Виктория Бородинова - Чёрная река Риндигайда. Северное фэнтези

Рядом ни кого не было. Я лежала совсем замерзшая, наполовину в воде. С трудом, поднявшись на онемевших ногах, я оглянулась. Под ногами были видны следы, кто-то пользовался берегом и вытаскивал на сушу лодку. Колчан со стрелами и лук, видимо унесло течение. Истошно залаяв, ко мне подбежал мохнатый серый пес, значит, где-то рядом были люди. Я пошла к нему навстречу, он, не переставая лаять, испугано отбегал от меня. Так мы шли по лесу, пока не вышли на поляну. В конце поляны из сухой травы, перекошенной кривой дверью виднелась землянка. Такие жилища строили раньше, когда наши предки только пришли на эти земли. Подойдя к двери, я с трудом открыла ее, все вокруг опять поплыло…

Был слышен треск горящего хвороста. Я повернулась и посмотрела на огонь. Он бился под каменной плитой на каменных столбиках посередине комнаты. Я лежала на грубой деревянной покосившейся кровати под оленьей шкурой. Кто-то заботливо перетащил меня сюда и разжег огонь, но в жилище никого не было слышно. Везде по земляным стенам были развешаны пучки из сухих трав, грибов, рыбьих хвостов и даже лапок каких-то животных. Дым от очага уходил наружу через большую дыру в крыше. Комната была просторной и совсем без окон, если бы не кусочек пасмурного неба в крыше, казалось, что наступил вечер…

За порогом послышалось шуршание, дверь медленно отворилась. В землянку вошла маленькая худенькая старушка. Сухое, сильно скрюченное старостью тело женщины было закутано в лохмотья и подпоясано веревкой, на которой висели кожаные и плетеные мешочки. В руке у нее была деревянная клюка, на вершине которой болтались высохшие трупики, черепки крыс и других мелких животных. Седые волосы убраны под шапочку с узорами и небольшими бубенцами. Она подошла к очагу, поставила на камень небольшой глиняный котелок с водой и начала в него сыпать сборы и порошки из своих мешочков. Я смотрела на нее и по сторонам, у меня совсем не было сил говорить. Когда отвар был готов, она отлила его в деревянную чашу и подошла к кровати.

– Пей, деточка! Тебе станет легче. Я знала что придешь. Уже давно меня посещают видения…

– Ты вёльва, кою в давние времена изгнали из нашей деревни?

– Да, дитя, зовут меня Инагой. И живу я в одиночестве уже много зим и только редкий путник или человек ищущий исцеления навещает меня.

Тело старушки было настолько сгорблено, что ее лицо было рядом с моим, хотя я лежала без сил на кровати

– За что изгнали тебя, Инага? – спросила я осторожно отхлебывая горькое снадобье.

– За мои видения и за то, что побывала я в царстве мертвых и вернулась живой. Я видела ту страшную битву, в которой пали лучшие воины и твой дед великий Иржи Сильный. И видела еще страшнее времена.… Викинги не хотели жить в страхе перед грядущим, а в пирах и празднествах и прогнали меня из деревни… – вёльва помолчала немного.

– Я знаю, зачем ты пришла, храбрая селянка. На душе у тебя написано – снять проклятье с земли нашей и быть тебе отважной воительницей, за тобой идти будут воины, и увидишь ты земли и жителей диковинных. А мать и больных не спасти уже, души их ушли на рассвете, когда вошла ты в хижину мою. Призвал их Ксанфр – великий король северных леса и гор, отравил их, так они и заболели…

– Зачем они забирают наших родных, Инага?

– Для своих нужд. Они отведут их в город, в глубине гор, куда путь обычным смертным людям закрыт. Но я знаю, как попасть в этот город и освободить мучающиеся души. Людей уже больше не воскресишь, но души их будут свободны, не подвластны Ксанфру…

– Скажи, мудрая вёльва. Где брат мой, Элюг, сейчас? – после тишины спросила я.

– В схватке с медведицей Оликор был изранен когтями и они, искав тебя и не найдя, вернулись в Иржи.

– Я должна вернуться в деревню! – не веря словам старухи, вскрикнула я.

– Хорошо, мы с моим псом Ерги проведем тебя секретными тропами по болотам и сопкам прямо к погосту. Но прежде когда ты совсем оправишься, я научу тебя нескольким отварам, которые помогут тебе в твоем опасном пути…

Последние слова старухи Инаги были еле слышны. Лечебное снадобье увело меня в глубокий и тревожный сон. Когда я очнулась, вёльва во всю была занята работой. По земляному полу были разбросаны разные предметы: горшочки и венички, монеты и останки животных и змей. На очаге стаяли три больших кованных чана и много маленьких котелков, от них поднимался вверх и пропадал за дырой в крыше густой белый пар. Два дня мы, не покладая рук, варили зелья и готовились к пути. Инага научила меня всему самому важному, что знала сама. Как готовить лечебный отвар, который быстро вернет силы. Из чего сварить мазь, быстро заживляющую раны. Какое снадобье, подмешанное в еду или питье врага, заставит его делать все, что ему скажешь. Сколько нужно ягод голубики и шапок мухоморов, что бы сварить яд, убивающий почти мгновенно. Из чего только не варились эти отвары! И сердце молодого быка, и мох с лишайником, и когти росомахи, и шкура лосихи, и редкую синюю морошку, и песок с дальних берегов, и горсти комаров, и крабьи панцири, и глаза умерших людей.… В путь вёльва снабдила меня заговоренным амулетом из рога северного оленя, шерстянной шапочкой с вплетенными в нее нитями из бус, обрамленной мехом серебристого соболя. И дала свиток с заговорами, руны которых были вышиты на полотне. Мы навьючили поклажей нашего выносливого и могучего полупса-полуульфа Ерги, повесили на хижину замок и пошли обратно в Иржи.

Шли молча, только иногда Инага кряхтела, и доносился редкий крик какой-то птицы.

– Расскажи, Инага, что ты видела в царстве мертвых?

– Э-э-х-х, деточка… – вёльва остановилась и присела на большой камень весь поросший мхом.

– Давно это было. Мой отец был старше твоего деда. Когда они построили первые дома не этих землях, он перестал ходить в походы и оставался в погосте заглавного. Охотясь, он обошел всю округу, его внимание привлекли великие горы, и во что бы то не стало, он захотел узнать, что за земли лежат за ними. И с тех пор стал искать путь, по которому можно было бы подняться в горы. И он его нашел. Путь тот был долог и опасен. Принес он от туда много камней не бывалой красоты. Лился из них слабый свет, цвета черники. Они удивляли людей и многие хотели обрести такие же. И овладела им жадность. Он уходил туда снова и снова, из камней делал обереги для мечей, а камни те придавали воину силу и ярость, закрывающую все вокруг, они хотели драться и убивать снова и снова…. Про путь тот он ни кому не рассказывал, боялся, что разведают тайну его, подозрительным стал и нелюдимым. А однажды взял меня с собой, зим мне было как сейчас тебе, что бы мы больше камней с собой принесли… – Инага замолчала не надолго, потрясла своим посохом и продолжила.