Маргарита Ардо - Как до Жирафа…

– Это Ом – знак Бога – пояснил блондин-будда и снова улыбнулся, как ясно солнышко.

– Привет, – ответила я, завязывая на узел концы клетчатой рубашки, понимая, что если её так и оставить, то шорт будет не видно – вид не очень. И заметила ворчливо: – Вроде бы не хорошо Бога на ботинках рисовать.

– Если Бог – всё и везде: в воздухе, в воде, земле и в живых существах, – широко обвёл вокруг себя рукой парень, – думаешь, его нет в моих ботинках? – и, моментально разувшись, пошёл в комнату, как к себе домой.

Ещё один лозунг последних суток: здравствуй, бесцеремонность. Куда подевались интеллигентные, воспитанные люди? Вот сосед у меня с четвёртого этажа только и остался. Вежливо здоровается и проходит мимо. Чинно, спокойно. Не то, что эти все…

– Я, кстати, Слава. Говорят, тебе надо обои поклеить?

– Интересная концепция, – ответила я, торопясь за ним. – А тебе, говорят, перевести что-то надо? Я, правда, о помощи не просила.

– А зря, – улыбнулся Слава и показал на обрушившиеся на пол плоды моих семи потов и половины дня, а потом заявил тоном тренера по саморазвитию: – Уверен, что переводишь ты гораздо лучше!

Это меня окончательно вывело из себя.

– С чего бы вам быть в этом уверенным?! – вскипела я. – И с чего такая фамильярность?! Мы не знакомы, а вы уже на «ты».

– Уже познакомились. У тебя вид умный. Ответственный, как у отличницы. Вряд ли ты будешь работать где-то, если не уверена в том, что выполнишь всё на пятёрку, – как ни в чём не бывало просиял Слава. – А Агнесса сказала, что ты – переводчик.

Мне стало неловко за собственный выпад. Я даже окинула себя взглядом: неужели отличницы выглядят вот так: в старых рубашках, завязанных узлом на животе, коротких шортах и с волосами дыбом, частично вымазанных в клею после того, как обоина мне на голову свалилась?

Слава тем временем расстегнул куртку. На красивой шее у него тоже были деревянные украшения, под курткой голубая футболка.

– Ну что, приступим?

– Это неловко, – пробурчала я. – Я вас не знаю, вы меня тоже. С чего бы вам мне помогать?

– Будем считать это бартером, – ответил незваный гость. – А потом мне Агнесса столько про тебя рассказывала, что я тебя заочно знаю. Помочь хорошему человеку – плюс в карму.

– А плохому?

– Два плюса, – показал мне белоснежные зубы новоявленный будда. Влез на козлы, потрогал стену и спросил: – А ты что, стены не грунтовала?

– Нет.

– Потому и отваливаются. И окна закрой. От сквозняка обои тоже отваливаются. Я сейчас сгоняю за второй кистью, стену промажем для начала, а ты пока чайник поставь, – сказал Слава. – Только не заваривай, чай у меня с собой. Хороший.

Так же мгновенно он обулся и открыл дверь.

– А письмо? – спросила я, сбитая с толку и вообще со всего активностью просветленного гостя.

– Сначала обои, – ответил он, выходя.

А потом Слава пришёл, вооружившись новой кистью, снял куртку и заварил как-то по-особенному пуэр. Достал из кармана две крошечные чашечки, мигом освоившись у меня на кухне, как у себя дома. Я вот так не умею. Это видимо талант такой!

– Чай надо пить правильно, – сказал Слава, разливая по чашечкам коричневую жидкость, – чтобы пришло успокоение, насыщение вкусом и радость жизни.

Я вздохнула и стала учиться пить чай правильно, слушая вполуха, как красивый молодой человек с добрейшей улыбкой рассказывает о чайной традиции, Китае и философии. А мне то и дело приходил на ум киношный злодей – царевич. И его руки горячие, и глаза с насмешкой, и бледное, но чертовски привлекательное лицо.

Ну почему я такая? Тут вроде бы такой молодой человек положительный рядом, внимание оказывает, помогать собрался, а мне ему хочется сказать: эй, хороший парень, отойди, пожалуйста, в сторонку, ты заслоняешь мне вон того беспардонного мерзавца!

Понедельник! Как много в этом слове для сердца русского срослось! Скрежет век, которые не хотят разлипаться. Ощущение старой тележки. Разговор с неорганическими существами: «ещё минуточку», – говорим мы вопящему, дребезжащему, тренькающему будильнику, себе и подушке, веря, что её, одной-единственной хватит, чтобы пришло счастье выспавшегося человека и проснулись не только мы, но ещё и желание идти на работу. Баба-яга в зеркале ванной с «домом» на голове. Кофе, крепкий чай и мечта стать богатой только ради того, чтобы никуда в понедельник утром не вставать!

Именно так начинался для меня первый рабочий день недели, отягчённый трудами праведными в воскресенье – мы со Славой доклеили обои. Почти. На последние две полосы не хватило клея. Зато я перевела письмо на английский для девушки Славика, поняв окончательно, что как женщина не интересую даже златокудрых будд, улыбчивых и добрых сердцем. Конечно, Слава мне был и не нужен, но я обиделась. Целых два дня, кидаясь на стены в обойном пылу, я размышляла о том, почему он мне не подходит, а когда выяснилось, что будда помогал мне без задней мысли, я три часа разочаровывалась в жизни.

Славик ушёл, пообещав заглянуть и оставив «хорошего чаю», а я, убрав последствия ремонта, уткнулась обиженно в ленту новостей в соцсети, как будто там можно было найти утешение и рецепт, после которого мужчины складывались бы за тобой паллетами, как шоколадки на дисплеях, а ты бы шла гордо, и тебе было бы всё равно.

«Никто мне не нужен, мне и так хорошо», – пробурчала я и легла спать за полночь.

В шесть-тридцать утро за это отомстило: любой мужчина, увидев меня такую, точно сложился бы под плинтус, лишь бы я не заметила. Так что можно было идти гордо – даже маньяк не нападёт…

Гладить юбку и блузку было лень, потому я натянула на себя коричневую водолазку, которой сносу не было, мешковатые брюки «прощай, молодость» и завязала взрыв на голове в хвост. Но тут я увидела пакет для Маши с книжкой и коником и вспомнила, какая передачка может ждать на работе меня. При мысли о собственном бюстгальтере я покраснела и надела серёжки. Вспомнила сарказм царевича, поменяла штаны на более современные джинсы и полезла за косметичкой. Накрасила глаза и даже замазала круги под ними консилером. Удивительно, что он не засох. Смочила кудряшки, чтобы не торчали во все стороны, выбиваясь из хвоста, и провела розовым блеском по губам. Зомби в зеркале исчезло, уступив место утомлённой нарзаном девице с томным взглядом, неизвестно чем занимающейся прошлую ночь.

– Уже лучше, – сказала я девице в отражении и, яростно сжевав половину бублика, пошла на работу.

Утро красило нежным светом стены бетонного сооружения, окружённого кранами, котлованы и лужи, предлагая трудовому населению зарядку в виде бега по пересечённой местности. Затем я влилась в дружный поток таких же, как я, тружеников, предпочитающих почти эротичному единению полов в набитой маршрутке здоровую прогулку по свежему воздуху.