Вера Петрук - Пока дремлют аспиды

Сара монотонно перечисляла, что можно делать, а что нельзя, а Ламия старалась слушать и не заснуть. Во время быстрого завтрака она не смогла втолкнуть в себя ни кусочка, зато выпила кружку горячего молока, и ей немного полегчало. Сейчас они сидели в кладовой с кухонным текстилем, где имелся просторный стол, и где обычно Хозяйка проводила совещания. Сама Сандра присутствовала лишь в начале «урока», а после убежала по делам, и атмосфера в комнате, ярко освещенной полуденным солнцем, стала совсем сонной и расслабленной.

Ламия подшивала платье, в котором ей предстояло обслуживать гостей на пиру, и готовилась к худшему. Всем девушкам выдали красивые белые платья в пол, но Ламии наряд был слишком просторен в талии, и Сандра велела платье ушить. Другие служанки во время «урока» тоже занимались нехитрой работой – крутили бумажные салфетки, полировали столовое серебро, плели венки и букеты для украшения столов. Пахло тем особым домашним запахом, какой бывал в доме Ламии, когда мать доставала новую скатерть и покрывала ей стол. Вдоль стен кладовой тянулись ровные ряды полок, плотно забитые аккуратно сложенными, чистыми скатертями, салфетками, полотенцами и фартуками. В комнате кружил едва заметный запах лаванды, васильков и пачули, цветками которых перекладывали ткань, чтобы отпугивать насекомых. Ламия спряталась за корзиной с травами для букетов и уже почти задремала, когда Ева подергала ее за рукав:

– Говорят, ты самого Крона разозлила, – с любопытством прошептала девица. – Расскажи.

Ламия вздохнула. Надеть бы Еве корзину на голову, вот и весь рассказ. Если бы не ее ревнивая выходка, не было бы никакого Крона.

– Да что там рассказывать, – прошептала она в ответ. —Гуляла по берегу и случайно помешала ему ловить нимф. Он озлобился и лишил меня половины зарплаты.

– Везет же! – протянула Ева. – Я третий год в замке работаю и ни разу вблизи его не видела, издалека только. Ну, и какой он?

«Страшный, жестокий и отвратительный», – хотела сказать Ламия, но вовремя прикусила язык.

– Да не разобрала я. Вроде не дурен, но и красавцем нельзя назвать. К тому же, он ведь ругался, поэтому не очень-то мне понравился. А если по-честному, то сущим демоном показался. Если бы в Альцироне были белые и черные маги, о которых в сказках пишут, то Крон наверняка назывался бы самым черным колдуном в мире. А может быть, повелителем черных магов, ну или точно самым главным у них – у него все данные для этого имеются.

На удивление Ева тему поддержала.

– Верно говоришь, – серьезно кивнула она. – А ты знаешь, что именно Крон «отменил» белых и черных магов? Соответственно, все они стали просто магами, разве что нумерацию по уровням силы получили. То есть, раньше ты был грязным некромантом, а сегодня стал гордо зваться Магом Четвертого Уровня.

– И зачем это Крону?

– Думаю, чтобы удобнее было черную магию практиковать, хотя кто его разберет. Он ведь единственный Маг Четырех Стихий, у него в голове всякое творится.

Вспомнив, что нечто подобное говорила Сандра, Ламия переспросила:

– Четырех стихий? А разве не все маги могут погодой управлять, огнем бросаться, гигантские растения из земли выращивать? У нас в деревне одно время колдун бродячий жил. Так он все это умел – и дождик вызывал, и тыкву в огороде надувал до размеров бочки, и очаги одним дыханием разжигал.

– В том-то и дело, что – дождик, тыква, очаг, – назидательно подняла палец Ева. – Это работа обычного колдуна. Если бы у вас гостил повелитель стихий, то звучало бы так: буря, лес, вулкан… Чувствуешь разницу? Как правило, природой занимаются опытные маги, которые могут овладеть одной, от силы двумя стихиями. А Крон – всеми четырьмя повелевает. Я тоже слышала, что характер у него, как ослиная моча на вкус, но правда в том, что в истории Альцирона никогда таких сильных магов, как он, не было, – помолчав, Ева добавила. – И угериты на нас из-за него не нападают. Я этих зверей до жути боюсь.

– Думаешь, Крон практикует черную магию? – Ламия вернула разговор в интересующую её тему. Каменный алтарь и коллекция ритуальных ножей, увиденные в пещере, не давали покоя. – Жертвы человеческие приносит?

– Может, и приносит, – пожала плечами Ева. – Но лично я ни о чем подобном не слышала. Черных колдунов сразу видно. У них взгляд такой неприятный, настырный и в голову проникающий. Встретишь такого – и несколько дней забыть о нем не можешь.

«Прямо про Крона», – невольно подумала Ламия.

– Ты просто новенькая, еще ничего не знаешь, но всех черных магов Альцирона по пальцам можно пересчитать, и сюрпризов среди них не бывает. Вот, например, взять Хартум. Главный боевой маг города – Каэл Великолепный, в прошлом грязный некромант и чернокнижник. А сейчас – уважаемый человек.

«Кажется, Крист говорил, что Каэл – его отец», – вспомнила Ламия, удивившись неприязни, прозвучавшей в голосе Евы. Похоже, девушка держала злость уже на всю семью.

– А вот еще один злодей, который доброе имя получил – Дженей Диздерий. Все помнят, что он десять мальчиков в жертву Черному Кормаку принес, но все дружно про это молчат, потому что Дженей теперь лично управляет пятью башнями силы, охраняет границы от врагов и преподает боевую магию в Академии. И называют его не детоубийцей, а боевым магом второго уровня.

– Кому в жертву принес? – переспросила Ламия, услышав новое имя.

– Ты что, про Кормака не слышала? – на этот раз пришла очередь Евы удивляться.

На них шикнули, и Ева понизила голос.

– Кормак Черный, любимец судьбы и великой матери Никты – его по-разному называют. Он считается повелителем всех магов, в первую очередь, черных. Да ладно, ты меня удивляешь. Разве у вас в деревне детей Кормаком не пугают? В Хартуме каждый малыш знает, что если будет хулиганить, то за ним придет Кормак Черный.

– Нет, про такого не слышала, – наморщила лоб Ламия, вспоминая. – Лешим пугают, водяным, домовым… Ну, дьяволом разумеется, как же без него.

– Эх ты, невежа, – беззлобно протянула Ева. – Между прочим, если верить сказкам моей бабули, то дьявол – дедушка Кормака. А сам Кормак – чудовище страшнющее. У него тысяча глаз, столько же рогов и клыков, а еще щупальца и руки с жалами вместо пальцев. Плюется огнем и убивает одним взглядом. И воздух вокруг него сразу в ядовитый превращается. Такая вот страхолюдина.

– А ты в него веришь? По-моему, небылица какая-то.

– Ну, как сказать, – пожала плечами Ева. – В чудовище, конечно, не верю, но возможно, был раньше какой-то черный колдун по имени Кормак, наворотил всякого, оставил за собой дурную славу, ну и увековечил себя в народной памяти. Не думаю, что такие, как Дженей или Каэл, будут верить в Единого. Им свои боги нужны, вот они и вытаскивают имена из прошлого. Но это я сейчас такая умная, а в детстве, знаешь, как страшно бывало. Порву новое платье или еще чего натворю, а бабуля сразу: «Кормака тебе на голову, несносная девчонка!» Потом всю ночь обычно вертишься, заснуть не можешь. Придет этот Кормак за тобой или не придет…