Мария Сорока - Кофе

Но Зоя, Эдик и Жюстина сидели втроем и молчали по-доброму, как давние друзья. Правда, Зоя несколько раз пыталась завести разговор, но его никто не поддержал. Жюстина медленно пила чай и старалась не думать о том, куда пойти следующим вечером. Эдик в очередной раз потянулся за пачкой сигарет и обратился к Жюстине:

– Куришь?

Жюстина замешкалась. Ей самой стало интересно, курит ли она.

– Давай, – ответила Жюстина, решив провести эксперимент.

Эдик подкурил две сигареты одновременно и протянул одну гостье. Руки Жюстины сделали привычный взмах к губам.

Тут Зоя спохватилась, что Жюстина, наверное, хочет спать. Она отправилась стелить постель, оставив Эдика и Жюстину вдвоем. Они все так же молчали. Эдик пытался сформулировать вопрос, почему Жюстина, собственно, не ночует у себя дома. Но тут опьянение сменилось похмельем и его мысли резко переключились на жалость к себе. Через несколько минут вернулась Зоя. Жюстина как раз затушила окурок. Поблагодарив, она встала и пошла спать.

Услышав шуршание одеяла, Эдик встал, закрыл дверь на кухню и вполголоса спросил у Зои:

– А что она, собственно, тут делает?

Зоя села на табуретку и виновато уставилась в пол:

– Эдик, я хотела у тебя попросить.

– Ну?

– Жус поссорилась со своим парнем, и он ее выгнал.

– Ну? Ну бывает, – пожал плечами Эдик.

– Можно она пару дней у нас тут побудет?

Зоя подняла глаза и встретилась со злобным взглядом брата.

– Зоя, что с тобой такое? У тебя же и подруг нормальных никогда не было. Откуда вообще такие изменения?

– Эдик, я просто выросла. Я поняла, как важно иметь вокруг себя людей. Наверное, меня изменило то, как вы с Лаймом приняли меня.

Эдику вспомнился скандал, который Лайм закатил перед отъездом (Зои, к счастью, не было дома). «У меня здесь что – общежитие? – кричал Лайм. – Пионерский лагерь?! Санаторий?! Ладно, водил друзей и баб на ночь-другую! И так развел притон! А я тут живу и работаю! Мне же нужно какое-то личное пространство!»

Эдик посмотрел на умоляющую мордашку Зои. Если бы он умел договариваться о чем-то с таким видом, то… То, по крайне мере, Лайм, наверное, кричал бы меньше.

– Мне, если честно, все равно. Но вот Лайм…

Эдик многозначительно замолчал. Зоя замялась и неуверенно сказала:

– Лайма пока нет.

Эдик сам был не против, чтобы Жюстина какое-то время побыла с ними, поэтому он только махнул рукой.

– Ну вот и сама будешь с ним разбираться.

Зоя захлопала в ладоши и обняла брата.

Жюстина спала спокойным глубоким сном. Ей снились яркие краски, красивые величественные здания и низкое солнце. Когда она проснулась, за окном уже было темно. Зоя занималась шитьем в другом конце дивана. Эдик сидел посреди комнаты на полу, за ноутбуком и с интересом что-то рассматривал.

Жюстина долго не хотела подавать признаки пробуждения. Она лежала недвижно, украдкой рассматривая комнату, освещенную тусклым светом ноутбука и торшера. Но вечно так лежать было невозможно. Жюстина почувствовала, как страх перед проблемами выживания окутывает ее липкой паутиной где-то между одеялом и футболкой. И ненависть к этому страху, к собственному бессилию и незащищенности, заставили ее зашуршать одеялом, подавая первые признаки бодрствования.

Зоя и Эдик были так увлечены своими делами, что не обратили внимания на Жюстину. Она встала, удалилась в ванную и вернулась в комнату.

– У меня сегодня репы не будет, – сказал Эдик, не отрываясь от монитора.

