Евгения Перова - Омуты и отмели

– Это что ж такое? – сердито спросил Леший. – У нас сегодня что – день поцелуев?

– Конечно! – ответила Марина и поцеловала его. – А ты не знал?

Митя встал.

– Еще одна речь, что ли? Работать пора!

– Подожди, это интересно.

Митя тоже смущался, но держался твердо.

– Уважаемые Марина Сергеевна и Алексей Михайлович!

Анатолий присвистнул:

– Да тут все серьезно.

– Я хочу сказать, что мы с вашей дочерью Мусей, – тут он несколько сбился. – Правда, ей это имя больше не нравится, но мы пока не придумали другое, поэтому пусть так…

– Митя! Говори уже! – зашипела на него Муся.

– Да! Мы с Мусей любим друг друга и хотим пожениться. Не сейчас, конечно! Когда Мусе будет восемнадцать. И я прошу у вас руки вашей дочери.

Он сел и вытер пот со лба.

– Ты ж понимаешь! – растерянно сказал Семеныч. – Нашли время!

А Иллария Кирилловна, утирая платочком слезу, ответила ему:

– Для любви всегда есть время!

«Вот кто бы говорил!» – подумал Семеныч, но вслух произнести не решился.

День клонился к вечеру, скоро должно было совсем стемнеть, но небо светилось тусклым оранжевым отблеском приближающихся пожаров. А в воздухе висела мелкая, нагоняемая ветром копоть. Под навес потихоньку сползались «колхозники» – усталые, грязные и мокрые от пота. Они сделали уже очень много: опахали деревню и, насколько смогли, расчистили часть леса вокруг: вырубили подлесок, выжгли хвойную подстилку; подготовили помпы, убрали подальше все огнеопасное, устроили около реки загон для скотины – куры, поросенок и козы были в безопасности. Правда, поросенку пришлось надеть шлейку, и Муся следила, чтобы он не запутался в поводке, потому что шустрый Кузя всё норовил подрыться под ограду и сбежать на волю. Загон сначала хотели устроить на том берегу, и даже соорудили на скорую руку земляную лестницу, а то уж больно крутой подъем, но потом передумали, представив, каково это будет – тащить туда коз и поросенка. А лестница – ничего, потом пригодится. Шарик же пока так и бегал за Семенычем по деревне. «Потом ужо привяжу, не до тебя», – ворчал хозяин. На кошек пришлось махнуть рукой: пусть сами думают, не привязывать же всех. Да поди отлови их для начала! Но самой большой проблемой оказалась бабка Марфа – ее дом ближе всех стоял к лесу. Долго ломали голову, куда ее переправить, потом решили – к Анатолию. Там безопасней всего, и к реке ближе. Марфу посадили на стул, и Леший с Анатолием отнесли причитающую старуху на новое место – под истерический лай Шарика.

– Да привяжи ты его к чертовой матери! А то пристрелю на хрен! – заорал красный от жары и натуги Анатолий, а Семеныч насупился:

– Пристрелю… Не твоя животная. Шарик, пойдем, милай, пойдем. А то ишь – пристрелю…

Отдышавшись, Анатолий спросил, глядя на крышу своего дома:

– А что с солнечными батареями-то делать? Снимать, что ли, а? Мить, ты как думаешь?

– Я бы убрал, дядя Толя. Мало ли что. Мы снимем с Ванькой!

– Вы только поосторожней, не свалитесь. Лестница там, за домом.

Анатолий переглянулся с Мариной: вроде бы помягчел паренек-то. Собравшись за ужином – впрочем, от жары и усталости и есть-то особенно не хотелось, – в который раз обсуждали порядок действий: кто за что отвечает, кто куда бежит и кто кого слушается. Диспозицию распланировал Анатолий – он был главным, и все это понимали. Потом Марина, оглядев всех «бойцов», сказала:

– Я хотела присматривать за всеми. Но боюсь, не получится. Поэтому я сразу предупреждаю: я смотрю только за Алексеем и детьми. Если моя помощь будет нужна кому из взрослых – зовите. Не обязательно подходить ко мне или кричать, просто мысленно позовите, хорошо? Лёш, а ты смотри тоже, если что увидишь, сразу мне сообщай, ладно? И вы, дети! Так будет… будет проще… и… и надежней…

Марина вдруг нахмурилась и прислушалась.

– Что? Что ты видишь? Огонь?

– Да нет. Едет кто-то.

– Едет?

Мысленным взором Марина видела приближающийся внедорожник – кто же это? По такой дороге. Горело уже совсем на подступах к деревне, она знала.

– Боже мой, – медленно произнесла Марина и посмотрела сначала на Толю, потом на Юлю с Митей: – Это Кира и Аркаша!

Взрослые переглянулись, и Марина подумала, что паникер Аркаша тут совсем лишний. Да и Кира… Что это вдруг? Странно. Марина не видела Киру уже лет пять, а то и больше, но часто о ней думала. Марина знала, что в душе Киры зло постоянно борется с добром, и чаще всего побеждает именно зло. Несколько раз Марина пыталась как-то помочь, настроить на другой лад душевный мир Киры, но получалось плохо. Может быть, потому, что Марина так и не простила Киру, когда-то соблазнившую ее мужа. И себя простить не могла – за то, что однажды чуть не убила Киру под влиянием ревности, в аффекте. Вот и сейчас Марина невольно насторожилась и покосилась на Лёшку, который мрачно нахмурился, услышав имя Киры. Подъехавший минут через двадцать джип встречали только Марина с Анатолием – машина резко затормозила, и Кира, которая была за рулем, выскочила первой:

– А вот и мы! Не ждали?

Машина была вся в копоти, даже слегка дымилась, заднее стекло треснуло, а на крыше виднелась большая вмятина.

– Что с машиной? – мрачно спросил Анатолий, который не ждал ничего хорошего от приезда блудной дочери.

– А, это на нас дерево упало. Ерунда.

Глаза у Киры сияли, и хотя Марина по-прежнему не могла преодолеть ее защитный барьер, она все же чувствовала какую-то теплую волну. Тут из машины выпал Аркаша. И так и остался лежать рядом совершенно белый. Марина подошла.

– Да все с ним нормально. Обделался со страху, только и всего. Сейчас.

Кира схватила ведро, стоявшее под навесом, зачерпнула воды в бочке и вылила на Аркашу. Тот очнулся, сел, и стал таращить на всех испуганные глаза.

– Ну вот. Вставай, козлик. Шевелись. Не на курорт приехал.

Анатолий помог Аркаше подняться, а Марина положила руку ему на лоб – он было дернулся, но потом вздохнул глубоко и слегка порозовел.

– Иди, Аркадий, под навес, кваску выпей, полегчает, – Анатолий проводил его сумрачным взглядом и обратился к дочери:

– Зачем ты приехала?

– А ты не рад?

– Не особенно. Тут тебе не Монте-Карло.

– Я в курсе.

Марина молча смотрела на Киру, а та старательно делала вид, что не замечает ее взгляда. Но когда Анатолий, махнув рукой, ушел, повернулась к Марине:

– Ты тоже мне не рада?

Марина пожала плечами:

– Смотря зачем ты приехала.

– Не волнуйся, я не собираюсь приставать к Алексею.

– Я надеюсь. Я тебя ни о чем не прошу, но просто хочу, чтобы ты знала: у Лёши недавно был сердечный приступ. И если… из-за тебя… это повторится…

От жесткого взгляда Марины Кира поежилась и отступила на шаг: