Валерий Осадчук - Чрез тернии к счастью

– Он в другой семье, – выдавила она отрывисто из-за вырывающегося из груди рыдания.

Мама побледнела, схватилась левой рукой за спинку стоявшего рядом с кроватью стула и, глядя на закусившую от отчаяния губу, дочь, готова была провалиться от стыда, горя и безысходноси в самую глубокую бездну. Но, неведомая сила держала её на месте.

– Господи! Что ещё мне предстоит испытать? – в отчаянии вырвалось у матери, и она повалилась на дочь, не сдержав рыданий. – А, что же тебе довелось пережить, если ты и руки наложила на себя. – Обнимая ноги дочери, мама не могла сдержать рыданий. Ей было и стыдно, и досадно за неладно сложившуюся свою жизнь. Не меньше ей было и жаль дочь, частичку её организма, натворившую бед в самостоятельной жизни, познавшую горе и утрату, а теперь страдающую от бессилия изменить что-либо и повторившую предательство своей матери в далёкой молодости.

В туманной памяти всплыла юность, целина, неожиданная беременность, плачь новорождённого малыша, точнее малышки и бегство от самой себя в никуда. Не зная ещё подробностей трагедии, она чувствовала сердцем, что предстоит её дочери долгая, тяжёлая борьба за своё сгубленное счастье. А вместе с дочерью и маме. Ещё и дома предстояло пережить во второй раз всё то, что свалилось на неё здесь, рассказывая мужу и отцу Оли.

Видя душевные и физические страдания не окрепшей ещё дочери, Раиса Васильевна силой материнской воли взяла себя в руки и, выпрямляясь, и вытирая ладонью слёзы, как могла спокойнее, заговорила:

– Ох, Оленька, натворила ты видно бед по молодости, да так, что на всю нашу с тобой жизнь хватит. – Взяла со спинки кровати полотенце и стала осторожно промакивать глаза и щёки дочери, у которой уже не было сил на рыдания, и она не подвижно лежала, а слёзы стекали по щекам, чуть ли не ручьём.

Немного успокоившись, дочь и мать стали разговаривать:

– Как дома? …Папа как…? Здоров?

– Все здоровы, за тебя волнуются. Люда собиралась ехать со мной, да Серёжку не на кого оставить, в школу ему. На зятя надёжи никакой. Оксанка заканчивает школу, тоже никуда. Да и денег нет, я одна поехала. Тебе привет от всех. Расскажи мне про внука, – немного помолчав, попросила Раиса Васильевна.

Ольга, как могла, изложила беду, в которую сама, по своей воле и попала. Завершила короткий рассказ, словами:

– … Я буду искать его, пока не найду. А найду, буду просить прощения, пока не простит, и не отпущу его больше от себя, – Ольга опять заплакала.

– Ох, доченька! А я думала, заберу тебя домой. Но, вижу, что опять тебя не удержу. Выздоравливай поскорей. И Бог с тобой.

Послышался звук открываемой двери, и вошли медсестра и санитарка.

– Оля, тебя переводят в общую палату, – известила сестра. – Ты сможешь сама идти, или каталку прикатить? – спросила она, подходя к постели больной.

– Смогу, – кивнула головкой девушка. Мама встала с кровати и стала помогать Оле, подниматься. После недельного неподвижного лежания, тело плохо слушалось, и с помощью мамы свесив ноги, девушка посидела некоторое время, чтоб адаптировать организм к вертикальному положению. Придерживаемая мамой, дочь поднялась на ноги, но из-за лёгкого головокружения на большее сил не хватило и она села снова на кровать.

– Ничего, ничего, – сказала медсестра, встретив вопросительный взгляд мамы больной. – Это нормально. Сейчас головокружение пройдёт и ей надо уже потихоньку вставать, тогда она быстрей начнёт поправляться. – Раиса Васильевна присела рядом с дочерью и, обняв её за плечи, прижала слегка к себе.

– Посиди чуток, наберись сил, – она погладила дочь по плечу.

Отдохнув минуту, другую, девушка снова приподнялась, но уже более уверенно и, опираясь на плечо мамы, сделала один шаг, затем другой, и медленной поступью пошла к двери палаты. Санитарка начала собирать постель, а медсестра сопровождала больную девушку с мамой к её новому месту.

Раиса Васильевна, успокоившись, что дочь пошла на поправку, решила ехать домой, там тоже накопилось не мало дел по хозяйству.

4

В одну из предвыписных ночей, Ольга не могла долго уснуть и рассуждая сама с собой обо всём, что произошло с ней за последнее время, в её памяти вдруг стали проявляться какие-то неясные фрагменты: не то труба, не то тоннель, по которому она движется, не чувствуя тяжести ног; светло-серое пространство, в которое выходит тоннель, переливалось заревом сверкавших бликов, а со всех сторон к ним текли людские ручейки; силуэт человека, перегородившего путь Ольге в это пространство… Она стала вспоминать подробности: «Это же мой дедушка! Как он здесь оказался? …Он же умер…?». Человек стал показывать ладонью назад, на тоннель. Ольга оглянулась и увидела на выходе из тоннеля, стояла знакомая фигурка пожилой женщины, в которой она без труда узнала нянечку из родильного отделения, тётю Маню. Она стояла и махала рукой, манила к себе. – «Тётя Маня…», – вырвалось вслух во сне девушки. В этот момент Оля проснулась вся в поту, сердце сильно колотилось, какая-то тревога и волнение беспокоили сознание девушки. – «Что это было? – мысленно спросила она себя. – Тётя Маня? Причём здесь тётя Маня? Почему она мне приснилась? Пять лет прошло…» – Больше до утра Ольга не сомкнула глаз. Она всё время думала о своём сыне, об Олеженьке: – «Где же он? Где его искать? Как он? С кем он? Как ему живётся? Мне даже не сказали точно, взяли ли его в какую-то семью или он где то в детдоме. Если в детдоме…? Разве это жизнь? Все чужие, мамы нет, есть чужие тётки, которые кричат, бьют, … Что я наделала? – Переносицу Ольги неприятно заломило, из глаз покатились слёзы. – А если его отдали в семью…? Ведь все, кто берёт детей в семью, конечно, не все плохие, есть и хорошие, берут, чтоб кому-то отдать своё тепло, свою душу. Хорошо, если с Олежкой так. Но, всё равно, так же в семью берут и собаку, и кошку, для души или как игрушку. Всё равно он там чужой, не родной. С мамой ему было бы лучше. А чем ты раньше думала, когда отказывалась? – упрекнула сама себя Оля. – А теперь голову ломаешь. Тётя Маня… При чём здесь опять тётя Маня? Почему я её вспомнила? Что-то она мне тогда сказала, какие-то слова, не болезненные, как все говорили, а горькие, но душевные. Кажется, что-то, вроде «Запомни одно, девонька. За свои ошибки в молодости, мы горько и тяжело рассчитываемся в старости». Да, точно! Я ещё до старости начала расплачиваться. Только б с ума не сойти. А, может она мне поможет, чем ни будь? Найти её, она ведь здесь работает, в этой больнице?!» – С этими мыслями Ольга не заметила, как на какое-то время забылась в коротком сне.

Выписавшись из больницы и выйдя из терапевтического отделения, Оля первым делом направилась в родильное отделение, которое она покинула пять лет назад с облегчением, а сейчас шла с надеждой.