Лариса Белова - Подруга Лиса. Любовный роман

© Лариса Белова, 2017

ISBN 978-5-4485-8216-5

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Прежде всего, представлюсь: меня зовут Надежда. Родилась я в Москве, где и живу до сих пор. Мне захотелось вдруг написать об одном забавном знакомстве, которое повлекло за собой череду событий, ворвавшихся в мою жизнь… и перевернувших её с ног на голову.

Произошло оно в то время, когда после невыносимо жаркого и душного лета пришла в город, наконец, осень со своей солнечно – прозрачной погодой. Непредсказуемая, как настоящая женщина, она радовала нас ещё тёплыми днями, хотя чувствовалось среди повседневной суеты её изменчивое и бодрящее первыми заморозками дыхание, приводящее в рабочее состояние разум. В театре, где работал мой сын, после летних гастролей вновь закипела жизнь, отличная от всей остальной: на сцене бушевали страсти людские, описанные и воспетые в стихах и поэмах. А вне её продолжали преобладать их мелкие и жалкие подобия: вполне обычные, земные, склочные, в которых главными составляющими были зависть и позёрство. И, всё – таки, сам театр я любила любовью бесконечно платонической, испытывая просто благоговейное восхищение перед таинством игры актёров и самого антуража, связанного с ними. Мои самые ранние и яркие детские воспоминания были связаны именно с театром, потому что мой отец в первый раз привёл меня на кукольное представление. Удивительный мир сказки привёл в неописуемый восторг моё бесхитростное воображение и навсегда покорил своим волшебством. Но папа умер очень рано, когда я была совсем маленькой, осиротив сразу двух людей своим внезапным уходом – моя мама так и не вышла больше замуж. А в моей памяти он остался, как чудесное видение о добром и сильном человеке. Чтобы содержать нас, маме приходилось много работать, и о развлечениях думать не приходилось. По большому счёту я была предоставлена сама себе во всех отношениях. Улица мало привлекала меня и даже пугала, подружек задушевных не приобрела, а потому большую часть времени после школы я посвящала книгам. И читала их запоем. Любые, какие только подворачивались под руку, это позже я уже начала выбирать. Только после четырнадцати лет познакомилась с настоящим театром, влюбившись в него раз и навсегда. Даже пыталась играть, но это был напрасный труд. В застойные годы создавалось множество молодёжных театральных студий при дворцах пионеров. В одном из них готовили вечер, посвящённый нашему известному советскому поэту, мне дали учить слова. Стихи сами по себе были неплохие, но требование повторять их на разные лады более сотни раз, вызвало у меня оскомину и отбило всякое желание выходить на сцену. Хотя, после школы я всё же окончила не меньше, не больше – ВГИК, киноведческое отделение, и работаю вот уже два десятка лет в издательстве одной не слишком популярной газетки, где освещаю новинки нашего и зарубежного кинематографа – пишу к ним небольшие анонсы, а, иногда, такое тоже случается, и обзорные статьи. Сыну моему, похоже, эта моя бескорыстная любовь к лицедейству передалась с материнским молоком по наследству. Он пошёл даже дальше меня – закончил прежде актёрский, а за ним и режиссёрский факультеты, проявив при этом недюжинные способности. Ему прочили блестящее будущее и сразу же по окончанию учёбы взяли на работу в один из известнейших театров столицы, что, естественно, тешило моё материнское тщеславие и давало повод гордиться им. Но до недавнего времени он числился там всего лишь «мальчиком на побегушках», скрытым под гордым названием помощника режиссёра. Конечно, его перспективы были очень и очень неопределённы. Только плох тот генерал, что сам не познает всё с самых азов. Правда, сейчас, когда власть коренным образом сменилась, год назад пришло новое начальство, и моему Славке выпал счастливый шанс. Местные сплетницы донесли о том, что новый худрук театра работал режиссёром в Америке на Бродвее, а когда развёлся с женой, которая, кстати, сбежала от него к какому – то конгрессмену, он вернулся в Россию, где ему и предложили руководить давно сложившимся и прославленным коллективом. И он тут же стал интенсивно в нём всё менять, делать перестановки в составах спектаклей, что вызвало несомненный интерес у публики и положительно сказалось на кассовых сборах театра, что в последнее время было, если честно признаться, большой редкостью. Подобные действия благодатно отразились и на делах моего чада, ибо посмотрев его небольшие этюды к постановкам, Станислав Андреевич тут же предложил ему самому поставить новый спектакль, а заодно и сыграть главную мужскую роль в нём, чем вызвал великое негодование в среде театральных «мастодонтов». Но, видимо, их мнение ему было до лампочки.

Поглощённая своими воспоминаниями и мыслями я стояла за кулисами и наблюдала за репетицией первого спектакля моего сына. На неё он меня пригласил, взяв перед этим обещание, что я не издам не единой реплики, способной погубить его карьеру, делающей слабенькие и шаткие шаги на терновом пути к славе. Подобное означало: по – меньше общаться с актёрами, а главное – не попадаться на глаза их новому худруку, который на дух не переносил театральных критиков, к кругу коих причисляли и меня. При случае же мне вменялось в обязанность выражать только неистовый восторг игрой актёров. Работа на сцене кипела во всю, и я видела, как моему мальчику приходилось несладко. Вероятно, сказывалось отсутствие у него авторитета в актёрской среде, но, зная его упёртый характер, была надежда, что он выдержит это испытание, и у него всё получится. При этом, глядя изнутри на всю театральную «кухню», мне совсем некстати вспомнились слова булгаковского Коровьева: «Мы в восхищении, королева в восхищении». Вполне подходяще по ситуации. Похоже, что под воздействием подобных несерьёзных дум выражение моего лица было слишком уж легкомысленным, а полумрак кулис скрыл морщинки, занявшие на нём свои законные места, да, и ростом я не совсем удалась. Именно из – за этого подошедшая девочка лет одиннадцати приняла меня ошибочно за свою сверстницу, доверительно прошептав:

– Hi! Правда, прикольно, смотреть, как 45-летняя старуха изображает из себя 18-летнюю девочку-припевочку? Прямо, как моя бабуля. Та скорее умрёт, чем скажет, она старше сорока.

Я лишь улыбнулась на её столь категоричное заявление и, пожав плечами, дипломатично ответила:

– Чудеса грима дают, какой угодно эффект – и состарить могут, и омолодить.