Анте Наудис - Мечты навылет

Мое сердце всегда сжималось, когда я заходила на эту территорию массовой и безостановочной смерти животных. Нередко мясокомбинат дымил тремя страшными кирпичными трубами, и тогда мне начинало казаться, что это работает крематорий. Что там сжигали, я так и не узнала.

Среди всего творящегося ужаса было одно приятное событие – нам впервые выплатили стипендию. Она было, конечно, мизерной – всего пятнадцать рублей, но все равно это были деньги. Алевтина хотела забрать их у меня на питание, но я просто не донесла эти гроши до дому. Сразу же, после получения денег в кассе училища, я вылетела из его стен и побежала по киоскам и магазинам. Мне позарез нужны были вещи. Мой спортивный костюм уже был изношен. Конечно, много вещей на такие деньги я себе купить не могла, но нижнее белье и пару трикотажных кофточек приобрела. Дома Алевтина закатила скандал за такой самовольный расход денег. Кое-как отец ее успокоил, а меня попросил думать о нуждах семьи. Я пообещала.

Получение второй стипендии ознаменовалось моим грабежом. На выходе из поварского училища меня окликнула моя одногруппница Олеся Харизова:

– Стой, Липецкая, разговор важный есть!

– Что тебе? – настороженно ответила я.

– Пошли за угол, я там покурю и скажу, что мне нужно.

Мое чутье подсказало, что сейчас начнутся неприятности. Харизова с начала учебного года стала завоевывать в группе авторитет следующим способом: она могла просто так ударить, толкнуть в спину, треснуть по затылку, а тех, кто пытался дать сдачу, Харизова сначала покрывала матом, а потом бросалась с кулаками и беспощадно била. Единственной, кто дал ей отпор, была Аня Корытина. Зная буйный нрав Харизовой, я ни разу не попыталась дать ей сдачи и старалась пореже попадаться ей на глаза, но сейчас она перекрыла мне путь и грубым голосом сказала:

– Гони деньги.

– У меня нет денег, – соврала я и попыталась сделать шаг в сторону.

Харизова схватила меня за грудки, потянула на себя, а потом со всей силой ударила спиной о стену.

– Сука, гони деньги, иначе тебе конец.

Потом она просунула свою руку в мой курточный карман и вытащила оттуда пять рублей.

– Где остальные деньги? Я тебе спрашиваю! – зашипела Харизова и снова впечатала меня в стену.

– У меня остальные забрали уже, – пересохшими губами прошептала я.

– Кто? Кто успел? – удивилась моя грабительница.

– Девочки из старшей группы. Сразу у кассы, – я лгала Харизовой, а сама покрывалась холодным потом. В потайном кармане моих спортивных брюк лежало десять однорублевых купюр.

– Вот падлы! Ладно, иди. В следующий раз все сразу отдашь мне! И если кому вякнешь, то я тебя придушу. Поняла?

Я кивнула. Харизова быстро пошла на свою остановку. Грабеж произвел на меня неизгладимое впечатление, я обиделась сама на себя за слабость и бессилие. Мне так хотелось догнать негодяйку, избить и забрать свои деньги, но моя тщедушная комплекция и невысокий рост не позволяли вершить такие справедливые дела.

Дома вытребовать остатки стипендии у меня попыталась уже Алевтина, но я разрыдалась и рассказала, как меня ограбили. Конечно, она не поверила и долго ругалась, сказав, чтобы отныне я не смела ужинать. Я пообещала.

На помощь, как всегда, пришел отец, сказав, что нельзя лишать детей еды, чтобы не случилось. Тем же вечером он сделал мне крепкий черный чай с сахаром и два бутерброда с маслом.

– Спасибо, папа.

– Кира, ты там подружилась с кем-то? – интересовался он у меня.

– Да, я дружу со Светой Лободой. Мы сидим на первой парте.

– Отличницей хочешь стать? – пошутил отец.

– Если бы…

На следующий день я узнала, что Харизова отобрала все деньги у Светки, а за сопротивление сильно избила. Я расстроилась, что в тот день мы не смогли получить стипендию вместе и также вместе дать Харизовой отпор.

– Слушай, в следующий раз получаем деньги вместе, а если она попытается отобрать, то изобьем ее, – я разозлилась не на шутку и почувствовала, как у меня появились силы.

– А мы сможем? Она вон какая дылда. Она сильная, злобная, – испуганно спросила Светка.

– Сможем, – пообещала я и рассказала Светке созревший план защиты.

Дома я взяла у отца старое лезвие из бритвенного станка, завернула его в бумажку и положила в нагрудный карман. Весь месяц я терпела от Харизовой хлопки по заднему месту, а сама наливалась справедливой злобой. В день получения ноябрьской стипендии мы со Светкой стояли в очереди друг за другом и также вместе, крепко держась за руки, вышли из училища. На его крыльце стояла Харизова.

– Пойдемте за угол, поговорить нужно, – развязно сказала она и взяла меня за локоть.

Мы со Светкой покорно пошли за ней.

– Гоните деньги, клуши, – привычно прошипела Харизова.

Я полезла в карман, но вместо денег вытащила лезвие, выставила его перед собой и сказала:

– Значит так, пошла вон и чтобы больше мы тебя не видели.

– Что? – Харизова растерялась и попятилась назад.

Светка, как я ее и учила, вдруг схватила вымогательницу за руку и резко дернула ее на себя. Харизова вскрикнула от боли и присела, машинально схватив себя под локоть. Я тем временем цепко взяла ее за запястье руки, которую только что со всей силой дернула Светка, и несильно провела лезвием по тыльной стороне ладони. Харизова взвизгнула и инстинктивно отпрянула назад, упав на задницу. Из ее порезанной руки стала сочиться кровь.

– Харизова, денег больше не получишь! Скажешь кому о порезе, пожалеешь! Все ясно? – строго спросила я.

Ошалелая Харизова кивнула головой, а мы со Светкой побежали на остановку.

На следующий день Харизова пришла с перебинтованной рукой. Вела она себя тише воды, ниже травы. Однако, через три дня она выбрала момент и треснула мне по заднему месту здоровой рукой. Дело происходило в классе на перемене. Что-то взорвалось внутри меня. Я схватила в руку стул, сама не знаю как подняла его над головой и заорала на весь класс:

– Если ты, сука, еще раз посмеешь ударить или еще как-то задеть меня, то я размозжу тебе череп!

После этого инцидента Харизова надолго оставила нас со Светкой в покое и принялась грабить и унижать других. Постепенно я понимала, что только таким образом нужно давать отпор, иначе так и буду ходить ограбленной или битой.

Тем временем в учебном процессе наметилось новое. Татьяна Ивановна сказала, что скоро у нас начнется практика. Этому событию посвящался, так называемый классный час, который шел целую пару. Татьяна Ивановна начала издалека:

– Девочки, прошло три месяца, как мы познакомились друг с другом. Я много наблюдала за вами и делала весьма неутешительные выводы. Вы много уделяете внимания своей внешности. Не спорю – это хорошо, но куда-то вас не туда клонит. Зачем вы используете так много косметики? Густо намалевываете глаза и красите ресницы? Всё должно быть в меру. Запомните одну истину: женщина должна краситься так, чтобы это не было заметно. Вот поглядите на Сашу Аникееву, она практически не красится, а выглядит ухоженной и красивой.