Екатерина Вильмонт - Шпионы тоже лохи

– А доктор был?

– Да, конечно! Пал Палыч наш, чудесный доктор. Антибиотики назначил, помогают. Спит она сейчас. И ведь ни за что врача звать не хотела, упрямая…

– А вы сказали, что я приеду?

– А как же! Она, понятное дело, рассердилась, но нельзя же в самом деле ее одну оставлять.

– Ну ничего, не прогонит же она меня. Дарья Николаевна, вы мне напишите, что и когда нужно делать. Какие лекарства…

– Да уж написала все. Вы, Марточка, если что, звоните. Но, думаю, справитесь. Еда есть, да она вряд ли сегодня что-то захочет. Ну, я пойду, наверное. Температуру мерить не забывайте. А вечерком давление…

Милая женщина ушла. Марта заглянула к Милице Артемьевне. Та спала.

Вот и хорошо, подумала Марта. Бабушка всегда говорила: «Сном все пройдет», а папа смеялся: «Главное, чтобы жизнь сном прошла, лучше всего умереть во сне».

– Даша, – окликнула Милица Артемьевна.

– Милечка, Дарья Николаевна ушла!

– Мартинька! Зачем приехала?

– Как зачем? За вами ухаживать! Как вы себя чувствуете?

– Ну, не по-богатырски, но ничего, главное я себя еще чувствую вообще…

– Можно я ваш лоб пощупаю?

– Разумеется, можно.

– О! Температура еще есть, но уже не очень высокая, давайте-ка градусник поставим.

– Ну давай! Как там Мишка?

– В вихре вальса.

– Ты сердишься на него?

– Нет, просто скучаю по нему. Он занят с утра до ночи. Дайте-ка градусник! О, тридцать семь и семь! Отлично! Хотите, переодену вас, оботру салфетками?

– Не хочу! Дарья меня обтирала, и рубашка у меня свежая. А вот пить я хочу!

– Я вам морс сварила клюквенный, но он еще не остыл.

– А дай мне горяченького морса, я люблю!

– Сейчас! – обрадовалась Марта и кинулась на кухню. – Вот! Пейте, Милечка!

– Вкусно! А знаешь, я рада, что ты приехала, а сперва сердилась на Дарью. Ты вот улыбаешься, а мне лучше. У тебя улыбка какая-то целебная…

– Скажете тоже! – засмеялась Марта.

– Ну, рассказывай, что там у вас происходит?

– Да, собственно, нечего рассказывать. Будни.

– Ты так грустно это сказала…

– Милечка, а вы хорошо знали Мишину жену?

– Надю?

– А разве была еще какая-то?

– Да нет. Я ее мало знала. Видела раза три. А почему ты спрашиваешь?

– Так…

– А Мишка что, тебе о ней ничего не рассказывал?

– Даже словечком не упомянул. А я… я не смею спрашивать… Если бы не вы, я бы и не знала, что он был женат. А какая она была? Красивая?

– Миловидная, скорее. Неброская. Женственная. Шатенка с карими глазами. Они с Мишкой даже были чем-то похожи. Интересно, почему он тебе ничего не сказал…

– А что он вам сказал, когда вернулся?

– Что она погибла, ее сбила машина. И попросил никогда не говорить на эту тему.

– Наверное, очень ее любил…

– Чего не знаю, того не знаю. Мартинька, милая, не мучай себя, ее давно нет на свете. Мишка без памяти тебя любит. Мужчины они всегда такие – работа превыше всего!

– Да я понимаю… Ой, у вас глаза слипаются. Вам надо спать побольше!

– Да, я, пожалуй, посплю. А ты поешь, чаю попей…

Милица Артемьевна уснула.

Марта на цыпочках вышла из ее комнаты. Забрались с ногами на диван в гостиной и тихонько включила телевизор. Странно, что Миша не звонит, лекции уж давно кончились. Но тут он как раз позвонил.

– Маленькая, что стряслось? Это серьезно?

– Воспаление легких всегда серьезно! А в ее возрасте тем более.

