Карина Василь - Разум и чувство

Расспрашивая об успехах Артура в Лондоне и любуясь Милисент напротив, потенциальные свахи не обращали внимания на Джулию, считая её чем-то вроде экономки, дуэньи, гувернантки или другой столь же незначительной личности, которую не стоит принимать в расчёт, сплетничая об устройстве судьбы собственных сынков и племянников. Её миловидность, которую портила всегдашняя серьёзность, даже суровость лица и здравый смысл, который вкупе с прямотой высказываний и точностью наблюдений понижал шансы девушки найти себе мужа, делали её мало привлекательной партией. Хотя её благоразумие и экономность и ценились и высоко. Честность, хотя и хорошее качество для христианина, но не всем она по душе. А её пристрастие вести финансовые, в последнее время не только их, дела больше отталкивали самоуверенных папаш, считавших, что это не женского ума дело, и приводило в ужас мамаш, хорошо разбиравшихся только во внешности окружающих их, несомненно, совершенно некрасивых молодых девушек соседей, количестве яиц для пирога, способах приготовления варенья, времени жарки бифштекса, длине шлейфа платья на приёме соседей, количестве безделушек на корсете или каминной доске и цвете занавесей для гостиной.

Поскольку Джулия вела дела, её банкиров и поверенных не удивляли её вопросы о наследниках её компаньонов, ибо из осторожности, а также, чтобы не выглядеть смешно и нелепо, она интересовалась и наследницами. Банкирам было хорошо известно, как молодые повесы проматывают состояние, нажитое их папашами, и за каких мерзавцев могут выйти дочери, оглупев от любви. Поэтому серьёзность и скрупулёзность Джулии никого не удивляла и не шокировала. Поскольку никому не приходило в голову, что столь хладнокровная и рассудительная девушка может вдруг влюбиться. Что же до брака по расчёту, то таковое просто не принималось во внимание – брак и Джулия были настолько несовместимыми понятиями, что словосочетание «замужество мисс Баттон» могло вызвать только недоумение. Джулия была кем-то вроде безликого и бесполого приложения к деловым письмам и финансовым делам её собственной семьи. Бесполым хронометром, изредка раздражавшим тем, что существует на свете.

Мать Джулии, видя, что её оставили в покое, была поначалу слегка разочарована: она ожидала свежих развлечений, занимаясь новым для неё делом. Однако её огорчение прошло, когда она вместе с младшей дочерью съездила в гости к одной из дальних родственниц мужа. Она ни за что бы не стала жить под одной крышей со сварливой старой девой, бывшей в юности первой кокеткой графства, надменно отказывавшей женихам одному за другим в ожидании наилучшей и достойной её партии, пока не осталось вообще никого, а ей самой не исполнилось столько лет, что брак с ней мог вызвать только усмешку, ныне же стремившейся при остатках жизни попасть в рай, если бы рядом с городом не разместился полк молодых драгун. Милисент вскружила головы всем без исключения молодым людям, не оказывая, впрочем, никому предпочтения. А её мать мнила, что и её чары не оставили мужчин равнодушными, поскольку скучающие офицеры не считали зазорным легкую интрижку со столь своеобразной дамой. По прошествии месяца, во время которого мистер Баттон получал гневные письма родственницы, клеймящей его жену и дочь как новых Мессалину и Магдалину, последние вернулись весьма оживлёнными и в радостном настроении. Новые знакомства поддерживались перепиской, которая была поначалу частой, а потом постепенно сошла на нет, что вызывало гримаску неудовольствия на лице Милисент, принявшейся с новыми силами кокетничать с окружавшими поместье её отца соседями.

Отец Джулии, осознав, что его отеческие обязанности не ограничиваются покупкой пони на Рождество или щипком за щёку с рассеянно брошенной фразой об умнице дочке, стал неуклюже заводить знакомства, могущие в последствии быть полезными старшей дочери. Та на эти попытки смотрела с ужасом и жалостью, поскольку любила отца, бывшего, в сущности, неплохим человеком, только слегка оторванным от жизни. Манеры его несколько отличались от принятых в обществе, а его неумение держать себя среди незнакомых людей вызывало очередные сплетни среди соседей. Нелепость отца вызывала насмешки соседей и окружающих, что глубоко ранило Джулию, которая своей просьбой прекратить отцовские демарши, боялась его обидеть.

Однако именно отцовские усилия помогли ему познакомиться с неким баронетом, мнящим себя потомком чуть ли не Вильгельма Завоевателя. Весьма благообразный и худой, как щепка, с замашками короля, он как будто снисходил до вас, когда вы попадались ему на глаза, и словно оказывал великую честь, если заговаривал с вами. Мистер Баттон, который обнаружил в своей родословной каких-то древних вельмож, забавлял его своей непосредственностью и неуклюжестью. А наличие единственного сына у сэра Сворда, якшавшегося с людьми из разных слоёв общества, что задевало спесь баронета, и проматывавшего отцовское состояние, что задевало кошелек баронета, доставляло ему непреодолимое желание избавиться от отпрыска как можно скорее, пока не пострадали репутация и состояние этого самого баронета. Он рассчитывал найти ему красивую жену, но с такой железной волей, которая смогла бы держать в ежовых рукавицах его легкомысленного сына. Но в то же время указанная девица не должна лезть ни в какие дела, занимаясь исключительно его сыном, домом и могущими появиться впоследствии наследниками славного рода Свордов, каковые непременно должны появиться, чтобы этот славный род продолжить. Само собой, она должна быть девушкой миловидной, скромной, со связями, уметь держать себя и иметь предков, которым было бы не стыдно породниться с самим сэром Свордом. Похвалы уму Джулии и восторги о её рассудительности, расточаемые мистером Баттоном к месту и нет, заставили задуматься спесивого вельможу. С одной стороны, несомненный мезальянс – брак с девушкой столь низкого происхождения и имеющую столь недалёких, неотёсанных и вульгарных родственников: невозможно, возмутительно, неприемлемо. Но с другой, скорость, с которой сынок расстаётся с деньгами, легкомысленно заявляя, что они для этого и нужны, приводила к мысли, что милостыню просить скоро будет не только его сын, но и он сам. Что до родовой чести, то его сын сделал уже всё, чтобы она была запятнана его общением со всякими художниками и литераторами, весьма радикально высказывавшимися по поводу дворянских привилегий, а так же с разными сомнительными личностями, которые советовали ему лошадей на бегах или подозрительные клубы, где деньги сквозь пальцы мистера Сворда утекали ещё быстрее. Поэтому жениться на дочери мелкого дворянчика, если это хотя бы отчасти остановит его сына от падения в долговую яму, всё же меньшее зло. Титул же – пусть и тешит честь и гордость, но приличный фрак, еду и кров на них не купишь. Поэтому, с видимым неудовольствием он согласился познакомить мистера Ричарда и мисс Баттон, заранее оговорив, что за этим с его стороны ничего не воспоследует, однако, втайне надеясь, что его сын очарует провинциальную девчонку со всей её рассудительностью и он, сэр Сворд, наконец получит в дом человека, который сумеет удержать сына от безумных и бессмысленных трат, а так же от привычек шляться по разным сомнительным местам. На саму мисс Баттон в деле очарования своего сына он надежд не возлагал, поскольку о женщинах вообще был не слишком высокого мнения, а «синие чулки», к коим он причислил мисс Баттон, в его глазах даже женщинами не являлись. Не для того он хотел иметь её своей невесткой.