслаждаться жизнью.

Я особо не сопротивлялась, ибо первая бутылка уже сделала свое дело и резко ослабила контроль над пищевым центром.

– Нет, по поводу работы ты права, всегда честно принимаешь решения. А я вот, видимо, не всегда понимаю, что делаю.

Асрян наконец закрыла детскую кастрюльку крышкой, уселась напротив меня и хитро прищурилась.

– Да-а-а… Я тебя так и представляю: война, госпиталь где-нибудь под Москвой, окопы, танки, и ты ползаешь по взрывающемуся полю с санитарной сумкой через плечо, вся грязная, чья-нибудь такая эротичная полковая жена. Молодой офицер, переполненный тестостероном, типа Петьки, о! Так сказать, замужем с сорок первого по сорок пятый. Секс на грани истерики. А там дальше – трава не расти.

Теперь уже я раздраженно махнула на нее бокалом.

– Ой, да какой там секс у меня… не смеши. Катька – вот и весь мой секс. Особенно после недавних событий. Эротика такая теперь, что впору новую кровать покупать в спальню. Я вот думаю: прямо в воскресенье пойти купить или свекровь пригласить в гости сначала? Так сказать, ради экскурсии с ознакомлением.

– Конечно, свекровь сначала, хотя это сто процентов ничего не даст, но удовольствие получишь.

Мы злорадничали над собой и окружающими до половины первого, пока я не спохватилась и не вспомнила про завтрашнее дежурство. Заходить в квартиру родителей около часа ночи было теперь как-то неуютно. Слава богу, у меня всегда оставались ключи и полупьяное копошение в ванной никого не разбудило. Наспех приняв душ, я осторожно подвинула Катьку и постаралась втиснуться вместе с ней на маленькую детскую кровать, купленную родителями специально для внучки. Была одна девочка, теперь две. Жизнь движется. В последний момент чуть не забыла поставить будильник на телефоне. Девять непринятых звонков от Вовки только за вечер.

Я очень устала. Очень. Ведь это и правда было в последний раз. Я верю. Ничего… все будет хорошо. Все наладится.

В апреле пришли спокойствие и тишина. Вовку, вероятно, на самом деле испугало то, что он не заметил случившегося. Кровать он поменял, не дожидаясь нашего возвращения, а заодно со сменой мебели изменились и многие другие обстоятельства. Загулы резко прекратились, на работе, похоже, все тоже наладилось, и начальник доверил ему важную командировку на несколько дней в Хельсинки – без сомнения, важный фронт работ.

Я воспрянула духом. Снова появилась надежда на счастливую семейную жизнь. Оправданием моей наивности могла служить только молодость и отсутствие жизненного опыта. Более того, проснулись очень глубоко зарытые кулинарные таланты, и голубцы по-асрянски и мамин мясной пирог оказались первой вершиной моего кухонного творчества. Только ночью все оставалось так же непросто после того, как Вовка устроил писсуар из супружеской постели. Эта часть семейной жизни точно так же превратилась в полный туалет.

Вернувшись с Катькой домой после нескольких дней отсутствия, я обнаружила не только новую кровать в спальне: Вовка уже успел застелить свежее белье, купил две большие подушки, два одеяла, покрывало. Пахло дорогой деревянной мебелью и только что выстиранным и отутюженным постельным бельем. Несмотря на все эти усилия со стороны мужа, в течение двух последующих недель я старалась как можно быстрее уложить Катьку спать и завернуться в старенькое, снятое с антресоли покрывало, поближе придвинувшись к своему краю кровати. Только одна мысль о Вовкином пыхтении над моим телом вызывала рвотный рефлекс. Вовка как будто понимал это и не делал, слава богу, попыток напасть на меня. Днем мы казались идеальной парой, выходные проходили весело, вместе с Асрян и прибывшим из рейса мужем. Проводили время с детьми, ходили в кино, в кафе, Вовка сам предлагал себя в роли шофера, что автоматически вычеркивало его из списка лиц, употребляющих алкоголь. Венцом программы стали два посещения Мариинки. «Лебединое озеро» и «Щелкунчик» произвели на детей неизгладимое впечатление. Картинки из другого мира, как будто подсматриваешь через замочную скважину. Только события происходят все по тем же самым законам: и все так же невозможно повлиять на ход событий: лебедь умерла и уже никогда не поднимется снова. Обидно и жалко.

К концу апреля вечерние часы стали совсем напряженными. Я не могла уже держать Вовку на расстоянии. Наконец я решила, что дальше так невозможно. В одно из совместных с семьей Асрян воскресений я выпила почти что бутылку вина. Домой вернулись поздно, Катьку привезли уже практически спящую. На фоне окончательной фригидности возникло мимолетное обострение совсем изголодавшегося женского аппетита, чем я и воспользовалась. Уложила ребенка, осторожно раздев, и вернулась к Вовке в гостиную. Все кончилось, слава богу, быстро.

Ничего, пережила. Не умерла же.

Вовка с виду страшно обрадовался окончательному примирению. Мы прокрались на цыпочках в спальню и легли спать вместе, укрывшись одним одеялом. Но сон ко мне совершенно не шел. К часу ночи я поняла, что попытки считать слонов и прочие уловки ничего не дают. Я потихоньку встала, завернулась в свое старое покрывало, прокралась обратно в гостиную, забралась в кресло с ногами и уставилась в окно. Фонарные столбы, стоянка с кучей машин, соседние дома, неестественная тишина, обездвиженность и покой. В комнате тихонечко тикали старые дедовские часы с кукушкой, отраженный свет падал на корешки книг. На полу лежал роскошный среднеазиатский ковер – от Вовки. Ковер был очень красивым: яркие восточные узоры вычурно переплетались и как будто выпадали из трехмерного пространства. Цвета в полутьме, пока я на них смотрела, казалось, поменяли оттенки…

Так хорошо и спокойно мне было в этот момент. Просто быть здесь, осознавать себя частью этого ничего не значащего, маленького, ничем не примечательного театра теней, как будто в эту минуту ничего, кроме старых часов на стене, и не существовало. Ни к чему не обязывающая застывшая пантомима, созданная кем-то просто так. Без повода и объяснений, без логики и дальнейшего плана. В шутку.

Не планируй ничего и не ищи. Не нужно. Это только насмешит их. Может быть, просто никто ничего не заметит. Не проявит интереса к банальному человеческому любопытству. К попытке познать, что же все-таки находится там, за гранью простой геометрии, или к стремлению переделать мироустройство. Может, хоть чуть-чуть получится… Это же так характерно для человеческого упрямства. Умереть или познать. А вдруг кто-то заинтересуется, что тогда?.. А вдруг на самом деле кто-то существует… играет в кубик Рубика, строит здания из детского конструктора, рассматривает, наблюдает…