Алексей Ефимов - Ванна с кровью

В комнате засмеялись, а Саша продолжил:

– Четвертое правило. Воду берем из ванны. Исключения – унитаз и душевая кабина. Остальное я перекрыл. Как только вода в ванне закончится, мы скажем друг другу спасибо и выйдем на свет божий. Или в ночь. Мы станем другими. Какими – зависит от нас. В ванне сто восемьдесят литров. Нас шестеро. По тридцать литров на брата. Должно хватить на неделю, до конца новогодних каникул. Так что на работу успеете. Если понравится – повторим.

Снова смех в зале, несколько напряженный.

– Правило пять. Кроме четырех правил – никаких правил. На этом все. Вопросы есть?

– Если кто-то не выдержит и захочет уйти – отпустим? – спросил Слава с ухмылкой. – Или убьем и на лоджию?

– Ты о себе?

– С таким количеством водки меня пушкой отсюда не вышибешь. Так что нет.

– У каждого есть право на выход, но я знаю, что вы не уйдете. Вы захотите узнать, чем все закончится и кем вы станете. Ничто в вашей жизни, ни в прошлом, ни в будущем, не сравнится с тем, что вы можете здесь получить. Поверьте мне. И себе.

– Здесь две комнаты, – подняла руку Кира. – Нас шестеро. В связи с этим вопрос…

– Пятое правило. Больше нет никаких правил. Мы ничего не планируем, не грузим мозг, плывем по реке жизни – куда вынесет. Все устали от дисциплины, не так ли? От планов. От правил. Приличий. Стереотипов. Симулякров. Выбросьте это! Спите где придется.

– И с кем придется, – прибавил Слава.

– Может быть. Не забывайте о пятом правиле. Итак, начинаем? Прошу всех сдать гаджеты и часы.

На шестерых – двенадцать устройств и трое наручных часов. Сложив все в коробку, Саша запер ее в шкаф, а ключ отнес в спальню и там его спрятал.

Вернувшись в зал, он застал всех там же, где и оставил: никто не сдвинулся с места. Дружескому общению явно что-то мешало, и Саша знал – что. Трезвость. Надо срочно это исправить.

Пошли первые условные сутки.

***

Из кухни принесли стол, закуску и водку.

После первой бутылки Саша попросил всех ответить на два вопроса: «Почему я здесь?» и «Чего я боюсь?».

Слава первый взял слово:

– Я хочу пить, спать, трахаться, общаться и очистить свой мозг от шлака. Я боюсь, что кончится водка, прежде чем я достигну нирваны, вырвавшись из круга сансары.

Маша долго думала, но ничего не придумала.

– Хочу хорошо провести время, – сказала она. – Все равно делать нечего. А чего я боюсь, не знаю. Ничего.

– Забеременеть, – подсказал Слава.

– От тебя, – нашлась Маша.

Все засмеялись.

Следующий был Костя. Он умел говорить и обожал слушать себя.

– Я люблю приключения и хочу знать, каково это – выйти в день или в ночь после нескольких дней взаперти, в изоляции, без сотового и часов – словно из джунглей, где нет цивилизации. Я прыгал с парашютом, покорял Эльбрус, нырял с аквалангом – теперь я здесь. Будет непросто, но весело, я это чувствую. Саш, спасибо за приглашение. Чего я боюсь? Боюсь, что надоест раньше, чем откроется дверь наружу. Кира, твой черед.

Порозовев от волнения, Кира сказала:

– Можно я пропущу? Я пока не готова.

– Значит, мало выпила! – Слава налил ей водки, полную рюмку. – Пей до дна! И скажи-ка нам, что ты думаешь обо всем этом.

Кира выпила, и он, глядя на нее плотоядно, одобрительно закивал. Маше это не нравилось. Наблюдая за Славой в профиль, из-под длинных черных ресниц и прядей черных волос, упавших ей на лицо, она улыбалась, так как все улыбались, но в глазах радости не было.

