Олег Сергеев - Чужой портрет

© Олег Сергеев, 2017

ISBN 978-5-4485-5731-6

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Пол с мрачным видом открыл дверь одного из многих питейных заведений, постоянным посетителем которых он стал в последние две недели. Дверь визгливо скрипнула и, захлопнувшись, издала глухой протяжный гул. Внутри, как и обычно, было сильно накурено и пахло перегаром и сгоревшим мясом. Пепел сбрасывали прямо на заплеванный пол – пепельницы здесь были в большом дефиците. Пол прошел, качаясь, между рядами деревянных столов, за которыми сидела самая разношерстная публика – кабак Боба был одним из самых дешевых в своем роде. Сюда наведывались и нищие студенты, и последние пропойцы, и работяги-весельчаки, и любители помахать кулаками в пьяной компании, и извозчики, забавлявшие посетителей своими байками; было много и случайных прохожих. Пол присел у края полупустого стола в самом углу кабака и махнул Бобу рукой. Тот, прошептав что-то на ухо мальчишке с испачканным лицом, с готовностью подскочил к своему постоянному и любимому клиенту и, радостно улыбаясь и вытирая руки о и без того грязный и засаленный фартук, проворковал:

– Как обычно?

Пол мрачно кивнул, не проронив ни слова. Боб заулыбался еще шире, обнажив ряд коричневатых прокуренных зубов, местами уже гнилых. Через несколько минут он уже ставил на стол холодную телятину, нарезанный крупными ломтями сыр и большую кружку пива. Пол пригласил его сесть рядом и молча принялся за еду.

Бобу нравился этот необычный, не похожий на остальных, гость. Он приходил через день, пил пиво, ел мясо, иногда с большой охотой обсуждал с Бобом погоду или последние новости, но чаще из него не вытащить было ни слова. Он интриговал хозяина кабачка, и тот с удовольствием обслуживал Пола.

– Снежок сегодня, – начал Боб, расчесывая свою редкую рыжую бороду – всю в хлебных крошках – мясистыми пальцами с обгрызенными ногтями. Пол кивнул и еще усерднее заработал челюстями.

– Не мерзнете в своей кацавейке? – и он с иронией, смешанной с жалостью, осмотрел худое пальтишко Пола с выглядывавшей подкладкой. Пол согрелся, размотал грязный клетчатый шарф и отхлебнул еще пива. Щеки его порозовели, Голова слегка поплыла. Проблемы и горести минувшей недели отошли на второй план. Да и, в конце концов, надо было набраться смелости и начать этот неприятный для Пола разговор.

– Боб, – Пол закашлялся и снова хлебнул пива, – у меня будет к Вам небольшая просьба. Боб с готовностью наклонился, и глаза его наполнились блеском.

– Да, всегда рад помочь дорогому гостю.

– Боб, мне нужны деньги. Для начала франков десять. О! – тут же воскликнул Пол, заметив неприятное удивление на лице трактирщика. – Не подумайте ничего плохого. Это всего лишь для того, чтобы расплатиться за квартиру. Я нашел отличную студию на Сен-Жермен, освещение просто блеск! – затараторил он. – Но стоит она двадцать пять франков в месяц, то есть около шести франков в неделю. Я планирую устроиться на работу и в дальнейшем буду платить за жилье сам, но сейчас… Сейчас мне не хватает всего двенадцати франков. Если бы Вы одолжили мне десять, я договорился бы с хозяйкой насчет двух недостающих франков… – Пол выпалил свою тираду, смочил горло пивом и зажевал остатками телятины.

– Вы планируете снимать квартиру один?

– Да, хотелось бы. В Париже я мало еще с кем знаком – потому и обратился к вам. Да и кроме того род моей деятельности не позволяет мне жить с кем попало…

– А Вы у нас?.. – бесцеремонный трактирщик окинул его жадным взглядом с головы до пят, пытаясь понять, кем же трудится этот худосочный молодой еще мужчина.

– Я художник, – тихо выговорил Пол и опустил глаза.

– Ах, ну да, конечно! Как же я сразу не догадался! – и Боб хлопнул себя по лбу своей волосатой рукой. – Художник! Ну, – и он радостно потер ладони, – я, кажется, знаю, как помочь Вашему горю!

Боб был до того счастлив возможности оказать безвозмездную услугу такому интересному посетителю, что закряхтел от удовольствия. Глаза его горели, от волнения он даже начал задыхаться и тут же опрокинул принесенную Полу вторую кружку пива. На вопросительный взгляд последнего трактирщик беспечно махнул рукой:

– За счет заведения! Сегодня я Вас угощаю! Давно мечтал познакомиться с настоящим художником! – и Боб снова закряхтел.

– Вы, кажется, сказали, что можете мне чем-то помочь? – робко напомнил Пол. – Жить в гостинице – пусть и самой дешевой – накладно, да и совсем неудобно.

– Ну да, ну да, – с готовностью закивал Боб. – Знаете, – он нагнулся к Полу и понизил голос, – есть у меня на примете пацаненок один. Тоже художником стать мечтает. В колледж хочет поступать, сейчас вот жилье ищет. Если б вам объединиться как-то и вместе пожить, ну хотя бы первое время…

Пол не дал ему договорить:

– Да! Да! Это мне вполне подходит! Это было бы замечательно! Тем более, он тоже почти художник – значит, найдем общий язык. Хотя для начала не мешало бы конечно познакомиться, – и он нахмурился, а по лбу его пролегла глубокая морщинка – Пол тяжело сходился с новыми людьми.

– Так устроим! – Боб похлопал Пола по плечу, как старого приятеля. – Он сегодня вечером придет, я ему обещал насчет жилья подумать. Тут-то я вас и сведу! Заходите часика через три – ну к девяти часам, в общем, и я все улажу!

Пол поднялся и попытался достать кошелек, но Боб немедленно остановил его, заявив, что тот его обижает и не уважает, и что Боб Реддинс своих решений не меняет.

– С одним лишь условием! – вдруг крикнул он вдогонку уже уходящему Полу. – Покажите мне свои картины – уж больно я живопись люблю!

Тот ласково улыбнулся и заверил разволновавшегося хозяина кабака, что он будет его первым зрителем и критиком.

Снег припустил и валил крупными мокрыми хлопьями, тут же таявшими в объятиях мостовой, образуя лужицы. Париж тонул в слякоти и свете фонарей, воздух был мокрым и пах грязью и лекарствами – в городе вновь свирепствовала чахотка. Пол поднял повыше воротник, обмотал шарфом нижнюю часть лица и шагнул в снег. Народ заполнил улицы – клерки бежали с работы, студенты – на свои традиционные юношеские посиделки, женщины – по магазинам. Мимо то и дело проносились пролетки, раздавались крики кучеров и свист хлыстов. Париж оживился, встряхнул под вечер перьями и засуетился, загудел, заговорил многоголосицей своих обитателей. Пол на мгновение утонул в его трущобах, потеряв всякое представление о том, где он находится, и понял, что заблудился – он еще не успел привыкнуть к тому, что улицы в Париже никогда ничем не заканчиваются, а плавно перетекают одна в другую, то протискиваясь между серыми домами, то распластавшись площадями и скверами.