Татьяна Брицун - Ловушка для самовлюблённых ослов. Авантюрно-любовный роман

В кафе народу было много, город их был средней руки, и приличных мест, где уютно, чисто и хорошо кормят, было немного. Расположилась у окошка, столик был на двоих, но на соседнем стуле удобно расположилась её сумочка «Браччиалини». Для женщины это всё равно что лучшая подружка. С ней и поговорить можно, если что. Например, вам тоскливо, поставьте перед собой любимую сумочку и скажите: «Дорогая, ты сегодня прекрасно выглядишь». Сумочка счастливо вздохнёт и раскроется, и вы увидите внутри неё все ваши тайны. Она всегда и везде с вами, хранит все сокровенные для вас вещи: косметику, кошелёчек, телефончик и прочие сокровища. А сколько радости и гордости она вам приносит, когда вы идёте с ней по городу, а женщины смотрят вам вслед и вздыхают: «Ах, какая сумочка пошла, и женщина с ней непростая». Да, можно любить и сумочку, если вам не хватает любви.

А если вдруг её похитят, вы переживаете настоящее горе и восстанавливаетесь после этого долго и трудно. С Фаиной произошёл однажды такой печальный случай. Она – нарядная, с новой сумочкой «Шанель» – вышла из подъезда на высоких шпильках, собиралась ехать в театр и шла по гололёду потихоньку к машине. Невесть откуда выскочил высокий парень, вцепился в её сумку и стал вырывать её из рук. Фая от неожиданности упала, но ручки сумки из рук не выпускала, она понимала, что это опасно для жизни, но в силу своего характера уступить проходимцу не могла. Бандит приезжей смуглой национальности шипел на неё:

– Пусти! Убью, сучка!

Но Фаина не выпускала ручки и волоком катилась за ним на своей норковой парадной шубке. И вдруг начала кричать:

– А-а-а-а-а-а! Вор! Вор!

Бандит притормозил от неожиданности и вдруг выхватил из-за пазухи большой нож. Фаина завизжала ещё громче, думая, что он сейчас её зарежет, но сумку не выпускала. Тогда он быстрым движением перерезал ручки сумки и, прижав сумку к себе, быстро побежал к дороге, вскочил в микрашку, из которой выходила женщина, и, казалось, уехал навсегда. Фаина от неожиданности и обиды, сидя на льду в порванных колготках и грязной шубе, с обрезанными ручками от сумки в руках, от злости и безысходности заплакала как ребёнок. Но вдруг увидела, что двое мужчин побежали наперерез микрашке, громко крича. Водитель затормозил, дверь приоткрылась, и изуродованная сумка упала на дорогу, а авто быстро уехало дальше, видимо, мигрант спасал мигранта. Мужчины подняли сумочку, подошли к Фаине, бережно подняли её и помогли дойти до квартиры. Хотели вызвать скорую и милицию, но впопыхах никто не посмотрел номер микроавтобуса, а от скорой она отказалась. Фаина долго приходила в себя, потом позвонила родителям. Те приехали, и мама начала её ругать, зачем она так вцепилась в сумку, ведь жизнь дороже. На что Фая ответила:

– Пусть скажет спасибо гололёду, а то я бы ему всю морду расцарапала.

– Да, – сострил папа, стараясь разрядить обстановку, – этому бандиту повезло, пусть свечку за свою жизнь поставит, что Фаиночка на шпильках была!

Но никто не смеялся, всем было не по себе, а главное, противно, что такое существует на свете.