Отдышавшись, Кира сказала:

– Меня позвал Костя. Я не хотела сюда идти, но отпускать его одного тоже не захотела. Поэтому я здесь. Никогда бы не подумала, что буду пить водку и жить неделю без правил.

– Тебе нравится здесь? – спросил Саша.

– Честно?

– Как на исповеди.

– Пока не знаю, не поняла.

– Спасибо за откровенность. Чего ты боишься?

– Потерять над собой контроль.

– Не бойся, здесь все свои. Контроль над собой не стоит того, чтобы все время думать о нем и держать себя под уздцы, чтоб, не дай Бог, не наделать глупостей, по меркам нашего общества. Освободись. Позволь себе быть собой. Поль, твоя очередь. Что ты нам скажешь? – Саша смотрел ей в глаза. – Почему и чего?

– Я тебя люблю, поэтому я здесь. Я боюсь узнать что-то такое, что знать не хочу, о ком-то из нас, в том числе о себе.

Костя зааплодировал:

– Браво! Классно!

– Спасибо. – Полина смотрела на Сашу. – Что скажет нам психолог и психиатр, социолог и чуточку социопат, поэт и прозаик жизни?

– Скажу, что рад всех видеть и хочу посмотреть, что будет дальше с каждым из нас. Хочу лучше узнать себя и измениться. Хочу, как сказал Слава, очистить свой мозг от шлака. Хочу выйти в день или в ночь, как сказал Костя – не зная, что там. Экзистенциальный эксперимент. Путешествие без маршрута. Выход из зоны комфорта, как любят сейчас говорить, в сумерки, где можно столкнуться с демонами, а можно и встретить ангелов. Чего я боюсь? Пожалуй, лишь одного – не получить удовольствия.

– За это и выпьем! За удовольствие! – подытожил Слава. Рванув со старта, он разбавлял пиво водкой, но никто не взывал к его разуму. Мамы здесь нет. Четвертое правило – «Пьем пиво и водку» – Слава соблюдает буквально. Он большой, толстый и всех перепьет, даже смешивая напитки.

Вторая бутылка ушла за два тоста, и Саша поставил в проигрыватель альбом «The Doors». Гипнотический вокал Моррисона стал фоном для разговора, а в паузах – когда все молчали – он приглашал их с собой на другую сторону, куда большинству вход заказан.

– Что за музыка? – спросила Кира. – Необычная. Мне нравится.

– Doors, – ответил Саша. – Джим Моррисон. Вся его жизнь была экспериментом. И он достиг своей цели.

– Какой?

– Умер.

– Жуть. Как?

– От передоза. Обычная смерть рок-звезды в двадцать семь лет. Двери открылись и закрылись. Но он до сих пор жив, он с нами, здесь, в этой комнате. Искусство дарует бессмертие.

– Не всякое, – возразил Слава, налив себе пива. – Я барабанщик в сраной дворовой группе и не стану бессмертным, а сдохну в день своей смерти.

– Поработай над этим, время еще есть.

– Пофиг. Сдохну так сдохну. Не стоит рвать задницу ради того, чего нет. Бессмертия нет. Трупу все равно, он не помнит, не чувствует, не знает, что он труп. Так что буду бухать и не думать об этом. – Слава сделал глоток пива. – А ты? Уже продал душу дьяволу как Фауст и Паганини?

– В процессе.

– Я голосую за Славу, – Маша подняла руку. – Ну его нафиг, надо жить и не парится, не думать о всякой хрени. Заниматься сексом, радоваться.

– Хороший минет стоит месяца жизни, так я считаю. А твой, – обратился он к Маше, – двух.

Она не смутилась:

– Трех.

– Что стоит года твоей жизни? – Костя поддел Славу дабы продолжить шутку.

– Такой день как сейчас, – серьезно сказал Слава.