Галина Голицына - Судьба-злодейка

«Таааааам, там, в сентябре, кленовый лист светился, как звезда! Таааам был счастлив я, как никогда не буду, никогда…»

Импозантный мужчина лет пятидесяти сидел на лавочке возле торгового центра, вслушивался в слова и удивлялся: надо же, какое ретро здесь крутят! Эта песня была популярна так давно, что и не вспомнить… Лет тридцать назад, кажется? Или даже раньше? Тогда ему смешно было слушать про страдания, а сейчас очень даже кстати. Вот уж правда: каждому овощу – свое время. Кстати, понятно, что подвигло диджея поставить именно эту композицию: нынче сентябрь, самое время. Ну не в марте же крутить песню про сентябрь, в самом деле… А ему сейчас эта грустная песня – как раз под настроение. Жизнь прошла впустую, сейчас – просто провал, и впереди тоже – пустота…

А в торговом центре, у большого окна, стояла женщина и с высоты второго этажа смотрела на мужчину, понуро сидящего на лавочке. Даже отсюда можно было понять, какое у него настроение. Хуже некуда. Жалко его. Впрочем, сам же и виноват. Пускай теперь терзается. А ей до его страданий дела нет. О собственном спокойствии надо думать. А то не успеешь опомниться – и вся хорошо налаженная жизнь, со всеми тщательно оберегаемыми тайнами, покатится в тартарары. Еще не хватало!..

Звонок на урок уже прозвенел, но Ромка не особо торопился в класс. Подумаешь, какая-то там биология… Зачем она ему? Он архитектором станет, будет проектировать прекрасные современные здания! При чем здесь биология?

Вообще-то он бы уже давно сидел в классе, но решил подождать Антоху, который побежал в киоск за сигаретами. В сентябре еще тепло, поэтому все старшеклассники на переменках курят за школой. Отовариваются, понятно, в ближайшем ларьке. Там добрая тетя Клава продает сигареты всем, даже школьникам. А чего ей от выручки отказываться?

Школьный коридор, как это всегда бывает во время урока, был пустынным и тихим. Вдруг послышалось шлепанье подошв, и из-за поворота вынырнуло чудо с косичками. Девчонка-пигалица, явно – младшая школа. Она бежала изо всех сил. Ромка пожал плечами: чего торопится? Уже ведь и так опоздала, все равно в дневник напишут замечание… И неожиданно для себя взял да и поставил ей подножку. Не ожидавшая такого коварства девочка, конечно, споткнулась, по инерции пролетела вперед и шлепнулась на четвереньки. Быстро вскочила, изумленно глянула на него серыми серьезными глазами, потом перевела взгляд на свои ноги. Одна коленка оказалась разбитой. Ромка внутренне сжался: вот сейчас рёву будет – на все четыре этажа! И дернул его черт с этой подножкой…

Девочка деловито осмотрела ссадину, сокрушенно покачала головой и сказала:

– Придется водой холодной… Чтобы кровь остановилась… Теперь еще больше опоздаю. Точно выгонят…

И поковыляла к женскому туалету. Ромка озадаченно смотрел ей вслед. Ни визга, ни плача, только боится, что из класса выгонят. Может, и выгонят. Но не убьют же!

Сзади неслышно подошел Антон. Увидев ковыляющую по коридору девочку, окликнул:

– Маринка, ты? Что у тебя?

Она показала разбитую коленку:

– Вот… Бежала, упала… Мыть иду. Антоша, меня теперь точно выгонят?

Он пригладил ей растрепавшиеся косички, вздохнул:

– Не выгонят. Я сам тебя в класс отведу. Может, к медсестре пойдем?

Девочка отчаянно замотала головой:

– Не надо! Она зеленкой намажет. Или йодом. Будет жечь…

– Зато полечит.

– И я буду ходить с зеленым коленом, как маленькая? Нет, я лучше сама вымою.

Она пошла в туалет, и стало слышно, как плюется водой кран. Почему-то здесь вода всегда шла с хорошей порцией воздуха, разбрызгивалась, руки вымыть было невозможно. Девчонки вечно жаловались, что они мокрые с головы до ног, но завхоз ничего не предпринимал.

Ромка снова стал думать о том, что в его прекрасных домах такого безобразия точно не будет: ни плюющихся кранов, ни мигающего света, ни щелей в окнах, ни скрипучих лестниц. В его образцовых домах будут жить счастливые люди!

Девочка вышла в коридор, отряхиваясь от брызг. Антон вынул из кармана носовой платок, вытер ей самые мокрые места – ладошки и колено. Потом взял за руку, кивнул Роману – подожди, дескать – и повел девчушку в конец коридора. Там он сдал ее учительнице, тихо объяснив ситуацию, и вернулся к другу.

Рома скептически оглядел друга:

– Из тебя выйдет прекрасная бонна! Она тебе что – сестра родная, что ли?

Антон пожал плечами:

– Да это Маринка, соседка. Жалко ее. И так жизнь – не сахар, так еще и коленку разбила. Вот уж точно: если не везет – так во всем…

Конечно, Ромка смолчал. Если уж девчонка его не выдала, так зачем же признаваться? Пусть Антоха считает, что сама упала.

На биологию решили не идти. В самом деле: какой смысл являться к середине урока? Уж лучше снова пойти за школу, погреться на осеннем солнышке.

Распечатав новую пачку, Антон с наслаждением затянулся раз, другой, потом набрал побольше дыма и лихо выпустил его колечками. Некурящий Роман смотрел на него с завистью: не очень приятно сознавать, что твой друг умеет что-то такое, чего не умеешь ты.

– А чего ты с этой девчонкой вздумал нянчиться? Детский сад, ей-богу…

Антон глянул на него с недоумением:

– Это Маринка. Дочка нашей школьной уборщицы.

Решив, что все объяснил, он снова затянулся и выпустил дым в голубое сентябрьское небо.

– И что? Ты берешь шефство над всеми детьми уборщиц, дворников и сторожей?

Антон хмыкнул:

– Зачем же над всеми? Я же сказал: Маринка – моя соседка. В одном подъезде живем. Невезучая она. Отца нет. Мать – алкоголичка. Сейчас вот еще коленку разбила…

– Что, боится, что от матери влетит?

– Да прям уж… Мать и не заметит такой мелочи. А боится она только одного: чтобы из школы не выгнали. Понимает: попала в приличное заведение – держись за место зубами! А учится она слабенько, запросто может отсюда вылететь – и приземлиться в обычной школе, без углубленного английского, с учителями-придурками. И без всякой перспективы.

Теперь уже хмыкнул Роман:

– Можно подумать, здесь у нее перспективы радужные! Она что, собирается стать переводчиком? Или дипломатом?

Антон вздохнул и ответил совсем по-взрослому:

– Как знать… А девчонка она правильная. Если бы мои предки вовремя подсуетились и организовали мне младшую сестренку, я бы хотел, чтобы она была такая, как Маринка.

– А как она попала в нашу гимназию? Да еще и с такой матерью…

– Так из-за матери и попала! Живут-то рядом, сначала мать устроилась к нам уборщицей, а как Маринке исполнилось семь лет, она упросила директрису взять дочку, чтобы поближе была. Ну ты же знаешь, сотрудникам всегда идут навстречу.