Дарья Сумарокова - И снова я к тебе вернусь…

– Так ты же сама, Варюша, просила лоток с красной полосой вытащить!

– Ай, ладно, тащи… справа смотри, на верхней полке. Я говорю, на верхней полке… Руки, руки не пихай, говорю, Смирнов!

– Да как же я возьму, если руки не пихать, Варя?!

– Ой, я не могу, опять стерилизовать все заново… боже… да уже неси скорее, Смирнов!

Стремление помочь объединяет больных и здоровых, богатых и бедных; в эту минуту все забыли, сколько заплатили за лечение, какие эксклюзивные услуги должны получить и как тщательно персонал должен пестовать высокое социальное положение своих клиентов. Под конец мужичок совсем обессилел, но остался жить; дыхание стало равным, кровавый кашель прекратился. Соседи по койкам получили массу эмоций; почище, чем сходить на крутой боевик.

– Ну, девочки, респект! Точно помереть не дадите.

Варька довольно улыбнулась в ответ:

– От нас просто так не отделаешься, Смирнов. Не в этой блатной больничке выращены.

Успокоились, поставили капать пару доз крови, решили сделать перерыв и пойти выпить чаю. В коридоре обнаружился херувимчик с бабушкой, про которого я на тот момент благополучно забыла. Сидел в маленьком кресле для посетителей и смиренно ждал. Две женщины, залитые кровью с ног до головы, бледные и напряженные, как стальная нитка, смотрели на него не очень добрым взглядом.

– Елена Андреевна, мы сегодня не вовремя? Может, отложить до следующей недели?

Страшно хотелось нахамить.

– Идите, батюшка, уже можно. Теперь ваш черед; как говорится, после молитвы божьей больной пошел на поправку. А точнее, после трех часов реанимационных мероприятий.

Парень сделал вид, что не заметил моего сарказма.

– Спасибо, мы ненадолго сегодня.

Тут я вспомнила про Женьку и ее новорожденного.

– Батюшка, мне бумажка нужна, типа я вся безгрешная и могу быть крестной мамой. Только сразу говорю – ходить исповедоваться времени нет.

– Конечно, Елена Андреевна, я перед уходом напишу. Только бланк принесу из машины.

Обливание в тот день начали с меня и Вари; потом больные, а потом тихо по-семейному пили все вместе чай, да в конце опрокинули по паре рюмок дежурного коньяка.

– Святой отец, вам же за руль.

– Меня не останавливают, Варенька. Да и вожу аккуратно.

– Вот оно, коррупция. Не совестно же вам.

– Ничего, Бог поможет, доедем.

– Не сомневаюсь.

В тот день херувимчик не поленился вернуться на стоянку за бумагами и оставил мне индульгенцию. Много раз еще мы все вместе пили чай; однако ни религию, ни господина Дарвина не обсуждали.

Женькину прелестную девочку окрестили перед майскими праздниками и затем устроили вторую вылазку в Финляндию. Семья Костика не присоединилась, уехали путешествовать по Европе. Все женщины, включая меня, с огромным энтузиазмом таскали на руках маленький розовый кулечек с раннего утра до поздней ночи. Девочка уже проявила себя крайне спокойным ребенком. Хотя на самом деле выбора у нее не оставалось; спать приходилось исключительно под аккомпанемент детской беготни и громких женских разговоров. По дороге домой уставшая от общения Катька заснула, а я на пике воодушевления неосторожно затеяла разговор.

– Сережа, давай родим. Мы же еще молодые.

– Ну что ты возбудилась, Лен? Мне уже сорок шесть, забыла? Я даже для Кати староват.

– Мужики и в пятьдесят рожают, и ничего.

– А как потом в школу на собрания ходить? Дедушкой представляться?

– А ты ходил?

