Даниэла Стил - В нужное время

– А если выяснят, что я девочка, то читать не станут?

Эрик кивнул.

– Но почему?

– Потому что это мужской жанр. Криминальные романы пишут мужчины для мужчин, – убежденно ответил отец.

– Пап, это же глупо! Почему женщинам нельзя? Они наверняка могут сочинять не хуже!

Отец пожал плечами, не желая вдаваться в подробности.

– Тогда, – продолжила Алекс, – если я когда-нибудь сочиню книгу, то подпишу ее твоим именем. Пусть все думают, будто это ты!

Выдавать себя за отца – это показалось ей веселой игрой. И все же… нет, Алекс не сомневалась в папиных словах, она уже знала, что чаще всего он прав. Но ощущалось в этом нечто странное и неправильное.

Кармен снова появилась на горизонте почти через год. Эрик получил от нее открытку. Она писала, что ее парню предложили работу в Нью-Йорке, они едут туда из Лас-Вегаса на машине и по дороге заглянут в Бостон, чтобы повидаться с Алекс. Развод был еще не оформлен, и Эрик решил пока ничего не говорить дочери, чтобы не пробуждать в ней надежды, которая может и не оправдаться, если в последний момент Кармен передумает.

Она позвонила поздно вечером, когда Алекс уже крепко спала.

– Привет, мы только что приехали! – раздался в трубке знакомый бархатный голос с легким акцентом.

– Где остановились?

Кармен назвала дешевый мотель за городской чертой.

– Можно мне заехать завтра?

Завтра была суббота, и идти в школу Алекс не требовалось. Впрочем, Эрик без колебаний позволил бы дочери пропустить школу ради свидания с матерью – и теперь жалел, что не предупредил ее.

– Разумеется. Она будет счастлива. Вы здесь надолго? – взволнованно спросил Эрик. Он боялся, что встреча с матерью разочарует Алекс, нарушит ее хрупкое спокойствие – но ни за что на свете не лишил бы дочь этой радости.

– Только на один день. Завтра уезжаем в Нью-Йорк, – безмятежно ответила Кармен.

– Хочешь забрать ее после завтрака?

Она молчала, казалось, целую вечность, а потом произнесла:

– Давай я лучше к вам заеду.

– Как пожелаешь, – промолвил Эрик, подумав, что так действительно будет лучше. В конце концов, они почти год не виделись – и, не исключено, Кармен стала для Алекс почти чужим человеком.

Кармен пообещала приехать завтра в десять часов утра и попрощалась.

Обычно по субботам Эрик позволял дочери поспать подольше, но сегодня разбудил ее рано.

– Приехала мама, – сообщил он, как только она открыла глаза.

– Мама? Она здесь? – Алекс подскочила так, словно вдруг услышала, что сегодня Рождество.

– Да, сейчас она в городе. Заехала по пути в Нью-Йорк. После завтрака придет с тобой повидаться.

Дочь вскочила с кровати.

– Я надену новое платье! – сияя от счастья, воскликнула она.

К приходу матери Алекс принарядилась: надела розовое бархатное платье и новые черные кожаные туфельки, совсем как у взрослых. Тщательно умылась, до блеска расчесала свои длинные темные волосы. Почти не притронулась к завтраку – слишком волновалась – и уже с девяти утра заняла наблюдательный пост на диване в гостиной.

Кармен появилась только к полудню – такая же ослепительно красивая, в узких джинсах, облегающей футболке, кожаной куртке, туфлях на каблуках. За спиной у нее маячил парень, на вид лет двадцати пяти, не больше; ему явно было неуютно здесь. Не поднимая головы, он пробормотал, что подождет в машине, и ушел. Эрику тоже было неловко, и не отпускало странное чувство: словно к нему приехали подростки, а он их старый ворчливый дедушка.

Едва Кармен вошла в гостиную, Алекс, спрыгнув с дивана, стремглав бросилась навстречу, обняла ее и крепко к ней прижалась.

– Ух ты! Как ты выросла! – воскликнула Кармен, нерешительно, словно чужую, обнимая ее. – Дай-ка на тебя посмотреть! – Она отстранила дочь от себя и, окинув ее взглядом с ног до головы, добавила: – Какая же ты стала красавица!

– Ты тоже, – почти с благоговением в голосе проговорила Алекс. Она уже забыла, как ослепительно красива ее мать.

Эрик предложил Кармен перекусить, но та отказалась.

– Я только что позавтракала, – объяснила она, – и скоро нам снова в дорогу. К шести часам вечера Уинсу нужно быть в Нью-Йорке.

– А кто такой Уинс? – спросила Алекс. Личико ее вытянулось, когда она услышала, что маме надо уезжать. До Нью-Йорка пять часов езды, и это означало, что Кармен пробудет с дочерью менее часа.

– Мой друг. Он танцовщик и актер. Мы с ним собираемся перебраться в Калифорнию, у него там есть связи.

Алекс это ни о чем не говорило, но Эрик сразу все понял. Кармен по-прежнему перекати-поле, продолжает гоняться за мечтой.

– А что ты будешь делать в Калифорнии? – спросила дочь. Огромные глаза ее не отрывались от матери, словно она впивала в себя и старалась навечно запечатлеть в памяти каждую черточку, каждое слово.

– Может, стану сниматься в кино! – ослепительно улыбнулась Кармен. – Представляешь, увидишь меня на экране!

– Я бы лучше тебя просто так увидела, – грустно заметила Алекс, и на секунду в гостиной воцарилось молчание.

Эрик вышел, оставив мать и дочь наедине, но находился рядом, в кухне, на случай, если он понадобится Алекс. Он слышал, как дочь произнесла:

– Я по тебе скучала.

А Кармен, запнувшись на секунду, ответила:

– Я тоже. Правда, в Лас-Вегасе особо скучать некогда. Там так весело!

«Что она несет? – думал Эрик. – Ладно, она не любит дочь, сердцу не прикажешь. Но как насчет элементарного такта? К чему Алекс знать, что мать без нее веселится до упаду и почти о ней не вспоминает?»

Снова пауза, на сей раз долгая и неловкая, а затем Кармен спросила:

– Ну… как у тебя дела в школе?

Того, что дочь нарядилась ради нее, она тоже не заметила.

Дальше разговор тянулся медленно, неуверенно, с долгими паузами, и вскоре Кармен поднялась и с явным облегчением сказала, что ей пора. «Очень рада была тебя повидать», – добавила она, словно прощалась с не слишком близкой приятельницей. Эрик выглянул из кухни и увидел, что Кармен быстрым шагом идет к двери, а Алекс с настоящим отчаянием на лице почти бежит за ней следом. У порога она снова обняла мать, крепко-крепко прижалась к ней и не хотела отпускать. Наконец Кармен высвободилась из ее объятий, торопливо чмокнула дочь в макушку и, пробормотав, что ей пора, переступила порог.

– Я люблю тебя! – крикнула Алекс.

Ответа не было – лишь простучали каблучки по лестнице, а через несколько секунд внизу хлопнула дверь автомобиля и взревел мотор.

Алекс бросилась к отцу и горько зарыдала. Он усадил ее на диван, и они долго сидели обнявшись. Алекс безутешно плакала, Эрик гладил ее по голове и по плечам, понимая, что нет слов, способных ее утешить. Пожалуй, сейчас он впервые по-настоящему ненавидел бывшую жену – за то, что она делает с дочерью. За то, что своим бездумным эгоизмом наносит ей раны, какие вся его любовь не в силах исцелить, – раны, шрамы от которых останутся с Алекс до конца жизни.