– Почему? – с наигранным интересом спросила Зоя, кинув на брата быстрый взгляд.

– Да… Одному слишком хорошо, другому слишком плохо.

Жюстина села на диван и спрятала ноги под одеяло. Эдик встал и пошел в прихожую. Он натянул кеды, щелкнул замком и покинул квартиру. Жюстина маялась от безделья и терялась в догадках, что делать дальше.

– Что ты шьешь? – поинтересовалась она у Зои.

– Чепчик, – с довольным видом ответила та.

– Чепчик?

– Ну, да. Маленький такой, – Зоя приложила к затылку полоску белой вельветовой ткани, расшитую бантиками и кружевами. – Вот так. А сейчас я пришиваю ленточки, на которых он будет держаться.

– Ясно, – рассеяно ответила Жюстина.

Вскоре вернулся Эдик. В одной руке он держал двухлитровую бутылку пепси, в другой – две бутылки водки.

Зоя долгим недовольным взглядом оценила покупки и вернулась к шитью.

– Жус, пойдем на кухню, – сказал Эдик, стягивая кеды.

– Ага, – кивнула Жюстина, выбираясь из-под одеяла. За ночь работы в баре она порядком устала пить, разводя клиентов на коктейли. Но сейчас она была рада хоть какому-то занятию.

Они пошли на кухню, оставив Зою в одиночестве. Эдик достал из холодильника остаток копченой колбасы и огурец, аккуратно разрезал все это на тарелке.

Жюстина оказалась не очень приятным собутыльником. Эдик ожидал долгих и веселых историй из жизни стриптизерш. А Жюстина предпочла занять позицию слушателя. В результате Эдику пришлось долго и нудно высказывать свое мнение о современной музыке, гитарах и многих других вещах, которые были Жюстине совсем не интересны. Ближе к полуночи, Эдик решил, что настал подходящий момент соблазнить гостью. Жюстина – приятная и сексуальная – сидела всего в метре от него и, как он искренне рассчитывал, была не против приятно провести время. Но тут он резко отложил свои намерения на потом, из-за накатившего желание спать.

Это случилось в самый обычный день, когда, кажется – ничего из ряда вон выходящего произойти не может.

Ярко светило августовское солнце. Город суетился, с радостью и печалью настраиваясь на предстоящую осень. Маркетологи готовили осенние скидки, психи – осенние обострения, Андрей-сан – осеннее меню.

Всю неделю по дороге на работу Зоя с праздничной гордостью отмечала каждый день: «Это мой первый понедельник в «Куро-лоли», «Это мой первый вторник в «Куро-лоли», «Это моя первая пятница в «Куро-лоли». А теперь настала ее первая суббота.

Зое нравилось работать. Ее радовала атмосфера уютного престижного кафе и обходительность Андрей-сана. Все нужное для приготовления кофе Андрей-сан разместил прямо в зале, чтобы аромат создавал приятное деловое настроение. Так что Зоя могла с интересом наблюдать за жизнью кафе. Она рассматривала посетителей, придумывала всякие истории, которые могли бы здесь произойти, знакомилась с другими работниками. В первый раз в жизни Зое действительно хотелось стать ближе с окружающими людьми. Это была уже не школа, где каждый существовал сам по себе. Кафе-бар представлялся Зое живым организмом, а его работники – опорно-двигательной системой.

Зоя работала только в дневную смену, на верхнем этаже. В просторном светлом помещении было очень спокойно. Днем посетители переговаривались полушепотом, как в музее, обсуждая сплетни и интимные секреты. Ближе к вечеру подтягивались шумные компании, которые заказывали в основном алкоголь – так что Зоя оставалась совсем без дела. Часто играла музыка, в которой звучал клавесин. Его нотки доносились как будто из волшебной истории и уносили Зою в фантазии о новых пышных платьях и собственных фарфоровых чашках.