Одри Карлан - Calendar Girl. Всё имеет цену

Мейсон отвесил челюсть, потрясенный до глубины души.

– Ты что, стебешься? – с усмешкой выдавил он.

– Боюсь, что нет, – покачав головой, ответила я. – Так что привыкай к собственной руке, парень, поскольку тебе придется много пользоваться ее услугами. Если пресса заметит тебя с какой-нибудь прошмандовкой, они сразу просекут, что это…

Тут я указала пальцем на себя, а потом на него.

– …полная фальшивка, и плакали тогда те сто штук, которые ты так любезно мне заплатил.

Мейсон озадаченно запустил пальцы в волосы.

– Да и твоим потенциальным спонсорам может не понравиться, что ты не способен дольше одного дня даже поддерживать отношения со своей новой хорошенькой подружкой. И, как ты помнишь, мой гонорар возврату не подлежит.

Тут я, в свою очередь, откинулась на спинку сиденья, закинула одну ногу на другую и принялась прихлебывать шампанское, ощущая, как терпкие пузырьки пляшут на языке, дразня и пробуждая чувства.

Мейсон уставился на меня с неопределенным выражением на своей смазливой физиономии.

– И что же ты тогда предлагаешь, сладенькая? – с неожиданной ухмылкой поинтересовался он, вновь пройдясь взглядом по моим ногам, бюсту и под конец добравшись до лица.

Говорил он на сей раз вполне учтиво, но без малейшей искренности.

– Во-первых, ты прекратишь звать меня сладенькой.

Прежде чем я успела продолжить, он меня перебил:

– Разве мужчина не имеет права дать своей девушке ласковое прозвище?

Поджав губы, я обдумала его слова. Может, в этом и был резон.

– Имеет, но в твоих устах это звучит как-то по-уродски.

Мейсон откинул голову и расхохотался.

Этот звук громом раскатился по салону лимузина и разрядил атмосферу. Если я буду слышать его смех каждый день, возможно, предстоящий месяц окажется не таким уж гадким. Мейсон облизнул губы, и чувствительное местечко у меня между бедер, все еще не забывшее, как приятно касание мужских губ к напряженной плоти, вновь отозвалось легкой пульсацией. Сидеть, девочка! Мне так и хотелось отчитать свое либидо. С нашего с Уэсом сексуального пиршества две недели назад я была на взводе, озабочена, как сам дьявол, и без малейшей надежды на разрядку. А теперь, когда оказалось, что мой нынешний клиент никоим образом не должен пополнить список потенциальных любовников, я с огорчением начала понимать, что весь месяц мне придется предаваться воздержанию заодно с ним. Прикольно… нет .

– Ладно, не возражаю. Думаю, теперь нам надо больше узнать друг о друге. Расскажешь мне о себе?

Он обхватил рукой одно свое крупное, обтянутое джинсами колено и уставился в окно.

– Рассказывать особо нечего. Я из ирландской семьи. Папа работает мусорщиком, хотя я говорил ему, что он вполне может отдыхать от работы до конца своих дней. Но он не хочет. Слишком гордый.

– Судя по всему, он достойный человек.

В отличие от моего собственного папаши. Ну, технически говоря, это не совсем верно. Мой папа пытался. Но под давлением обстоятельств и после такого удара, как уход моей матери, сбился с пути. Не уверена, что на свете есть человек, и в самом деле способный справиться с потерей любви всей своей жизни.

Мейсон улыбнулся, обнажив белоснежные и по большей части ровные зубы. Его верхний клык был чуть кривоват – ровно настолько, чтобы придать улыбке своеобразие.

– Мой папа лучший, и все еще дает жару. Но работает слишком много. Как и всегда, чтобы обеспечить меня и моих братьев.

– А сколько у тебя братьев? – спросила я, искренне заинтересовавшись этим оборотом беседы.

Прихлебывая шампанское, он поднял вверх три пальца.

– Все мои братья чокнутые ублюдки, но я их об’жаю, – сказал он с сильным бостонским акцентом.

Ах, эти чертовы сексуальные акценты. Проклятье, сложно будет не прибрать его к рукам, если он вдруг окажется славным парнем.

Сузив глаза, Мейсон взглянул на меня, и взгляд его потемнел.

– Они просто в восторг придут от того, что я в любой момент могу вдуть такой симпатичной попке.

И снова он включил морального урода. Я покачала головой и медленно, глубоко вздохнула.

– Ладно, трое братьев. Младших, старших?

– Все младше. Брейдену двадцать один, Коннору девятнадцать, а моему малышу Шону семнадцать, и он еще не окончил школу.

Подавшись вперед, я поставила пустой бокал на подставку.

– Ничего себе, четверо мальчиков.

Мейсон кивнул.

– Ага. Брейден работает барменом, а днем ходит в государственный колледж. Обрюхатил девчонку, не успев кончить школу.

Я передернулась.

– Сучка оставила ему ребенка и свалила.

Я отвесила челюсть и громко ахнула. Как женщина может бросить собственную плоть и кровь? С другой стороны, моя мать сделала то же самое. И все же у меня кровь в жилах вскипела, когда я услышала, что это произошло и с другим ребенком.

– Так что Брей живет с папой и со своей дочкой Элеанор.

«Элеанор».

– Какое старомодное имя, – заметила я.

Мейсон улыбнулся и задумчиво глянул в окно.

– Да, ее назвали в честь нашей мамы.

– Твои родители в разводе?

Он покачал головой.

– Нет, мама умерла десять лет назад. Рак груди забрал ее совсем молодой. Так что мы, парни, уже долгое время одни.

Нагнувшись вперед, я положила руку ему на колено.

– Прости. Я не должна была лезть не в свое дело.

Легким движением ладони он смахнул мою руку.

– Это было давно. Теперь уже неважно. Коннор учится в Бостонском университете, а Шон круглыми днями охотится за несовершеннолетними дырочками.

Поморщившись, я недовольно заворчала.

– В чем дело?

– Ни в чем.

Я решила не упоминать о том, что взрослый мужчина, называющий женские половые органы «дырочками» в присутствии дамы, вряд ли может считаться зрелым человеком. Все равно это было впустую.

– Так на каких спонсоров и рекламщиков ты нацелился?

Когда мы прибыли в так называемую «берлогу» Мейсона, нас, к моему удивлению, приветствовала хорошенькая и тощая, как щепка, блондинка. Меня нельзя было назвать особо субтильной – ближе к средним параметрам для двадцати с небольшим, – но эта чикса была худой, как модель. Однако смахивала она при этом на корпоративную Барби: с золотистыми волосами, собранными в тугой узел на затылке, яркими небесно-голубыми глазами, безупречно-розовой помадой на губах, высокая и в костюме, идеально сидящем на ее стройной фигуре. Все это говорило о профессионализме и больших деньгах, что шло вразрез с тем взглядом, который она бросила на Мейсона.

– Э-э, мистер Мёрфи…

Женщина подняла палец, но мой клиент, не глядя, промчался мимо нее в дом. Когда Мейсон даже не оглянулся на блондинку, лицо ее заметно вытянулось.

Я остановилась на ступеньке перед этим явлением. Когда она наконец-то перестала пялиться на задницу Мейсона, исчезающую в дверях, и перевела взгляд на меня, я широко ухмыльнулась.