Владимир Брянцев - Дорога в один конец

В один из первых вечеров Вадим, уловив паузу в их бесконечных диалогах, остановился, легонько привлек ее к себе и коснулся мягких губ несмелым поцелуем. Она так же несмело ответила. Все случилось, как бы, само собой, они постояли молча, обнявшись, и пошли дальше, опять непринужденно беседуя.

Люда была ровесницей Вадима. Она не могла ни затмить, ни заменить, ни оживить романтические образы девочки с августа и женщины с декабря – эти грезы юного неискушенного сердца. Люда была просто реальная, земная. А еще, Вадим чувствовал, – с ней не обязательно спешить в отношения полностью взрослые, которых он еще не знал, но интуитивно понимал, что это уже какой-то новый этап. Он с наслаждением пил удивительный нектар платонических отношений, еще не изведав других, и был счастлив.

Как то в один из последних дней бабьего лета, они сидели на своей лавочке в парке и любовались красками удивительной в том году осени.

– А представь, как красиво сейчас в лесу! – Люда подбрасывала на ладошке идеальной формы каштан, что Вадим, шутя, подарил ей, и мечтательно провожала взглядом медленно опускающиеся листья.

– Вот еще! Люда, глянь какой чудный! Точно цвета твоих глаз! – Вадим положил ей на ладонь яркий плод осени. – А и вправду! Поехали в лес. Я знаю классное место. – Мир был так неимоверно красив и звал к безумству.

Они вышли на остановке в дубраве, куда в детстве Вадим с друзьями часто ходили в походы. Было очень тихо, только шелест падающего желтого листа да редкий голос птицы нарушали царственный покой готовящейся к зимнему сну природы. Толстый ковер из сухих листьев звал присесть, чтобы шелестом шагов не тревожить девственную тишину.

Они опустились на это мягкое природное ложе и долго молча сидели, обнявшись, в сладком упоении от ощущения тепла друг друга. Потом целовались лишь одним касанием губ, боясь резким, неконтролируемым порывом порушить божественную гармонию вокруг. А листья тихо ложились, стеля, как змей-искуситель, ложе уже плотской любви, но эти двое и так были счастливы. Разве от добра добро ищут?

В конце сырого, слякотного ноября, легко сдав, как и вся группа, экзамены, Вадим получил права. А в личное военкоматовское дело Вадима, после последней пометки «команда 300», усатый прапорщик внес новую запись: «Закончил ускоренные курсы военных водителей с получением удостоверения шофера категории «С». Написал и отложил папку в стопку весеннего призыва. Ангел-Хранитель следил, чтобы события четко ложились на линию Судьбы.

Теперь Вадим и Люда могли встречаться лишь по выходным, если только Люда не уезжала к родителям. Разлуки давили гнетом тоски, и однажды, в один из таких выходных, Вадим написал ей первое письмо. Писал долго, останавливаясь и погружаясь в воспоминания прошедшей осени, и этим плацебо лечил боль, что вдруг появилась в сердце, как в ту его шестнадцатую зиму. Слова ложились на белый лист легко, хотя слово «люблю» Вадим не посмел написать – для него это было еще, как бы, всуе.

И полегчало на душе, когда письмо Красовской Людмиле исчезло в щели почтового ящика. И в дальнейшем, уже в армии, он своими письмами будет спасать себя от отчаяния, когда количество месяцев до конца срока службы будет еще выражаться двухзначными числами. Будет писать одно за другим практически каждый день, милосердно предоставляя Люде возможность не поспевать с ответами. И этим спасет себя того – шестнадцатилетнего, замершего от вида капель первого весеннего дождя на оконном стекле.

В колхозе, где шоферов хватало, получить машину, даже на подмену, без блата надеяться было нечего, и Вадим пошел работать в мастерские автослесарем. Конечно, неплохо было бы хоть какую-нибудь водительскую практику заиметь до армии, но нет, так нет, – он не сильно расстраивался по этому поводу. Главное, перекантоваться эти месяцы до весны, ведь не работать не принято в Стране советов.

Работа убивала день, но оставались еще длинные зимние вечера, а их не заполнить ни друзьями, ни кино, ни танцами в клубе. Вадима тянуло в город, к Люде, а город был так рядом – всего десять километров. И однажды вечером, подходя к клубу, Вадим вдруг увидел в свете приближающихся фар фигурку на автобусной остановке, и в тот же миг игла яркой ассоциации уколом запустила короткий фильм про юношу чуть не влюбившегося во взрослую женщину. Фильм хотелось смотреть и смотреть, но добегали последние кадры, и Вадим бросился к остановившемуся автобусу, с каждым шагом ощущая все увеличивающийся ужас, что не успеет. Автобус стоял с работающим двигателем, и выхлопные газы на сильном морозе превращались в белое облако. Это был последний рейс в город, и водитель подождал запыхавшегося парня.

Вахтер тетя Маша была очень удивлена появлением Вадима в вестибюле общежития в восемь часов вечера. Она знала, что Люда Красовская с сороковой комнаты завела себе парня с села, где педучилище было на уборке урожая. Парень часто приходил после обеда и просил позвать Люду, и та выбегала сияющая.

– О! А ты откуда? А назад на чем? – Тетя Маша укоризненно покачала головой. – И охота тебе в такой мороз? Сейчас позову твою ненаглядную.

Было жарко от хорошо нагретых батарей. Вадим расстегнул пальто и присел на стул. Он смотрел свое кино дальше и был счастлив.

– Вади-им! Ты с ума сошел! – Люда прильнула к его груди и отстранилась слегка, стесняясь неожиданной публичности. Она была в ситцевом халатике, нижняя пуговица которого все норовила расстегнуться, и в тапочках на босу ногу.

– И я о том, – Тетя Маша уже распереживалась от беспечной неразумности этих детей. – Ты-то хотя бы пожалела его! В такой холод. – Она сердито смотрела на Люду.

– Нет-нет, тетя Маша! Это я сюрприз ей сделал. – Вадим неуклюже защищал Люду. – Меня знакомый на молоковозе заберет, – вдруг нашел он успокаивающий аргумент.

– Правда?! – с молящей вопросительностью глядели карие глаза Люды, и Вадим так поспешил успокоить ее, что и сам поверил:

– Ну, конечно, правда! Мы договорились – он заберет меня возле молокозавода.

– А во сколько? – Люда ловила его глаза.

– После десяти, – уверенно ответил Вадим. В десять вечера общежитие закрывалось.

Она засияла, успокаиваясь:

– Подожди минутку, я оденусь и выйду.

Этот вечер был великолепен! И хрустящий под ногами снег, и большущая луна, ровным светом покрывающая вечерний город, и бриллиантовые россыпи звезд – природа выпрашивала снисхождения за мороз. Вадим грел поцелуями ее замерзший носик и пальчики, а кристаллы инея от застывшего на воротнике ее шубки дыхания покалывали щеку.

– Тебе пора, наверное. – Они оба замерзли, и Люда избавляла его от инициативы. – Вадим! Иди, а то вдруг он не дождется!