Сара Аллен - Хранитель персиков

Она говорила до тех пор, пока сиделка не принесла еду. Уилла помогла покормить бабушку и, когда поднос опустел, аккуратно умыла ее и снова присела рядом.

Немного поколебавшись, она достала из заднего кармана джинсов пригласительный билет:

– Я долго думала, показывать его тебе или нет. В следующем месяце в «Хозяйке Голубого хребта» будет праздник – юбилей Женского общественного клуба. Пэкстон Осгуд собирается чествовать тебя как одну из его основательниц. Это приятно, конечно, но ты ведь никогда не говорила мне об этом клубе, и я даже не знаю, значит ли он для тебя хоть что-нибудь. Если да, я бы сходила туда, а так – понятия не имею, как лучше поступить.

Уилла посмотрела на приглашение и впервые догадалась посчитать: оказывается, на момент основания клуба бабушке было всего семнадцать лет, то есть именно в этот год Джексоны лишились фамильного особняка и родился отец Уиллы.

Как ни больно было это признавать, но в юности Уилла не особенно гордилась тем, что она из семьи Джексонов. Лишь недавно она начала ценить своих предков за их трудолюбие и за то, что они не стыдились собственной бедности, в отличие от нее самой. Уилла смирилась с тем, что бабушка уже никогда не ответит на ее вопросы, а в про-шлом, когда и Джорджи, и отец могли бы ей многое рассказать, она попросту не придавала этому значения. Но иногда – сейчас, например, – девушка до слез жалела об упущенных возможностях. Как же ей хотелось повернуть время вспять: сказать им обоим, как сильно она их любит, исправить то, что натворила, дать родным повод для гордости, а не для вечного беспокойства.

Она оторвала взгляд от приглашения и замерла в изумлении: Джорджи повернула голову, и ее глаза, такие же серые, как у внучки, смотрели прямо на нее, как будто в словах Уиллы прозвучало нечто ей знакомое. Такого уже много лет не бывало, и сердце Уиллы взволнованно забилось. Она подалась вперед:

– Бабуля Джорджи, что? «Хозяйка Голубого хребта»? Женский общественный клуб?

Джорджи шевельнула правой рукой, подвинув ее ближе к Уилле, – левая сторона ее тела была парализована, – и зашевелила губами, силясь что-то произнести.

Наконец Уилле удалось разобрать одно слово: «персик».

– Персик? Тебе захотелось персиков?

Но внезапный проблеск памяти тут же погас: лицо Джорджи обмякло, и она снова уставилась в окно.

– Ладно, бабуля, – вставая, сказала Уилла и поцеловала ее в макушку. – Я попрошу принести тебе персиков.

Она укутала бабушкины плечи шалью и пообещала, что скоро вернется. Бросив последний взгляд на Джорджи, девушка развернулась и вышла из комнаты.

Глупо, конечно, было ожидать от нее чего-то глубокомысленного: то, что старушка вообще попыталась заговорить, – уже само по себе чудо.

Уилла задержалась у поста медсестер, чтобы узнать, не оставил ли лечащий врач каких-нибудь рекомендаций, и заодно договориться насчет персиков.

Затем она надела темные очки и шагнула в широкий, выложенный кирпичом дворик, залитый ярким солнцем. Она направилась к парковке. Солнечный свет, отраженный стеклами машин, ослеп-лял, поэтому Уилла не сразу заметила, что кто-то движется ей навстречу.

Перед ней вдруг выросла Пэкстон Осгуд в миленьком розовом платье и роскошных туфлях. Она была такой же высокой, как Колин, но, в отличие от брата, имела довольно пышные формы. Видимо, кто-то из ее костлявых предков-французов решил шокировать общественность и женился на хорошенькой, крепко сбитой молочнице, и вот, несколько поколений спустя, результат их союза в полную силу проявился в Пэкстон. С нею был бледный блондин в строгом костюме, который, несмотря на худобу владельца, сидел на нем просто превосходно. Поражала необычная красота этого человека: есть такие люди, глядя на которых зачастую невозможно понять, чего в них больше – мужского или женского.

Интересно, рассказал ли Колин сестре о про-шлой ночи? А вдруг Пэкстон до сих пор злится на нее из-за того любовного письма Робби Робертсу? Что она сейчас сделает: поздоровается или пройдет мимо, не удостоив ее вниманием? Уилла не знала, что и думать.

И меньше всего она ожидала, что Пэкстон улыбнется и воскликнет:

– Уилла, это ты! Здравствуй! Как я рада тебя видеть! Значит, ты бываешь здесь по утрам, да? Вот почему мы не пересекаемся! Ты получила мою записку? Я написала тебе, что хочу поздравить наших бабушек на торжественном приеме.

Руки Уиллы непроизвольно потянулись к голове, чтобы пригладить вьющиеся, торчащие во все стороны волосы. Свои Пэкстон, как обычно, собрала в аккуратный пучок на затылке. Эта женщина всегда и во всем была безупречна.

– Бабушка не очень хорошо себя чувствует, – ответила Уилла. – Она и меня-то не помнит, не то что клуб.

– Да, я знаю. Это очень грустно, – вздохнула Пэкстон. – Но я рассчитывала поздравить миссис Джексон с твоей помощью. Передать ей через тебя подарок.

– Да, но… кажется, у меня на этот вечер уже есть планы, – пробормотала Уилла.

– О, правда? – удивилась Пэкстон.

В воздухе повисло неловкое молчание.

Его нарушило вежливое покашливание Себастиана.

– Привет, Уилла. Приятно снова с тобой увидеться. Столько лет прошло.

– Привет, Себастиан. Говорят, ты теперь вместо доктора Костово.

Себастиан Роджерс был живым доказательством того, что перевоплощение, в силу которого верила Уилла, возможно. В школе она иногда вела себя так тихо, что ровесники зачастую даже забывали о ее присутствии, но Себастиану повезло намного меньше. Уилла обладала способностью становиться невидимкой, а вот Себастиану, с его-то внешностью, такое было не под силу. Его постоянно дразнили. А теперь только посмотрите на него: дипломированный стоматолог в шикарном костюме, который наверняка стоит не меньше, чем годовое обслуживание ее джипа.

– Когда я тебя видела в последний раз, ты ходил с накрашенными глазами и в длинном лиловом пальто с погонами.

– А когда я тебя видел в последний раз, тебя арестовывали за хулиганскую выходку с пожарной сигнализацией.

– Один-один. Заходи как-нибудь в «О Натюрель» на Нэшнл-стрит – угощу тебя кофе за счет заведения.

– Может, и зайду. Ты же была пациенткой доктора Костово, ведь так? Надеюсь, ты продолжишь регулярно посещать кабинет стоматолога. Профилактика очень важна.

– А ты, я смотрю, настроен серьезно. Смерть кариесу и все такое, да?

Себастиан невозмутимо приподнял одну бровь:

– Совершенно верно.

Уилла рассмеялась и лишь сейчас заметила, что Пэкстон как-то странно на нее смотрит. Прекратив смеяться, Уилла перевела взгляд с Пэкстон на Себастиана, потом вновь на его спутницу.

– Что ж, мне пора, – сказала она наконец.

– До свидания, Уилла, – попрощался Себастиан.

А Пэкстон промолчала.