Вера Колочкова - Вера, надежда, любовь

От скрипа лестничных ступеней за спиной что-то бухнуло и дернулось у нее в голове, где-то между глаз, как бухает и дергается вот уже двадцать лет…

Арсений. Маша торопливо развернулась ему навстречу, и губы сами собой растянулись в счастливой глупой улыбке. Арсений! Хорош, как всегда. Зачесанные волной назад пшеничные волосы, острый как бритва взгляд ярких серо-голубых глаз, невозможной белизны рубашка с короткими рукавами, чуть кривоватые крепкие ноги. Руки в карманах брюк, запах дорогого одеколона тугой волной…

– Доброе утро. Ты завтракать будешь?

– Нет, Мышь, некогда мне…

– А кофе? – уже в спину ему отчаянно крикнула Маша.

– Все, Мышь, меня здесь нет! До завтра! – донеслось до нее уже с крыльца.

Он быстро заскочил в стоящий у ворот новенький синий «фольксваген», сорвался с места, оставив после себя легкое облачко пыли на уже просохшей от дождя дороге. Маша стояла, смотрела вслед, медленно приходя в себя. Уехал. Стало быть, и ей больше здесь нечего делать. Вон, аккурат и Ленка с Инной после купания возвращаются. Надо попрощаться и уезжать.

– Мышь, а куда это он так рванул? – спросила подошедшая Инна. – Сегодня же выходной…

– Не знаю. Ничего не сказал.

– Ой, девчонки… Вам не кажется, что он вообще в последнее время не в себе? – плюхнулась Инна в маленькое плетеное креслице. – Сдается мне, бабу завел! Мышь, ты ничего не слышала такого на фирме?

– Нет, не слышала…

– Господи, никакого от тебя толку нет! Не видела, не слышала, не знаю… Амеба! У тебя ж свой интерес должен быть!

– Какой? – испуганно развернулась к ней Маша.

– А такой! Вот не дай бог свалит Арсюшка к другой бабе, молодой и красивой, и она быстренько уберет с фирмы всех подруг бывшей жены!

– Как это – свалит? Ты что, Инна?!

– Да шучу я, шучу. Ишь как перепугалась! Не дам я ему свалить. Что я, дура, что ли? Костьми лягу… Я ж классическая бездельница, любительница копченой колбасы, и ни на какую овсянку мне уже никогда не пересесть. Фу, даже думать об этом не хочу! Чур меня, чур…

– Мышонок, дай пожрать чего-нибудь! С голоду умираю! – заныла Ленка, заходя на кухню.

– Да ты ж недавно ела! – удивилась, как обычно, Маша.

– Ну и что! Ты ж знаешь, я всегда есть хочу…

Действительно, есть Ленка хотела всегда, в любое время суток. Особыми вкусовыми пристрастиями не страдала, ела, как говорится, все, что не приколочено, оставаясь при этом на удивление стройной. И красотой ее Бог тоже не обидел. Все было в ней пропорционально и правильно: большие распахнутые глаза, прямой носик, классической формы губы приятным бантиком. Только обаяния, женского, настоящего, не было. Тонкого шарма, приятной ленивой грациозности. Отсутствовали в ней все эти прелести напрочь. Выбиты были в детдомовских драках, уничтожены в борьбе за выживание, за кусок хлеба, за возможность жить той сытой и красивой жизнью, которая грезилась ей ночами в огромной интернатской спальне на двадцать железных коек. Зато всего этого было вдоволь в капризной балованной Инне – и шарма, и обаяния, и барской ленивости. «Странно, почему же меня-то природа ничем таким не наградила? – думала Маша, глядя на подруг. – Вроде я тоже не в детдоме росла… Серая мышь, она и в Африке, наверное, серая мышь…»

Ей снова захотелось уехать. Домой, в свою квартиру, где вот уже второй день хозяйничала Варька, их с Семеном дочь, готовясь к очередному школьному экзамену. И вообще, скоро выпускной вечер, а у девчонки даже платья нет! И куда она будет поступать, они еще не решили… Вот и Семен показался во дворе. Очень кстати.

– Семен, собирайся, поехали! – крикнула Маша в открытое окно кухни.

– Мышь, ты что, очумела? День только начинается! А кто баню топить будет? Мы ж вчера в баню собирались! – возмутилась Инна неожиданным поворотом событий.

– Маш, не забудь, в следующий выходной едем к моему Овсянке! Я тебе позвоню! – спокойно проговорила Лена, глянув, как всегда, с укоризной на Инну.

– Мышь, в чем дело? Ты никуда не поедешь! Пусть Семен уезжает, тебя потом Ленка отвезет! – продолжала капризно требовать Инна.

Под ее причитания она быстро собралась, расцеловалась с Ленкой, махнула на прощание им обеим рукой и села в машину к сердитому Семену.

– Даже поесть не дала… – пробурчал он тихо, себе под нос.

– Ничего, Сема, дома поешь… Не сердись!

– Да я не голодный! Просто непонятно, Маш, зачем мы сюда ездим? Не нравится мне все это. Давно тебе говорю – давай свою дачу купим! Эта стерва обращается с тобой как со служанкой, а ты терпишь! Почему? Ты же в сто раз умнее и красивее ее!

«Ну да, красивее, – усмехнулась про себя Маша. – Я для тебя с первого класса всех красивее и всех лучше. Как сел со мной за одну парту, так и не отошел ни на шаг больше!»

В их поселковой школе Семен Ильин слыл первым хулиганом и двоечником. Даже на первый взгляд классически соответствовал хулиганскому образу: рыжие вихры его задорно торчали в разные стороны, крупные веснушки горели яркими огоньками на облупленном носу, ворот рубахи был вечно помят и распахнут до неприличия ввиду отсутствия пуговиц, потерянных в отчаянных драках. «Кто к Машке Серовой близко подойдет – в глаз дам!» – предупредил Сема всех потенциальных соперников. Хотя никто на нее особо никогда и не покушался. Кому интересна тихая серая мышка, зубрилка, отличница и скромница, мамина дочка да бабушкина внучка?

«Машенька, а вдруг он и в самом деле не даст хорошему парню к тебе подойти?» – сокрушалась мама. «Да ладно тебе, Оля… – успокаивала ее бабушка. – Ильины семья справная, крепкая… Они все по молодости драчуны да вояки, а потом ничего, все в люди выходят… Дай бог, и у Семки с Машенькой все сладится!»

Оно и «сладилось», как напророчила бабушка. Через месяц после Инниной свадьбы Маша, отпросившись в деканате на неделю «по семейным обстоятельствам», заявилась неожиданно в свой поселок. «Так ты жениться на мне будешь или нет?!» – ошарашила она в первый же вечер Семена, почти уже потерявшего надежду на Машины руку и сердце после ее поступления в институт. «Буду, конечно… А когда?» – «Завтра! Завтра же пойдем и распишемся… А свадьбу через два месяца сыграем, когда я на каникулы приеду!»

А потом были и свадьба, и белое платье, и крики «Горько!», и деревенское гулянье, растянувшееся на целую неделю. Семья у Семена действительно оказалась «справной», права была бабушка. Сложились Ильины родители, братья и сестры, бабушки и дедушки, купили молодым квартиру в городе, чтобы не жить им порознь, пока Маша учится в своем таком хорошем престижном институте. И насчет Семена мудрая Машина бабушка не ошиблась. Он быстро нашел в городе работу – его взяли слесарем в автосервис. Со временем заимел он и свою постоянную клиентуру, стал зарабатывать прилично. А вскорости и Варька на свет появилась…