Виктория Чуйкова - ЕвВа. Вторая книга серии «ВеЛюр»

– Может быть, порадуем Максимовну?

– Порадуй! И заодно, как-то корректно намекни, пусть не опекает нас, как «облако».

Вернувшись, Эд, не смотря на то, что вымыл руки на кухне, зашел в ванную и еще раз намылил их дважды, чувствуя слабое веяние тлена.

– Так, что случилось? – повторно поинтересовалась Вел, стоя у него за спиной.

– Словами не объясню, пойдем, сама взглянешь.

Эд сел за свой стол и усадил Вел на левую ногу, включил запись:

Вот они вернулись из отпуска, уехали утром на роботу, все чисто. Приехали с Олей. Эд хотел смотреть дальше, но вернулся. ОН появился за деревьями, как только машина въехала в ворота. Ночь. ЕГО не видно, но это не значит что «смотрителя» нет. Утро. ОН на своем посту. Ольгу отвозят и ОН сразу же исчезает.

Эд включил просмотр внутренней съемки окон и лестничных проемов дома. Серое, чужое лицо мелькнуло в камере большого холла.

– Да этого не может быть! – воскликнула Вел. – Пройти, не замеченным, мимо камер и охраны!

– Наверное накладка. Я сейчас проверю всю систему, а ты собирайся, нам пора встречать отца.

– Просто приведение! – думала вслух Вел, – но этого не может быть! Его, как минимум, надо вызывать, а я таким, даже в детстве не занималась!

– Я тем более! Солнышко, поспеши, нам еще заехать в театр.

– Тогда стащи мне кусочек сыра и кофе! В театр…, – продолжала она, уже из спальни, – решил взглянуть в лицо моему поклоннику?

– Догадливая! Но и пьесу тоже.

****

Эд появился на выходе из касс довольный, с билетами в руках:

– Держи! Мне надо спешить, вот же – пристегнись. Понесся, обгоняя всех, сигналя на поворотах, проскакивая светофоры. Вел прикрыла глаза, стараясь не реагировать на нарушение правил мужем, а еще больше, чтобы не видеть занесенную снегом дорогу. Как только скорость упала до минимума, смогла сесть ровнее и открыть наконец билеты:

– «Дон Жуан» по А. П. Толстому. – громко прочитала Вел.– А он эстет…

– Кто? – въезжая на стоянку аэропорта, спросил Эд.

– Маньяк!

Они вышли в момент объявления о прибытии чартерного рейса.

– Успели! – радовалась Вел, застегивая пальто на ходу.

– А могло быть иначе? Это же матрица!

– Конечно, если мы в фильме, а не в прямоугольной таблице, составленной из чисел.

– Вот это да! Гуманитарии дружат с математикой! – обнял он ее за плечи, ускоряя шаг.

– Хочешь обидеть, не получится! Просто запомни – тебе кладезь наук достался. Жан! – увидела свекра первой и помахала рукой.

– А ты надолго! – засмеялся Эд, обнимая отца и забирая половину багажа.

– Это подарки. Признаюсь, скучал сам, а об остальных и говорить нечего.

Въезжая в их проулок Эд внимательно смотрел по сторонам – Никого!

– Появлялся? – осведомился он у охраны.

– Посторонних не было! – ответили ему и Эд вздохнул с облегчением.

Позавтракали без серьезных вопросов и только, войдя в кабинет и просмотрев всю информацию, Жан заговорил:

– Что я скажу… Согласен – это одно и тоже существо. Человеком назвать не могу, не вижу души в нем. Я и в поместье заметил его, мелькнул на съемке пару раз. Система на него не реагирует, будто бестелесный! Правда, там он дальше гостевых комнат не проявлялся. Мне было бы понятно, если бы оно следовало за Эдом. Так сказать, последствия любви Татти. Но он же явно добивается тебя, Вел!

– Вижу! – спокойно отозвалась Вел. – Знать бы, что ему надо.

– Ты уверена, что хочешь знать? – посмотрел на нее Эд, прищурив от удивления глаз.

– Я о нем ничего знать не хочу! Единственное, чем я горю, так это избавиться от него.

– В таком случае, нужно изучить содержание этой коробки. – Жан указал на пакет, стоявший на полу.

– Извините, – Вел сама не поняла, отчего ее покоробило, – давайте спустимся в большую гостиную, не хочу впускать это в спальни.

– Конечно, дочка! – поднялся Жан и прихватив поклажу, первым удалился.

Вел зашла к Максимовне и попросила сделать влажную уборку их комнат. Жан уже вытащил все из пакета и поставил на пол. На крышку большой картонной коробки поставили ларчик. Украшение на его ножках привлекло внимание Вел.

– Странное дело, будто терновая ветвь его окутывает. Видите, шипы как настоящие. Словно живая ветвь защищая, превратилась в золото. Ну ладно, извините за отклонение. Начнем с писем?

Эд взял первое, развернул и оценив содержание спросил:

– Читать вслух, или я могу просмотреть сам.

– Прочитай сам, а сочтешь нужным, я послушаю. – отозвалась Вел, не отрываясь от монограммы на крышке ларца, параллельно общаясь с Жаном о маме и сестре.

Эд прочитал все письма, разделил на две стопки и ждал, пока они закончат.

– Прости, дорогой! Никак не привыкну к манере твоего чтения. Муж подморгнул ей в ответ.

– И как твое впечатление? – спросил Жан, оценив разделение писем.

– Как и сама Татти. – усмехнулся Эдгар. – Вел! Я все же прочту тебе некоторые. Мне очень важно твое мнение. И потом, ты можешь заметить то, чего я не вижу. Они все на нескольких языках, я буду доносить суть. – Вел кивнула и отодвинула манящий ее взор камень.

«Мюнхен. Октябрь. 1820г.

Ты королева! Ты таинственнее ночи! Сияешь ярче северной звезды! Твой лик – светлей луны на небосводе, а голос – звон рождаемой зари! Четвертый раз тебя пришел послушать. Ты большего достойна! Жди. Ф.»

– Я прочел его, – пояснил Эдгар, – для общей картинки, здесь таких много. Я их пропущу и прочту,…, вот это:

«Татти! Я обещания держу и жду твоего благословения. А с восхищением своим, передаю вот это приглашение, на исполнение главной партии, в Ласкало. Езжай, тебя там ждут. Мужи сыграют драму Марло Кристофера, а ты, украсишь голосом своим».

– Письмо датировано 1821г., – добавил Эд, – а вот и программка: « Трагическая история доктора Фауста» названного автора.

– Это что получается, она пела в этой пьесе? – в недоумении воскликнула Вел.

– Как видим. Совсем юной.– ответил Жан, припоминая, что когда-то слышал нечто подобное, кажется от нее же.

– И что дальше? – в Вел проснулось любопытство.

– Дальше хвалебные письма того же автора. Со всех городов, куда ее приглашали. А вот и на русском:

«С. Петербург. Октябрь. 1826г.

С двадцатилетием, Царица! В подарок жду сегодня в ложе. Со мною будет Пушкин, блесни и роли все твои, в его поэмах…»

– Дальше строчки о любви, я пропущу. И, пожалуй эти. Ага.

«С. П. Октябрь. 1902г.

Я все исполнил, ты сияешь! Теперь хочу хоть каплю теплоты. Оставь, короткое, лишь «Да!», на клочке бумаги и в этот ларчик положи. Его прочту, и ты познаешь – Рай и Ад, и страсть любви! Да, кстати, как тебе «Онегин»? Не думаешь ли, что Татьяна ты?!»

– По всей видимости, она ответила, – сказал Жан, – Числа совпадают с дневником.