«Ой, что это я о таком вспомнила? – подумала Фаина. – Жизнь идёт вперёд, и нечего грустить о прошлом, оно не бывает ни у кого радужным, к сожалению». «Шанель» с почестями в красивой коробке похоронили на участке при загородном доме и посадили на её могилке маленькую ёлочку. Ёлочка сразу как-то принялась и зазеленела, но иногда Фаина жалела, что так сделала. Конечно, ремонтировать и оставлять эту сумку у себя она не могла, но иногда, когда взгляд её останавливался на красавице-ёлочке, негативные воспоминания охватывали её, и она уходила с террасы огорчённая. Мама предложила всё выкопать: и ёлочку, и коробку – и увезти в лес. Но Фаина не согласилась, тогда в ней поселится вина перед ёлочкой. Пусть растёт, время всё лечит, даже воспоминания о трагической гибели сумочки «Шанель»!

Ну вот Фая удобно устроилась на мягком стуле, заказала себе большой капучино и наполеон. Она вспомнила, что у капучино очень интересная история. В XVI веке в Италии было общество монахов-капуцинов, а кофе считалось дьявольским напитком. И вот хитрые монахи, которые тоже очень хотели пить кофе, придумали кофе с молоком и назвали его «капуцино», так как молоко считалось Божественным напитком, оно уничтожало дьявола в кофе. И с той поры «капучино» – теперь его называют так – торжественно поплыл по планете, рецепт его продавался как большая ценность, а теперь оно было в любом кафе, и Фаина его обожала.

В кафе звучала приятная томная песня, какой-то француз обволакивал и ласкал своим голосом: «Лямур, амур, тужур, бонжур». Принесли французское пирожное и итальянское капучино, и ей стало казаться, что жить сейчас, сию минуту, так хорошо, как никогда: наполеон, целуя её в губы, услаждал своей нежностью, горячий кофе распалял кровь, и в нём действительно – так казалось Фаине – было что-то дьявольское, щёки её раскраснелись, и она сидела как румяное яблочко на верхней ветке, такое прекрасное, вкусное, но, увы, недоступное.

– Извините, девушка, – вдруг услышала она, – можно у вас приземлиться? А то всё занято.

Она подняла глаза от наполеона и увидела другого, практически клон императора Франции. «Ещё не хватало, – подумала она, – вот говорят же, что мысли материальны».

– Ну что ж, раз вы лётчик, то приземляйтесь, сейчас я уберу свою подругу, – сказала она и, забрав сумочку, рассмеялась.

– Простите, конечно, но как только ваша подруга придёт, я сразу же уйду, – сказал император. – А… я понял ваш юмор насчёт лётчика, – рассмеялся он и, поставив свой портфель под стол, подозвал официанта.

– А что, вы не лётчик? – разочарованно-иронично спросила Фаина. – Огорчили, я всю жизнь жду лётчика, до сих пор не замужем, и деток нет, и лётчика тоже.

Император внимательно посмотрел на Фаину и сказал:

– Разрешите представиться, Вадим, не лётчик, а авиаконструктор, даже начальник отдела! А вас как зовут, прекрасная незнакомка? Давайте знакомиться.

«Ну конечно, – подумала Фаина. – Как могли бы назвать Наполеона в новой реинкарнации? Только Вадимом».

– А заче-ем нам знакомиться? Вы только пришли, а я уже ухожу, у меня планы, так что я для вас лучше останусь, прекрасной незнакомкой, как у Репина. Или Крамского? Что-то я запамятовала.

– Крамского Фёдора, – уточнил Вадим и сказал спокойно: – Ну что же, очень жаль, всех вам благ.

Фаина, кивнув, рассчиталась и вышла из кафе, проходя мимо окна, где был её столик, она замедлила зачем-то шаг, но никто не позвал и не постучал по стеклу ей вслед. И тут она испытала некую досаду, непонятно откуда появившуюся. Внутренний голос спросил: «Что, привыкла к уговорам? А мужчина вроде бы хороший, воспитанный». Фаина на минутку задержала дыхание и ответила сама себе: «Ну, нет, мал золотник, да дорог, это не для меня! Мне ребёнка нужно, самого качественного и красивого. Наполеонов-Вадимов не хочу. Хотя за неимением?.. Нет, нет и ещё раз нет».