Анте Наудис - Оттенки характеров. Рассказы о любви и отношениях. Книга первая

Друзья встречали его улыбками, и когда Валентин зашел в ванную, что бы вымыть руки, то увидел, что кран, который в прошлый раз сломали Андрей и Юля снова в рабочем состоянии.

– Смеситель полетел, и решил его отремонтировать, – сказал ему Илья.

– Садись кушать, Валентин, небось устал с дороги, – накладывая картошку, говорила Света.

«Странно, я ведь не присылал им смс, не предупреждал, – думал Валентин»

В первый день Земля была пустой, безжизненной, лежащей в бездонной тьме, но на поверхности ее была вода, над которой носился Божий Дух. Увидев, что тьма покрывает все вокруг, Бог создал свет и отделил его от тьмы, создав день и ночь. На второй день Бог создал воздушное пространство, которое отделяет воду под твердью от воды, которая над твердью. В третий день Бог создал сушу, моря и растительный мир: зелень, траву, семена, плодородные деревья. В четвертый день Бог создал солнце, звезды и луну, для определения дней, годов и времен. На пятый день Бог создал царства рыб, пресмыкающихся и птиц, которым повелел плодиться и размножаться, наполняя воду и небо. На шестой день Бог создал самого человека. Он сделал его по образу и подобию своему из земного праха, вдунув в него Дыхание Жизни. Седьмой день Бог благословил как выходной, в который не велел человеку заниматься физическим трудом, лишь благодарить Его за творение и подарок жизни в нем.

Какой вариант поведения вы выберете в чужом доме, такова и будет реакция хозяина на вас, учитывая, что последний достаточно милосердный. Люди что-то постоянно просят у Бога, забывая благодарить за то, что Он им уже дал.

Дита стояла на коленях возле иконы Владимирской Божьей Матери. Заброшенный Храм давным-давно был закрыт, и внутри были пустые стены с паутиной в углах. Сюда приходили только те, кто знал, что недавно появилась икона, которую предположительно принес отец Иоанн, бывший служитель.

Дита рыдала, потому как в настоящий момент ее жизнь превратилась в сплошной ад. Тело постоянно сковывал паралич, отчего она не могла пошевелить руками и ногами, голова раскалывалась от пульсирующей боли в висках, ночью снились кошмарные сны, а днем начинались панические атаки. Несколько раз были обмороки.

Девушка молилась. Тишина храма успокаивала ее больное тело, и она погружалась в молитву, закрыв глаза.

Вдруг, она услышала шорох одежды, поняв, что в Храме не одна. Обернувшись, Дита увидела в полумраке батюшку, склонившего колени. Вокруг него было яркое свечение, образующее огненный круг. Оранжевые языки пламени росли в размерах, освещая черную рясу святого отца. Дита смутилась и отвела взгляд, обнаружив, что от нее тоже исходит свет, образуя круг, только более тусклый с пробелами пустоты.

А дальше разразилось страшное завывание, и по стенам заплясали черные тени, протягивая костлявые руки и шевеля скрюченными пальцами. Они выглядели так зловеще, что у Диты защемило сердце. Она начала молиться, видя, что они надвигаются на нее. спускаясь со стены.

В отчаянии девушка произносила Святые Имена, которые с каждым звуком отбрасывали черных чудовищ, не давая им возможности сойти вниз. Они корчились от боли, выворачивая на изнанку содержимое нутра. Однако их было так много, что черная толпа наступала, приближаясь к кругу, в котором отчаянно рыдала бедная Дита.

Отец Иоанн вскочил с колен и бросился к девушке.

– Пиши, дитя мое! Пиши, так они не подойдут! – он протянул ей тетрадку и карандаш.

Дита взяла их трясущимися руками, открыла тетрадь, завернув лист и начала писать.

– Пиши, – стал диктовать ей Иоан.

О Всемилостивая Госпоже Богородице, Небесная Царице, Всемощная Заступнице, непостыдное наше Упование! Благодаряще Тя о всех великих благодеяниих, в роды родов людем российским от Тебе бывших, пред пречистым образом Твоим молим Тя: сохрани град сей и предстоящия рабы Твоя и всю Землю Русскую от глада, губительства, земли трясения, потопа, огня, меча, нашествия иноплеменных и междоусобныя брани. Сохрани и спаси, Госпоже, Великаго Господина и Отца нашего, Святейшаго Патриарха Московскаго и всея Руси, и Господина нашего, Преосвященнейшаго епископа, и вся Преосвященныя митрополиты, архиепископы и епископы православныя. Даждь им Церковь Российскую добре управити, верныя овцы Христовы негиблемы соблюсти. Помяни, Владычице, и весь священнический и монашеский чин и спасение их, согрей сердца их ревностию о Бозе и достойно звания своего ходити коегождо укрепи. Спаси, Госпоже, и помилуй и вся рабы Твоя и даруй нам путь земнаго поприща без порока преити. Утверди нас в вере Христовей и во усердии ко Православней Церкви, вложи в сердца наша дух страха Божия, дух благочестия, дух смирения, в напастех терпение нам подаждь, во благоденствии – воздержание, к ближним любовь, ко врагом всепрощение, в добрых делех преуспеяние. Избави нас от всякаго искушения и от окамененнаго нечувствия, в страшный же день Суда сподоби нас ходатайством Твоим стати одесную Сына Твоего, Христа Бога нашего, Емуже подобает всякая слава, честь и поклонение со Отцем и Святым Духом, ныне и присно и во веки веков. Аминь.

И каждая буква, выведенная ее дрожащей рукой, горела огнем. На слове «аминь» девушка увидела, как горящие буквы выпрыгнув из тетради, бросились в темноту и заплясали на стенах, где черные чудовища медленно сползали вниз и растворялись в воздухе, издавая истошные крики. В буквах проявлялись святые лики, среди которых Дита узнала: Сергия Радонежского, Княгиню Анну и Ярослава Мудрого.

А когда икона на стенке вдруг завибрировала, Дита подняла глаза и увидела, что Богородица смотрит прямо на нее, и глаза ее сияют таким светом, что в них является вся мудрость Мира.

У Диты полились слезы, она поняла, что Матерь Божья спасла ее от гибели. В порыве она обняла отца Иоанна и еще больше расплакалась. Это были слезы счастья и победы.

Я захожу в свою комнату далекого дома детства. Как же темно, но даже в этом полумраке отчетливо видны контуры ветхой мебели. Вот мой письменный стол, который стоит у окна, и картинки с женщинами-фотомоделями приклеенные на обоях силикатным клеем, безнадежно их испортившем. В юности я увлекался красивыми девушками, но не по-настоящему, а понарошку. Покупал всякие плакаты, календари, вырезал картинки из модных журналов с изображением полуобнаженных девиц и крепил на стену. Затем придумывал им имена и истории, в которых они были моими любовницами. Для каждой из них я даже писал четверостишия в знак ухаживания. Стихи, если сохранились, то лежат в первой полке письменного стола, в альбоме для рисования.

Слева от стола висит ковер. Такой советский разноцветный ковер, чтобы не дуло от холодной стены, а на нем сверху по контуру, где гвоздики календари с кошками. Это тоже своеобразные женщины, только более дикие и не приручаемые. Это моя ранняя коллекция, которую я собрал, когда мне не было еще четырнадцати.