– Я приеду!

– Не стоит! У тебя был тяжелый день… куда тебе мчаться за город в темноте…

– Ерунда! Я приеду и переночую там. Неохота возвращаться в пустую квартиру. Все, еду! Может, надо что-то привезти?

– Да вроде нет.

Марта обрадовалась. Полезла в холодильник, есть ли там, чем покормить мужа. И тут вдруг за кухонным окном раздалось отчаянное мяуканье. Тимоша! Обычно для него оставляли открытой форточку в кухне, но Дарья Николаевна, видимо, забыла. Марта открыла форточку. Огромный кот легко вскочил с карниза в форточку и увесисто шлепнулся на подоконник.

– Привет, мой хороший!

Марта схватила его на руки. Кот сразу замурлыкал. Обрадовался хозяйке.

– Ох, я и дура, ты небось голодный, а я лезу с ласками…

Она спустила кота на пол и открыла ему баночку с его любимым кормом. Кот набросился на еду и вмиг все слопал. Дома, в Москве, он никогда не ел с такой жадностью, а тут, на свежем воздухе…

Утолив голод, Тимоша принялся умываться.

– Скоро Миша приедет, – сказала ему Марта.

Кот поднял голову. Он обожал Боброва, словно понимая, что именно тот устроил ему эту привольную жизнь, с птичками, мышками и прочей прелестью…

– Понимаю, у вас мужское братство, – вздохнула Марта и погладила кота, почесала за ухом и под подбородком. – А вообще-то это я тебя подобрала на помойке, но все вы, мужики, такие неверные… Я, конечно, виновата перед тобой, кастрировала тебя, бедолагу…

Но тут Тимоша вдруг вскочил к ней на колени, громко мурлыча.

– Ах ты мой золотой, – растрогалась Марта, целуя кота в лобик.

Бобров долго добирался до дачи. Снегопад, пробки… Надо завтра с утра расчистить снег, подумал привычно. Взбежал на крыльцо, открыл дверь ключом, вошел. Все тихо, только еле слышно бубнит телевизор. В гостиной на диване спала Марта в обнимку с Тимошей. Бобров застыл на пороге. Какая она маленькая, хрупкая и как я ее люблю… Но тут Тимоша поднял голову, спрыгнул с дивана и устремился к Боброву. Марта открыла глаза.

– Ой, Миша, я заснула…

– Ну как тут?

– Вроде неплохо… Сейчас посмотрю.

Марта бросилась в комнату Милицы Артемьевны. Та спала.

– Спит! Мишка, я соскучилась!

– А я как соскучился! Отменил сегодня одну консультацию, чтобы приехать, но такие жуткие пробки…

Он обнял жену.

– Ты голодный?

– Нет.

– Ну, чем ты сегодня занимался, кроме лекций?

– Да вот, встречался с Костенко, он всучил мне продолжение романа. Поглядишь на досуге?

– Конечно. А эта авторша так и не проявилась?

– Костенко сказал, через две недели она будет в Москве и тогда он нас познакомит.

– Любопытно, что за таинственная особа…

– Думаю, страхолюдка какая-нибудь.

– Но небездарная. И, видно, углядела тебя по телеку, влюбилась и решила написать про тебя; собрала все, что нашла в Интернете…

– Маленькая, ты что, ревнуешь? – рассмеялся Бобров. – Но это же глупость несусветная…

– Да я понимаю, – улыбнулась Марта.

Но тут Милица Артемьевна позвонила в колокольчик, который стоял у нее на тумбочке.

– Мартинька, ты с кем там говоришь? Нешто Мишка приехал?

– Приехал, а как же!

– Миля, что это тебе вздумалось болеть? – вошел в комнату Бобров. – Ты вроде не любительница?

– Это та самая проруха на старуху! Я ведь уже старуха, Мишка!

– Какая ты старуха! Что за ерунда!

– Да как же не старуха, семьдесят восемь уже!

– Какое значение имеют цифры! К тебе это не относится!