– Ходил. Кстати, уже пару раз вместо тебя ходил и планирую ходить дальше. Послушай… у нас все хорошо. Я тебя очень люблю; и тебя, и Катерину. Ты это знаешь. Давай вырастим, дадим образование и поживем для себя. Я подумывал квартирку в Испании присмотреть. Разве плохая идея? На пенсии переедем; твою двушку Кате, нашу сдадим, еще подкопим денег, сколько сможем. Катя будет с внуками приезжать.

Я ничего не ответила; до дому доехали молча. Сергей включил свое любимое «Радио джаз», Катрина спала, я закрыла глаза и вспоминала Женькину прелестную дочку. Через пару недель я сделала глупость и рассказала о нашей маленькой ссоре Асрян. Конечно, Ирка не преминула позлословить на эту тему:

– А ты вся такая честная… нормальные бабы бросают таблетки пить, и все дело.

Конечно, так и надо было сделать – тайно бросить противозачаточные, и все дела. Но в тот момент Лена Сокольникова не решилась. Наверное, и правда нет ничего лучше – квартирка в Испании, берег моря, покой; рядом человек, который тебе дорог и которого ты понимаешь, и так до самого конца. Зачем постоянно пытаться плыть против течения? Зачем мучить себя и добровольно лишаться ночного сна на пару лет, а потом еще на десяток – личной свободы?

Пришло лето.

К несчастью, наше большое, состоящее из нескольких подразделений семейство так и не смогло никуда выбраться. Причиной послужил Женькин муж Анатолий, тот самый приличный дядька. В середине июля, совершенно без особых на то оснований, он пару раз брякнулся в обморок. Все сразу забегали, срочно потащили на МРТ, энцефалограмму и, конечно, к очередному асрянскому профессору в Первый медицинский. Когда вокруг много медиков, народ быстро выучивает самые страшные слова – опухоль головного мозга, эпилепсия, а может, вообще, рассеянный склероз. Конечно, все обошлось; модный невролог подтвердил наличие переутомления на фоне неожиданно жаркой погоды. Поездка на моря оказалась не рекомендована в этот сезон. Никто не расстроился; здоровье, как говорится, важнее. Однако Женька сильно разволновалась по поводу инцидента, живо представив себе картину гордого вдовства с двумя маленькими детьми на руках, и потому решила получить от жизни полные гарантии дальнейшего спокойного существования. Решение оказалось необычным – в одну из пятниц она приволокла к Асрян весьма забавного персонажа. Даму звали Илона; около сорока с небольшим, высокая, худая, с огненно-рыжими волосами.

– Девочки, даже не знаю, как представить. Наверное, гадалка. А может, даже экстрасенс. Одно точно – самая дорогая в городе. Короче, гоните по четыре тысячи с носа.

Я и Оксана повели себя сдержанно и безропотно открыли кошельки; у Ирки на лице тут же появилось то самое выражение, когда на приеме появляется заведомо безнадежный клиент. Крайняя степень приветливости и внимания; однако деньги тоже отдала.

Встал вопрос о приватном месте, где каждый сможет остаться с чародейкой один на один. Ирка пожертвовала своей спальней; место как раз подходящее – тяжелые коричневые шторы, полумрак и тишина. Илона говорила и одновременно гадала на картах Таро; «консультация» одного человека занимала около часа. Тянули жребий – в итоге я оказалась предпоследней, Асрян в самом конце. Пока ждала своей очереди, решила, раз участвую в этом цирке, значит, задам пару вопросов из области: сколько у меня будет детей и где буду жить через десять лет; как скоро Катя выйдет замуж; ну и для разнообразия, сколько у нас будет внуков. Однако с первой же минуты дама начала говорить сама, просто посмотрев на меня и без всякой прелюдии. Рассказывала про красивое светлое помещение; про рыжеволосую девочку, рано уехавшую из дома, про большого сутулого мужчину в белой одежде, который смотрит вдаль печально и с надеждой. Я разочарованно терпела до конца сеанса, как вдруг монолог прервался прямым вопросом: